№1

[hitamyu]

Название: Я угадаю эту мелодию ВО ИМЯ ЭКСТРИМА!
Автор: Мартышка
Тема №1: игра на музыкальном инструменте
Жанр: музыкальное АУ в экстремальном флешбеке
Персонажи: Рехей, Ямамото
Размер: 445 слов.
Рейтинг: G
Дисклеймер: Амано Акира

- Он слишком энергичный, - печально говорила Сасагава-сан соседке.
- Он просто гиперактивный, - печально говорили воспитатели Сасагаве-сан.
- Я ЭКСТРЕМАЛЬНЫЙ! - совсем не печально говорил всем сам Сасагава Рехей, белобрысый мальчик шести лет от роду. Обычно рядом стояла его пятилетняя сестренка Кёко и согласно кивала. Кёко не была экстремальной, к большой радости их мамы и папы.
- А вы его в музыкальную школу, что ли, отдайте, - однажды посоветовала Сасагаве-сан сердобольная соседка. Почему именно туда, несчастная мать уточнять не стала, а бегом побежала выполнять совет. В ней иногда тоже просыпался дух экстрима.
- И я смогу ЭКСТРЕМАЛЬНО сильно стучать? - с энтузиазмом спрашивал Рехей, впервые идя в школу. Мама устало кивала, а он подпрыгивал от радости и спрашивал еще что-нибудь. Мама опять кивала, и так они довольно быстро дошли. На крыльце уже стоял еще один новенький мальчик, радостный и улыбчивый, державший за руку папу в поварском фартуке.
- Ну где там эта учительница, - нервно говорил папа, а мальчик пожимал плечами и улыбался. Сасагава-сан даже позавидовала: вот бы ее Рехей так же смирно и по-доброму всем улыбался! Папа же явно волновался о своей работе, где вот уже-уже могут прийти клиенты, а он еще не зарубил ни одного тунца, и вообще торчит здесь. У музыкальной школы.
- Йо, - сказал радостный мальчик Рехею. - Ямамото Такеши.
- Сасагава Рехей, самый ЭКСТРЕМАЛЬНЫЙ мальчик в мире! - завопил Рехей на всю школу, и папа Ямамото спросил у Сасагавы-сан, не в хор ли они записываются.
- На фортепиано, - грустно сказала мама Рехея. - А вы?
- Тоже! - возликовал Ямамото-старший. - А вот тогда я вам Такеши оставлю и побегу в магазин. Суши делать.
Сасагава-сан вздохнула и принялась дожидаться учительницу. Спустя полчаса все формальности были решены, и она смогла пойти домой, где воцарилась непривычная тишина.
Когда через полтора часа Сасагава-сан и Ямамото-сан приехали забирать своих детей, учительница искренне, от самого чистого сердца, попросила забрать их навсегда.
- Это же с ума сойти, - вздыхала бедная Чияки-сан, - один пытается экстремально быстро сыграть что-нибудь из конца учебной программы, а второй все порывается отобрать чью-нибудь скрипку и изобразить самурая. Что это?! Что это такое?!
- Может, в прятки? - тем временем предложил Ямамото Рехею, пока их родители краснели и бледнели, слушая отповедь Чияки-сан.
- Я ЭКСТРЕМАЛЬНО круто спрятался! - вскоре раздался вопль из-под крышки рояля, и Сасагава-сан упала в обморок.
- Я тебя слышал! - восторженно крикнул в ответ Ямамото и прыгнул на барабан, дабы следующим прыжком достичь рояля, и учительница опустилась рядом с мамой Рехея.
Через четыре года Сасагава Рехей и Ямамото Такеши встречаются опять, уже в спортивной школе, куда один приходит на бокс, а второй на бейсбол. Но это уже совсем другая и не менее ЭКСТРЕМАЛЬНАЯ история.

@темы: Ryohei Sasagawa, Takeshi Yamamoto, Марафон 2

---

№1

[Мировега]

Автор: я,  Мировега
Бета:  Sigehira
Жанр: недоангст, общий
Рейтинг: G
Тема №1: игра на музыкальных инструментах
Персонажи: Савада Тсунайеши, Рокудо Мукуро
Дисклаймер: не мое и не надо
Предупреждения: автор никогда не был в Женеве, не знает французского, подозревает ООС, АU и ужасную банальщину.

1180 слов

Они встречаются в Женеве, в каком-то крохотном кафе недалеко от центра города – потемневшие от времени камни брусчатки успели прогреться за долгий солнечный день, небо безоблачно синее и звонкое, как фарфор, в воздухе плывут мягкие ароматы свежей выпечки и кофе. Если сесть спиной к Роне, видно собор Святого Петра.
Швейцария славится своим нейтралитетом, и, наверное, все это не просто так.
Тсуна садится за один из столиков, выставленных на площадь Бург де Фур, скользит взглядом по прохожим – никто из них не похож на Мукуро, но это неважно, это никогда не было важно, иллюзионист может появиться в любой момент или уже быть здесь, – откидывается на спинку стула и устало прикрывает глаза. У него есть тысяча, миллион мест, где он должен быть сейчас помимо этого кафе в Женеве; дурная бесконечность проблем затягивает его в трясину, из которой не выбраться без посторонней помощи. Да и с посторонней-то вряд ли.
- Que vous commanderez quelque chose? – Тсуна открывает глаза; перед ним стоит миловидная официантка – белая блузка, черная юбка. Он не знает французского, и девушка повторяет по-английски: – Вы будете что-то заказывать?
- Кофе, пожалуйста.
Она кивает и скрывается в глубинах кафе, смешно цокая каблуками по брусчатке; Тсуна опирается подбородком о скрещенные руки и оглядывает площадь. Откуда-то доносится негромкая музыка – что-то классическое, Бах или Вивальди или вовсе Шопен, Тсуна не силен в европейских композиторах, он и в современной музыке не слишком-то силен, – и здесь так тихо, мирно и спокойно, что ему не верится, будто такое место может существовать вообще. Тсуне кажется, будто в его волосах все ещё невесомым слоем оседает пепел последних битв.
- Твой кофе.
Он заранее знает, что увидит, когда поднимает глаза – улыбка у Мукуро по-прежнему насмешливо-снисходительная, и он ставит чашку на стол так, будто этим оказывает величайшее одолжение. Под ярко-синими небесами Женевы это выглядит особенно нелепо.
- Мукуро, – Тсуна кивает, приветствуя.
- Тсунайеши-кун, – иронии в голосе Мукуро хоть отбавляй, но он все-таки садится напротив. – Ты хотел меня видеть?
Тсуна только смотрит в ответ – в янтарных глазах застыло спокойное равнодушие, они перестали превращаться обратно ещё несколько лет назад. Наконец он говорит:
- Ты все ещё с Вонголой?
- Зачем же так в лоб, – во взгляде Мукуро читается укоризна. – Такие вещи говорятся только после обстоятельных разговоров о погоде и прочих любезностей, но не в самом начале разговора… Допустим, да. Что мне это даст, Тсунайеши-кун?
В прищуренных глазах читается ленивое любопытство, ожидание шулера, уверенного, что на руках у него все козыри; Тсуна восхитился бы подобной наглостью, не будь она так некстати. Он чувствует, как их столик оплетает невидимая, невесомая паутина иллюзии, позволяющая говорить свободно.
- Неужели ты допустишь, чтобы кто-то помимо тебя правил миром? – Тсуна делает глоток из чашки, краем глаза глядя на собеседника.
- Удар ниже пояса, Тсунайеши-кун, – в голосе Мукуро слышится куда более явный интерес, чем раньше. – Но все это лирика, ты же понимаешь. Возможно, мне куда удобнее дождаться, пока Бьякуран захватит мир, а потом установить контроль над Бьякураном? Как ты считаешь, Вонгола Дэчимо?
- И поставить все под удар.
- Кто не рискует, тот не пьет шампанского.
Они обмениваются взглядами как выпадами; Тсуна делает из чашки ещё глоток и отставляет ее в сторону.
- Ну ладно, ладно, – наконец вздыхает Мукуро после непродолжительной тишины. – Конечно, я с Вонголой, Тсунайеши-кун, – моей милой Хром почему-то нравится ваша компания, хотя казалось бы... И ей не пойдет форма Вайт Спелл. Чего ты от меня хочешь?
На этот раз он говорит и смотрит – серьезно, насколько это возможно для Мукуро; в разноцветных глазах все равно пляшут смешинки, но Тсуна не обращает на это внимания. Глядя прямо на Мукуро, он говорит:
- Мне нужна твоя помощь.
Мукуро присвистывает, и непонятно, чего в этом звуке больше – восхищения или веселья; он слишком хорошо понимает, что такое для Тсуны обратиться к нему с просьбой. Он многое чего не следовало бы понимает слишком хорошо.
- Тебе или Вонголе? Ты знаешь, Тсунайеши-кун, это немного разные вещи.
- Это одно и то же, – Тсуна не отводит взгляд. – Сейчас это – одно и то же. Мне нужно, чтобы ты проник в Вайт Спелл.
- Под самый нос к Бьякурану? – Мукуро задумчиво улыбается. – Идея интересная, но малоосуществимая.
- Для многих, – спокойно соглашается Тсуна, – но не для тебя.
- Мне приятна такая вера в мои возможности, Тсунайеши-кун, но, боюсь, ты их преувеличиваешь.
- Ничуть. Когда тебе нужно было раздобыть секретную информацию Вонголы, ты сделал это без малейших проблем.
Небольшая пауза в разговоре – вдалеке по-прежнему играет невидимый оркестр, от случайного порыва ветра колышутся ветки деревьев на другой стороне улицы, мимо проходят люди, остающиеся в памяти лишь как часть безликой толпы; Мукуро не удивлен, но так умело разыгрывает удивление, что, пожалуй, ещё чуть-чуть и он поверит в него сам. Впрочем, это ему быстро надоедает и он просто спрашивает, лукаво склонив голову к плечу:
- Но разве у меня не было права об этом знать? Я всего лишь воспользовался тем, что ты сам предоставил мне.
- Безусловно. Но Гокудера-кун до сих пор хочет узнать, как ты это сделал.
- О, это лучшая похвала для меня, – смеется Мукуро в ответ. – Знать, что даже сам правая рука босса Вонголы не может чего-то понять... ужасно льстит самолюбию. Но то, чего хочешь ты, – намного сложнее, Тсунайеши-кун.
Тсуна опирается локтями на стол и внезапно выглядит просто слишком измученым и усталым; в его волосах все ещё нет седины, но он не удивился бы ее появлению. Худший кошмар, который может только придумать его сознание – не суметь защитить родных и близких, поставить их под удар, – постепенно сбывается, и это куда больше, чем он может выдержать без всяких последствий.
- С Хром все будет хорошо. Я обещаю тебе.
Мукуро пристально смотрит на него – мгновение, не больше, – и едва заметно улыбается:
- Ну раз уж ты обещаешь, Тсунайеши-кун... Грех было бы тебе не поверить. Но этого недостаточно.
- Чего ты хочешь? – если бы на столе было что-то ещё помимо чашки с остывшим кофе, Тсуна сейчас начал вертеть бы это в руках; но на столе ничего нет, поэтому он просто сцепливает руки в замок и вопросительно смотрит на Мукуро.
- Свободы, – просто говорит Мукуро, и на мгновение Тсуне становится страшно от этой простоты.
- Почему... почему ты говоришь об этом мне?
- Не пугайся ты так, Тсунайеши-кун, – на лице Мукуро мелькает улыбка и тут же исчезает. – Это не то, чего я хочу от тебя, это то, чего я хочу вообще. Но ты, пожалуй, сможешь помочь мне преодолеть очередную ступеньку на пути к этой цели.
- Вытащить тебя из Вендиче? – предполагает Тсуна; в его голосе слышится настороженность, но Мукуро только качает головой:
- Не угадал, Тсунайеши-кун. Не угадал.
Внезапно он наклоняется к самому лицу Тсуны – тому удается не отпрянуть лишь значительным волевым усилием, – и тихо спрашивает:
- Чем ты готов пожертвовать ради спасения Вонголы, Тсунайеши-кун? Ради спасения Семьи?
- Всем, – так же тихо говорит Тсуна. – Абсолютно всем.
...Когда Мукуро уже собирается уходить, Тсуна говорит:
- Остерегайся Ирие Шоичи.
- О? – Мукуро удивленно приподнимает бровь. – Разве он не работает вместе с тобой, Тсунайеши-кун?
В улыбке Мукуро скрыто больше подводных камней, чем на дне Ниагарского водопада, но Тсуна все-таки отвечает:
- Он хочет думать так, но до сих пор не уверен в этом.
- Вот как, – Мукуро выглядит позабавленным. – Буду иметь ввиду. До встречи, Тсунайеши-кун.
- До встречи.
То, что следующей встречи не будет, они оба знают слишком хорошо.

@темы: Tsunayoshi Sawada, Mukuro Rokudo, Марафон 2

---

[puni]

Название: Будущее – в твоих руках!
Автор: puni
Тема №1: игра на музыкальном инструменте
Жанр: стеб
Персонажи: Леви, Гокудера, Ламбо
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: Амано Акира
Предупреждение: первый драббл из серии связанных общим сюжетом. И - да, автор обещает, что следующие драбблы будут меньше.


«Будущее – в твоих руках!»
С некоторых пор эту чертову рекламу расклеили по всему Намимори, и даже показывали по телевизору. Нет, не то чтобы Леви часто смотрел телевизор... Но он всегда его включал.

***
Хаято Гокудера, Хранитель Урагана Вонголы, играл. Не по разложенным перед собой нотам и даже не по памяти, а собственной душой, собственными эмоциями – как бы пафосно и высокопарно сие ни звучало. Гокудера с детства ненавидел фортепиано, рояли и все их производные навроде синтезаторов, клавесинов и баянов. Гокудера вообще много чего ненавидел, если на то пошло.
Леви А Тан, Хранитель Грозы Варии, мучился. Страдал. Леви терпеть не мог, как он сам выражался, "ебанные пианины" и не задумывается об их разновидностях. По сути, разницы между фортепиано, барабаном и гитарой он не наблюдал, его одинаково бесило и первое, и второе, и третье. Особенно если музыка была паршивой.
Гокудера же, из-за годами копящейся ненависти к отцу, семье и мафиозным порядкам, ухитрялся с мясом вырывать из инструмента чудовищные, плавящие спинной мозг композиции, адская партитура которых была запечатана в гокудерином сознании одним из жестоких законов мироздания не иначе как со времен Великой Сингулярности посредством Большого Взрыва.
Нет, Леви уже не был уверен, что хочет начать дело именно с этого мальчишки. Музыка травмировала морально и физически, и, догадавшись о нелегкой гокудериной судьбе по первым же аккордам, вариец даже немного посочувствовал мальчику. Ровно настолько, чтобы подарить ему успокоение.

***
Когда Леви был маленький, он знал, что вырастет и станет счастливым человеком. Обязательно богатым, сильным, любимым и, возможно, даже симпатичным. С хорошей работой.
Когда Леви подрос, он стал надеяться, что все у него впереди и что он станет не то чтобы счастливым человеком, но хотя бы перестанет быть человеком несчастным. С хорошей работой.
Когда Леви вырос окончательно и бесповоротно, он понял, что это на самом деле одно и то же, и что оно ему все равно не светит. Леви вообще много чего не светило, например, попойки с приятелями (по причине отсутствия оных), поэтому он всегда сидел в комнате с включенным телевизором и хоть не смотрел его, но фиксировал в подсознании происходящее на экране.

«Будущее – в твоих руках!»
Девочка с тощими рыжими косичками, подпрыгивая в такт непонятно откуда взявшейся посреди улицы музыке, улыбнулась в камеру, выпустила из рук ярко-зеленый шарик с нарисованным на нем оранжевым цветком и побежала к стоящим на другой стороне улицы родителям.
«Будущее – в твоих руках!»
Леви считал, что реклама стала бы более наглядной, если бы малявку переехало автобусом. Или ебанной пианиной. Хотя бы. Потому как нехрен бегать по проезжей части. Впрочем, это же не социальная реклама. Это даже не реклама пианин.
«Будущее – в твоих руках!»
А вот у Леви будущего в руках не было. Леви тупо о будущем своем не беспокоился и никаких долговременных планов не строил, разве что быть подчиненным Занзаса - всегда. Но это само собой разумелось, если, конечно, Леви будет достаточно живым и боеспособным.
Нет, Леви никогда не задумывался о собственном будущем, пока не увидел эту чертову рекламу и не осознал в полной мере, что жить ему, в общем-то, некуда.

***
Хранитель Грозы хорошо помнил свое первое убийство, когда он вырубил посмевшего подкрасться к Занзасу с спины хитроумного наемного убийцу-промоутера. Скидки на вторую пару обуви? Вот чушь, все только и ищут повод подобраться к его замечательному боссу! Второе и третье убийства вспоминались с трудом, а потом вариец перестал их считать и вообще каким-либо образом фиксировать в памяти.
Но сегодня Леви снова убивал, как в тот первый раз, потому что первый раз в жизни Леви убивал для себя. Для своего собственного будущего, для своей собственной безопасности, для своего собственного...наслаждения? Не для Занзаса. Было в этом что-то постыдно-приятное, сладкое, ставить свою жизнь выше чьей-то чужой, смотреть в чьи-то немигающие глаза и удовлетворенно щурить свои. Я жив, а ты - нет. Я крут. Я сам все сделал. Не плыл по течению, не позволял что-либо сделать с собой и своим будущим. Сделал с твоим. Будущим. А-ха-ха, прости, у тебя ведь больше нет будущего. А у меня есть. Всегда будет.

Сомнительнее сегодняшнего левиатановского времяпрепровождения было только его же некстати обострившееся чувство юмора.
Однажды пойдя на поводу у стремления поставить свои интересы выше всего остального – не остановишься. Леви и об этом тоже никогда не задумывался, но, оказывается, ему не чужды были творческие порывы.

В жизни каждого человека непременно наступает момент истины. Неважно, в чем эта самая истина заключается. Знаете, как бывает? Живет себе человек и понятия не имеет о том, что он, например, зоофил. А потом как увидит игривую белую козочку! Или там, гуся. Жирного. И сразу что-то такое в мозгу щелкает, и сразу ты вроде бы и не ты уже, а позорный овцееб. На редкость поганое ощущение – когда контролировать себя уже не можешь, но всю греховность и противоестественность своих поступков еще осознаешь. Дискомфорт, ага. Впрочем, это проходит, если походить к психотерапевту. Ощущение дискомфорта проходит, разумеется, а не желание совершать неприемлемые обществом поступки.

К Леви истина пришла аккурат, когда он проверял жизнеспособность обугленной тушки своего недавнего противника. Нет, Леви не оказался (внезапно) некрофилом. Нет, каннибалом он тоже не оказался. И нет, он поджег фортепиано просто так, безо всякой задней мысли.
Леви оказался Художником. Творцом. Даже (и да простят его боги) Создателем.
Инсталляция первая, про себя названная автором «Утро мечты. Мелодия моего будущего» ожидала своего первого гостя.
Леви А Тан никогда не задумывался о собственном будущем, пока не увидел чертову рекламу и пока какой-то хрен не собрался его этого самого будущего лишить.

***
- … - Ламбо, позевывая, поднял руку в приветственном жесте.
- Ну? – Леви навис над вальяжно развалившимся в кресле парнишкой, сверля взглядом дыру в его затылке. – Я?..
- Такой же дохлый, как и последние четыре года. Гокудера, ему и дела до тебя нет... Я говорил, с кого начинать надо.
- Ты!.. Заткнись.
- Эй, эй, мне и так пара минут осталась… Базука же. Не надо ногами.
- Зараза мелкая…
- Ведь я тебе помогаю. Ты ко всем друзьям вот так вот?.. Ногами? А рояль зачем поджег?
Леви включил телевизор. Девочка с тощими рыжими косичками довольно лыбилась в камеру.
- Тебя не бесит эта реклама? Э? Ааа, черт.
Леви вздохнул, откупорил банку с пивом и поудобнее вытянулся на кушетке. Пацан опять куда-то пропал, но это ничего. Куда он денется.
«Будущее – в твоих руках!»
Кто знает, подумал Леви, кто знает.

@темы: Hayato Gokudera, Levi A Than, Марафон 2

---

[tindolini]

Автор: Lost Colors
Тема №1: Игра на музыкальном инструменте
Пейринг: Джинджер Брэд/Лал Мирч + упоминание Колонелло
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13 исключительно за жестокость
Предупреждения: крайне вольная трактовка канона (почти что АУ), Джинджер фанонен до неприличия.
Дисклеймер: Реборн - Амано, буквы - алфавита, fem!Джинджер - моя.

~378 слов

При всех его талантах, Джинджера никак нельзя было назвать музыкально одаренным. Действительно, кукольное тело мало подходит для музицирования. Да и слух, надо признаться, подкачал. Но всё же существовал инструмент, каким Джинджер владел виртуозно. Человеческие нервы.
Этот инструмент был прекрасен хотя бы тем, что звучание каждого уникально. Нет повторяющихся человеческих чувств, а это именно то, что было нужно скучающему Магу.
Для игры на нервах не нужны руки. Достаточно слова, полунамека, улыбки, жеста… каждому своё.

В игре с Лал Мирч, чтобы заставить инструмент звучать, хватает одного имени. Колонелло.
Её отчаяние подобно протяжному стону саксофона. Потом появляется гнев, созвучный ударным.
- А ты знаешь, как он умер? - спрашивает Джинджер.
В ответ лишь вспышка ярости. Брэд сияет: живым куклам не нужна подзарядка, но от чужие негативные эмоции делают его сильнее. Таким уж он был создан. Сейчас Джинджер больше всего похож на вампира, незримо присосавшегося к Лал.
Когда он говорит, что сам не убивал Колонелло, то лукавит лишь отчасти. Это сделала другая кукла, но Лал Мирч знать это не обязательно.

- А знаешь, что станет с тобой после смерти?
- Я пока что не собираюсь умирать!
Джинджер легко уворачивается от выстрела. Разумеется, раньше ему бы это не удалось, но сейчас Колонелло ослаблен Нон-Тринисетте.
Он всё равно умрет, рано или поздно. Джинджер лишь проявляет милосердие, ускоряя этот момент.
- Никто не собирается. Но мои пауки хотят есть. Малыши будут рады подкрепиться телом аркобалено.
- Ты слишком самоуверен.
- А потом я обязательно расскажу ей, как ты умер.
Брэд смеется, когда видит страх в глазах Колонелло. Страх не за себя, конечно же. Он получил, что хотел, и продолжать эту игру бессмысленно. Пора заканчивать.
- Прощай, - улыбается он, щелкая пальцами.
Пауки и правда проголодались.

Джинджер хочет рассказать это Лал Мирч, но пока что медлит. Возможно, чувствует, что ещё не готов услышать её боль. А, возможно, просто боится, понимая, что есть эмоции слишком сильные для него.
Он продолжает осторожно дразнить Лал, но, в конце концов, становится слишком беспечным и переходит грань допустимого.
Умирающая кукла не чувствует боли, только слышит траурное торжество, звучащее как колокольный звон.
Лал Мирч - прекрасный инструмент. Он ещё обязательно к ней вернется. Другой он.


…А где-то за тысячу километров от базы Мелоне, девочка вздыхает и открывает глаза.
- Это была моя любимая кукла, - звучит без капли сожаления.
Она сделает ещё.

@темы: Lal Mirch, Ginger Bread, Марафон 2

---

[Мэтти-йети]

Тема №1: игра на музыкальном инструменте
Автор: Мэтти
Персонажи: Ламбо, Ромео
Жанр: джен, драма
Рейтинг: PG за смерть персонажа
Примечание автора: первый драббл из цикла, завязанного на том, что в каждом последующем тексте персонажу будет +2 года
Предупреждение: с таймлайном творится страшное. Изощрённая трактовка канона. Ламбо - мальчик, а не жертва мутации копытного.

#1

Знаете, с чего обычно начинаются затяжные романы – путеводные карты тернистых дорожек, по которым браво вышагивал свою жизнь главный герой? Правильно, с истоков: родился там-то, родители такие-то, до пяти лет только и делал, что сбивал коленки на виноградниках отца и подбрасывал лягушек за шиворот младшей сестре. И так далее: монотонно отсчитывать годами одинаково бесцветно-яркие пятна биографии.

Ничьё детство никогда не сотрясается от невежественных толчков мира взрослых - реальности, но и длится оно у всех по-разному. А окончание его, как правило, ознаменовывает нечто такое, после чего саднящие коленки становятся только раздражающим зудом загорелого под палящим солнцем Италии прошлого.

К сожалению, юный Бовино не был не исключением. Правда, отец его снимал двухъярусную квартиру и никогда не знал, что на востоке страны стандартная форма рассадки винограда – два на три; сестру убила мать, хотя он никогда и не видел малышку.

А вот о крестном отце Ламбо упомянуть стоит: кто на Лацио не слышал о милосердном боссе крупного мафиозного синдиката, только 30% прибыли которого было отмыто в крови мирных жителей?
Чудесный человек, судачили в мэрии те, кто регулярно получал от Бовино кругленькую сумму в конвертах – в знак уважения и сотрудничества, конечно же, властный, но порядочный.
Сущий дьявол, в унисон, но на полтона ниже, вторили те, кто от конвертов либо отказался или до кого они ещё не дошли, на прошлой неделе его люди перерезали всю семью комиссара полиции из Риети!

И вот теперь попробуйте представить себе тихое, мирное детство у ребёнка, которому на пятилетие вместо вожделенного водяного пистолета подарили первый браунинг.
Тем не менее, оно у Ламбо было именно таким: пропитанное любовью отца, выбалованное бесконечным вниманием со стороны Дона, неугомонное и блестящее, как обложки глянцевых журналов его матери.

К слову, женщина эта, явившая на свет двоих детей, выглядела на двадцать и спустя почти семнадцать лет после свадьбы. Наверняка потому, что свободное время синьорина Бовино предпочитала проводить не за воспитанием сыновей, а в салонах красоты, благо обожающий её муж только поощрял такое поведение: он предпочитал, чтобы в воспитании его мальчиков не чувствовалась женской руки.

Итак, сыновей было двое, и все надежды глава семьи горделиво и не в меру навязчиво возлагал на старшего.
Ах, Ромео, то был славный парень, любимчик босса и его заклятых врагов из полицейского департамента с материка – но обо всём по порядку.

Что ж, пять лет – нежный возраст, но именно столько было Ламбо, когда он обнаружил Ромео в кабинете отца, и, знаете ли, в пять не каждый умудрится прочитать набросанные мелким почерком примечания на папках, которые сжимал в побелевших суставах его брат.
Ламбо безобиден и его, как и любого ребёнка его возраста, отвлечь – проще простого: покажите ему конфетку, предложите поиграть в салки – всё его внимание чудесным образом переключится на более увлекательные темы, нежели папки со строго засекреченной информацией в ваших дрожащих руках.
Но Ромео едва исполнилось шестнадцать.

Наверное поэтому он достал из-за пазухи револьвер и приставил дуло к виску малыша Ламбо, который почти через мгновение помочился в штаны. И куда, скажите на милость, подевался обычный ленивый прищур старшего брата?
За окном вспорхнувшая с ветки птица своим криком, как ножом, разрезала молчание в кабинете ровно пополам.

По одну сторону Ламбо закричал – громко и отчаянно, от внезапного головокружения и холодного жжения метала на коже, а находившейся по другую Ромео беззвучно оттолкнул его в сторону.

Буквально на следующей неделе отец достаёт из буфета бутылку с переливающейся золотым этикеткой – Ламбо не раз её видел, когда лазил на соседнею полку за леденцами – и выпивает половину её содержимого залпом. Ламбо больше, чем уверен: отец беспокоится за Дона, на которого внезапно случилась облава на выходных. Его мать включает любимого Верди на раритетном граммофоне и отворачивается к окну, зябко ежась под меховой накидкой.

Ромео появляется только через два дня, и тем же вечером синьорина Бовино вывешивает два выглаженных парадных костюма в шкаф. Они так редко проводят время все вместе, наверное поэтому она почти полтора часа крутится перед зеркалом, накладывая макияж, а ногти отца искусаны в кровь, когда он завязывает на Ламбо его первый галстук.

Действительно, что может быть лучше, чем семейное единение?

Виолончелист ведет плечами из стороны в сторону в такт музыке; Ламбо внимательно наблюдает за ним, потому что знает, что если закроет глаза, то уже никогда не проснётся: музыка обволакивает его в непроницаемый кокон, увлекает в тягучую пустоту, из которой он не сможет выбраться самостоятельно. Ламбо – мальчик, и все знают, что мальчики никогда не тяготеют к игре на музыкальных инструментах. Но благозвучие протяжного плача струнного гиганта будоражит его нутро, и он поудобнее устраивается на коленях Ромео.

— Нравится? - спрашивает он у Ламбо, но Ламбо не слышит – к его ушам надёжно прижаты ладони старшего брата. По левую сторону от них сидят родители – оба не скрывают слёз и, вцепившись в подлокотники, тихо перебирают губами. Ламбо не плачет – ему пять, конечно же, он не может прочувствовать музыку столь же глубоко, как и взрослые.

Музыкант переходит на прэсто, напряжение в маленьком зале нарастает, и в какой-то момент Ламбо вздрагивает всем телом, а Ромео расслабленно вытягивает ноги вперёд. Фортиссимо!, и звук обрывается.
Ламбо высовывает язык, чтобы попробовать тишину на вкус. Пахнет порохом, и теперь, когда руки брата обессилено опускаются, за дверью слышна чья-то тяжелая поступь.

Ромео шепчет что-то, быстро, несвязно, скрючившись, кладёт руку на живот, и Ламбо ерзает у него на коленях, стараясь не скатиться вниз.
Родители наклонили головы, осев в своих креслах – они не спешат уходить, они все ещё под впечатлением, которое случается только у взрослых! Хрипит сверху Ромео, и тогда Ламбо оборачивается и видит красное – яркое, свежее - на черной ткани его пиджака.

— Порядок, а, Ламбо? – спрашивает он, нагибаясь вперед и морщась так, словно лимон проглотил. – Знавал я одну девушку, передашь ей от меня привет?

Ламбо соскакивает на пол и с неуверенной улыбкой наблюдает, как Ромео с полым стуком роняет голову на подлокотник, где в последней судороге скривилась рука его матери.
И в его голове, как сахарная вата на палочке, вращается только сладкое женское имя.

@темы: Марафон 2, Lambo, Romeo

---

- 1 -

[Alnaira]

Тема №1: игра на музыкальном инструменте
Автор: Альнаира
Бета: Tadanori
Жанр: потуги на драму
Рейтинг: G
Пейринг: Бьякуран/Уни
Дисклеймер: Амано - богиня и наше все
A/N: на языке цветов анемоны - символ смерти и печали

Вернувшись к себе, она снимала официальное облачение и переодевалась в белое домашнее платье. Оно походило на клочок кружевного тумана и стоило бешеных денег. Десятки таких платьев висели в гардеробной принцессы Уни, похожие до последнего шва на нижней юбке. Белые, как анемоны в оранжереях Мильфиоре; сладкий цветочный аромат въелся в каждую ленточку, туманил рассудок до упоительного бесчувствия.
Она была чудо как хороша в таком платье, еще совсем ребенок, которому впору играть и радоваться солнцу, согревающему холодные руки.
Легкий ветерок трепал бы её длинные волосы, а она бы смеялась, восторженно глядя в высокое безмятежное небо.
Но такого никогда не будет. Не в этой жизни. В этой реальности точно нет.
Уни не жалеет об этом. Ей доступен слишком маленький спектр чувств, необходимый минимум, чтобы не выставлять напоказ свое сходство с покорной марионеткой. Бьякурану нравится видимость неподчинения – его это интригует.
Еще ему нравится Уни. Он называет её девочкой-сокровищем и любит доводить Гамму до бешенства, проводя с ней больше времени, чем этого требуют приличия.
Комнаты принцессы обставлены по его вкусу. Он купил ей рояль, самый лучший и самый дорогой. Теперь музыка, слабая и несовершенная, льется по залам базы Мильфиоре. Тем, что не закрыты звукоизоляцией.
При виде Бьякурана человек испытывает одну из трех эмоций – страх, гадливость или почтение. Уни не чувствует ничего. Её глаза пусты, рассудок чист, но что-то ноет иногда, как от сильной боли. Там, с левой стороны грудной клетки.
Когда Уни больно, Бьякуран целует её в лоб. Как младшую сестренку после вечерней сказки. Как покойника.
Уни было бы страшно, но он отучил её бояться. Если смотреть в будущее, на много лет вперед, то она скажет: ты меня заколдовал. Бьякуран тасует реальности, как карты; из него вышел неплохой шулер, но он не всемогущ. Говорят, новичкам везет, а принцессу обязательно разбудит прекрасный принц.
Проблема в том, что у него и злого колдуна один и тот же облик. Такая вот шутка судьбы.
В последний вечер на основной базе Уни играла на рояле какую-то простую мелодию. Бьякуран стоял рядом, не слушая. Он смотрел на её пальцы, взлетающие над черно-белыми клавишами, и аромат цветов был гнилостно-сладким…
Музыка замерла на ломкой высокой ноте. Стоящая на рояле ваза рухнула вниз, разлетевшись сверкающим крошевом, тонкие лепестки мгновенно намокли, синея.
Уни легко встала из-за рояля. Она была так хороша сейчас, маленькая зачарованная принцесса, и Бьякуран сам протянул ей руку; в улыбку вкралась ядовитая горечь.
Слишком мудрый у неё взгляд, там под пустотой и покорностью. В конце концов, среди тех чувств, что Бьякуран оставил Уни есть одно единственное, которое он почти ненавидит.
Сострадание.
И Уни решительно топчет умирающие анемоны.

@темы: Марафон 2, Uni, Byakuran

---

[Sirin-chan]

Автор: Sirin-chan
Бета: Эстен Джальд
Тема №1: Игра на музыкальном инструменте
Название: Практика шаманизма или Ритуальные танцы нанайцев
Главный персонаж: Нана
Пейринг: Нана, Хару
Рейтинг: PG
Жанр: юмор, плавно переходящий в стеб
Предупреждение: Струнно-клавишные инструменты уже как-то не комильфо, так что, увы, рояля здесь не будет. Зато тут наличествует бубен.
Дисклеймер: персонажи принадлежат госпоже Амано

1438 слов

Нана, бесспорно, была женщиной доброй и гостеприимной. Настолько, что прежде тихий и пустующий дом наполнился криками, воплями, взрывами, странными личностями – словом, ожил и превратился в проходной двор. Никто уже не считал нужным звонить и стучать в дверь, зная, что всё равно противников их визита не будет. Дверь хлопала слишком часто на дню и это уже должно было довести любого нормального человека до нервного тика. Исключая Нану, ведь она была очень рада такому количеству гостей.
А еженедельный ремонт – это ведь такая мелочь по сравнению с тем, что у ненаглядного Тсуночки появилось столько друзей! И даже девочек, в кои-то веки… Нана не спрашивала «кто их родители?», «на какие оценки они учатся?», «курят ли они?», всем была рада, всех готова была накормить-напоить и вообще сделать так, чтобы каждый гость чувствовал себя как дома. Некоторые гости даже негласно прописывались здесь и переходили в категорию сожителей. Этой, казалось бы, наглости Нана ничуть не возражала: пусть живут, дом ведь большой, места всем хватит.
А еще так гораздо веселее, не правда ли? Тем более, что по хозяйству помогают, когда так катастрофически не хватает рук и времени.
Сбегать в магазин за овощами? Не проблема для Правой руки Десятого Вонголы, Гокудеры Хаято, помочь маме Джудайме! Помочь приготовить карри? Хару, Киоко-чан и И-пин на подходе. Помочь распробовать и съесть карри? Ламбо-сан тут как тут! А Бьянки, в свободное от лежания в шезлонге время, постригала кусты и соглашалась посидеть с детьми (правда, преимущественно с Реборном), ибо до кухни, зная ее кулинарные способности, Ядовитого Скорпиона не подпускали.
А больше всего Нана любила, когда все-все собирались за одним столом – это было так похоже на семью. Шумную, разношерстную, представляющую опасность для всего хрупкого в доме, но такую дружную семью.
Именно поэтому то, что входная дверь находилась в состоянии покоя уже целых полчаса, навевало некую грусть. Этот дом слишком уже отвык от тишины и спокойствия. Нана вздохнула и отложила в сторону поварешку.
Бьянки, как обычно, загорала на заднем дворике, дети гуляли с Фуутой, а Тсуна опять куда-то запропастился со своими школьными друзьями.
- Уберусь-ка, я у Тсуны в комнате, - задумчиво и как-то слишком громко для самой себя произнесла Нана, радостная, что нашла для себя занятие.
Как обычно, у Тсуны был ужасный бардак: свитера, рубашки, носки, нижнее белье, тетради, пакеты странные, давно оставленная лапша с носком поверх палочек – все валялось в хаотическом беспорядке на полу. Постель опять не заправлена, а на прожженном до дыр невесть чем ковре виднелись пятна кофе. Картину довершала распоротая подушка, перья из которой от легчайшего дуновения ветерка начинали парить по комнате.
- Тсуна такой несобранный мальчик, - покачала Нана головой и начала уборку. Меняя постельное белье, она обнаружила в наволочке невесть как оказавшийся здесь пистолет. – Наверное, кто-нибудь из друзей Тсуны здесь забыл, - улыбнулась она, впрочем, пистолет забирая себе. Еще чего, детям оружие не игрушка.
Нана, собрав всё грязное белье в кучу, понесла уже его в стиральную машину, как вдруг входная дверь резко распахнулась, и в дом влетело на скорости света нечто бесформенное, смазанное и похожее на огромный ком из меха, перьев и соломы. О, неужели великое мироздание откликнулось на мольбы бедной одинокой женщины? Нана спокойно загрузила белье в машину и, не оборачиваясь, поинтересовалась:
- Хару-тян, это ты?
Хару, а это была действительно она, отчаянно балансируя, прижимала подбородком к верхушке кучи большой бубен, чтобы не обронить чего-нибудь. Видно было, что это стоило огромных усилий. Она, даже в таком состоянии, вприпрыжку, то на одной, то на другой ноге, добежала до дивана и с видимым облегчением сгрузила на него свою ношу.
- Ффух… Добрый день, Нана-сан, мне срочно нужна ваша помощь! – выпалила она на одном дыхании.
Хару вся раскраснелась, видимо, бежала сюда со всех ног, а прижимала ладонь к боку, где противно кололо, пыталась отдышаться после продолжительного бега с препятствиями.
Так, дыхательная гимнастика! Поднять ме-едленно руки – вдо-о-ох, резко опустить – выдох…
- Что такое случилось, девочка моя? – внимательная Нана налила девочке стакан воды, который она тут же осушила одним глотком. Женщина заинтересованно взглянула на то, что рассыпалось по дивану, провела изучающе ладонью по мягкому щекотному меху – настоящий унгавийский песец, мм…
- Это мой проект, - Хару как-то даже выпрямилась, в голосе прозвучала неприкрытая гордость. Правда, тут же замялась и добавила: - Ну, э, будущий…. Когда я его сошью, вот. В школе нам дали задание по шаманам северного Сахалина, так что я решила сшить костюм, - она показательно взглянула на ворох меха.
– И продемонстрировать несколько ритуальных танцев с бубном. Говорят, шаманы таким образом входят в транс, чтобы общаться с духами! - Глаза девочки возбужденно блестели – она любила все мистическое и необычное такого рода: гороскопы, гадания там, призраки…. Нана только с понимающей улыбкой кивала. В молодости довелось как-то писать диссертацию по северным шаманам, так что в этой области она была осведомлена достаточно хорошо. – Но у меня возникли кое-какие проблемы с костюмом.
Хару покраснела от стыда за то, что у такого мастера шитья, как она, не выходит самостоятельно что-то сделать. У неё были костюмы подводной лодки, Эйфелевой башни и даже фургончика с мороженым, а вот с шаманской паркой дело почему-то не заладилось – та висела на ней мешком, бахрома осыпалась, мех линял…. Так что, собрав то, что еще не успела запороть, отчаявшаяся Хару и прибежала к Саваде-сан.
- И мне нужно уже завтра выступать! У Хару ничего-ничего не получается! Хару полная бездарность… - она всхлипнула.
- Ну-ну, успокойся, - Нана мягко погладила Миуру по волосам. - Ты обратилась к нужному человеку. Посмотрим, что можно из этого сделать, - она стала рыться в материалах и раскладывать все на журнальном столике. – Можешь швейную машинку приготовить к работе?
Хару сердито вытерла рукавом выступившие на глазах слезы и, кивнув, решительно принялась заправлять нитку в швейную машинку. Все-таки, Нана-сан была великая женщина! Всегда готова помочь без всяких вопросов.
Нана тем временем уже разложила мех и ткань по столу и рассматривала, вертя в пальцах, деревянные фигурки птиц. Она, что-то напевая себе под нос, ловко, без всякой выкройки, вырезала из ткани нужный кусок и принялась за машинку. На глазах у изумленной Хару кусок ткани превратился в симпатичную парку, которую Нана уже подбивала мехом.
- Стойте-стойте! А что Хару делать? Нана-сан, я не эксплуатировать вас сюда пришла!
Все-таки, Хару была совестливой, а проект – ее, так что совместная работа подразумевалась.
Нана, будто очнувшись от транса, подняла голову от шитья.
- А, Хару-тян, можешь заняться юбкой, а головный убор я доделаю, - мило разрешила женщина, возвращаясь к занятию.
Пришивая бахрому к парке, Нана рассказывала:
- Бахрома символизирует птичьи крылья, так что ты должна в танце обязательно размахивать руками, имитируя полет сначала журавля, потом гагары, а потом северной совы, издавая при этом характерные для каждой птицы звуки.
А декорируя колотушку для бубна мехом, Нана продолжала:
- Так во время камлания тебя будет защищать твой дух-защитник среди животных.
Хару смотрела на Нану полными обожания глазами, забывая делать очередной стежок.
Через пару часов от меха и ткани остались только жалкие обрывки, а в распоряжении Хару находился уже готовый костюм: антуражная парка с бахромой и фигурками птиц, широкая цветастая юбка из разноцветных кусочков ткани, а также шаманский головной убор. Это великолепие так и просило себя примерить и станцевать в нем ритуальный танец.
- Нана-сан, вы самая лучшая! – Хару не удержалась оттого, чтобы звонко поцеловать Нану в щеку.
- Ну-ну, - та смущенно зарделась. – Примерь это, Хару-тян.
Хару, будто опомнившись, схватила в охапку одежду, не забыв и бубен с колотушкой, и убежала в смежную комнату. Нана проводила ее радостным взглядом – она на самом деле так любила делать людей счастливыми. Она оценивающе оглядела оставшиеся после шитья ошметки на предмет хороших и годных для последующего использования. Ну, например, вот тот меховой полосатый хвостик был вполне себе ничего, выкидывать-то точно жалко, вдруг понадобится. А из клочков меха и красных перьев можно сделать ловец снов.
Наконец, в комнату торжественно прошествовала Хару, преобразившаяся в северного шамана. Правда, весь пафос портил постоянно съезжающий головной убор, который Миура нервно поправляла.
- Ты так прелестна, Хару-тян! Ты прямо готова для единения с природой! – ахнула Нана, всплеснув руками. – Станцуй прямо сейчас, милая.
Хару кивнула. Она была совсем не против. Отрепетировать разочек было просто необходимо, тем более, перед такой благожелательной и благодарной зрительницей.
- Ха-хии, но, как же без звукового сопровождения?!
- Не беспокойся об этом, у тебя ведь есть бубен, - мягко напомнила Нана, и Хару захотелось постучать им себе по голове – точно же, глупая, глупая Хару.
И она, ритмично постукивая в бубен, как видела на youtube, стала издавать гортанные звуки и прыгать по комнате, будто совершая утреннюю гимнастику, тем самым пытаясь познать дзен камлания. Внешне, правда, танец больше походил на прыжки подбитого из двустволки оленя.
По идее, при этом шаман должен был впадать в некий транс, и сознание его должно путешествовать по «верхнему» и «нижнему» мирам духов. Хару, похоже, настолько старалась достичь этого состояния, что споткнулась об ножку стола и со всего маху упала носом в пол. Возвращение на бренную землю стремительно завершилось.
Практика шаманских ритуальных танцев прошла успешно.

@темы: Haru Miura, Nana Sawada, Марафон 2

---

[John Keats]

автор:  Xan-san
бета: отсутствует
тема №1: Игра на музыкальном инструменте
пейринг: Ямамото, Фран
рейтинг: G
жанр: джен
дисклеймер: всем владеет Амано, а песней "Жабий блюз" - Башня Rowan
примечание: спасибо Франу за идею для драббла.)

- VRAAAAII! – стекла в спальне снова затрещали. В пору с криком повалиться на пол, в отчаянии зажимать уши и умолять банши заткнуться. Но мечник Варии так просыпается. По опыту Ямамото прекрасно знает – не стоит успокаивать Супербию. Можно отгрести, и благо, если только от Скуало. Ведь в комнате, где орёт второй лучший мечник Вонголы, неизменно находится его босс. Видимо, последний наслаждается тренировкой связок своего подчиненного, либо терпеливо ожидает своего хода: ударить стаканом, наказать, скрутить в бараний рог.
Такеши проснулся чуть раньше, чем мечник пришел будить Занзаса, так что сердце у Хранителя Вонголы не выскочило из груди. В Варии можно только так. Вот уже неделю он торчит в особняке отряда убийц, вроде как прислали потренироваться и проверить положение дел: не натворил ли большой мальчик Занзас глупостей, не пропили ли офицеры оружейный ресурс, как поживает их новый иллюзионист и прочее. Занзас глупостей творил ровно столько, сколько и раньше, на остальное ему, видимо, размениваться было лень. Оружейный ресурс тоже пребывал в порядке, периодически его использовали на заблудших шпионах Миллифиоре. Новый опасный клан только начал заявлять о себе, но факт гибели Аркобалено так “чудесно” совпал с сумасшествием босса Джиглио Неро (а как ещё можно объяснить их союз с Бьякураном?)…это заставляло всерьёз задуматься о безопасности главной базы Вонголы, которую охраняла Вария.
“И всё равно…домой хочу”. Ямамото принял душ, привел себя в порядок, и откровенно зевая, вышел в коридор. Туда же из соседней комнаты вылетел Скуало, пронесся мимо с диким криком, так и не заметив ученика. Далее за ним пронёсся разъяренный лев Неба. Удивительно, как ещё следом не выкатилось кресло… Такеши посмеялся над происходящим, и, насвистывая что-то фривольное, направился в главный зал, там обычно творились самый забавные вещи. По пути ему встретился Луссурия, нагло клеящийся к какому-то пареньку из медицинского блока. Завидев Ямамото, Хранитель Солнца уже хотел прикипеть с вопросами о Рёхее, но Такеши шустро скрылся в ближайшую комнату. Это оказалась библиотека. Предположить, что кому-то из Варии нужны книги – нонсенс. Однако, кто-то живой действительно сидел на софе, спрятавшись к тени огромных портьер. Чуть привыкнув к полумраку, Ямамото заметил, что человек как-то странный – большой, с непонятными выростами на голове.
- Привет. – тихий, уставший голос поставил все на свои места. “Бедняга…шапку даже дома не снимает”.
- Здравствуй, Фран. – Ямамото улыбнулся дружелюбнее, включил небольшую лампу на чайном столике, чтобы получше разглядеть собеседника. Новый иллюзионист Варии был загадочным существом – тихим, хитрым, скрытным и очень язвительным. Такеши никогда не обижался на друзей и союзников всерьёз, но мальчик успел его изрядно достать комментариями на тренировках. Сегодня Фран был настроен мирно, или очень устал. “Может быть, стоит оставить его одного?” Хранитель Дождей уже собрался уйти, когда заметил сиротливо притулившуюся гитару в углу. На душе сразу потеплело. Дома он часто пел под гитару, иногда они даже играли вместе с Гокудерой. И тогда казалось, что возвращается мирное время детства: Тсуна снова смеялся, сняв груз проблем со своих плеч, Хаято беззлобно подшучивал над ошибками Ямамото, а сам Такеши просто улыбался, наблюдая за друзьями.
“Сейчас между нами половина земного шара. И восемь лет жизнь в мафии.”
- Что, играть умеешь? – неожиданный вопрос иллюзиониста заставил Такеши вернуться в реальность. Кивнув, японец подошел к инструменту, присел на пол и начал настраивать. Хорошее дело – память рук. Ты с детства, закрыв глаза, можешь сражаться катаной, можешь настраивать гитару.
- Сыграй блюз, – не слишком вежливая просьба, но раз мальчишка хочет, почему бы не сыграть? Ямамото берёт несколько первых аккордов, как вдруг Фран поднимается со своей софы, становится в середину комнаты. И начинает петь.
- У жабы тоже есть сердце,
Зеленое, но своё.
У жабы тоже есть блюз.
Такеши еле сдерживает смех, песенка иллюзиониста настолько подходит к его дурацкой шапке в виде лягушки. Но Фран так самозабвенно поёт, что грех ему мешать. Может быть, это его единственное развлечение в Варии?
Наигрывая незамысловатый мотив, Ямамото слушает забавную песню. Фран даже начинает пританцовывать.
- Какая мерзость —
все эти поиски пути
в родном болоте,
где легче квакать, чем идти,
где что ни утро —
ты словно в тине до ушей.
Тебя считают глупой жабою
и гонят взашей.
Вариец двигается не так уж и плохо, поворачиваясь, высоко поднимая руки. “Симпатичный. Жаль, сюда попал. Не место для детей”. Мальчик танцует дальше, напевая про жабу, наверное, намекая на себя. Он даже прикладывает руки к груди, повторяя припев про зеленое сердце.
- Ты мог быть рыбкой,
сверкать красивым плавником,
ты мог быть птичкой
с веселым чистым голоском,
ты мог быть змейкой,
струиться струйкой по камням,
но все считают тебя жабой
и посылают к чертям. - голос у Франа хороший, почти что бархатный, ему как раз подходит блюз.
Ямамото заканчивает песню на последнем куплете, улыбаясь, отставляет гитару, все ещё дрожащую от звуков, в сторону.
За спиной слышится удивленный голос Скуало, произносящий какую-то непечатную фразу. Такеши опять смеётся, теперь уже рассматривая лица офицеров Варии, скопившихся возле входа в библиотеку.
- Неплохо поешь, дрянь. – даже Занзас здесь. “Ну, раз уж ему понравилось, значит всё в порядке” – Ямамото подходит к стушевавшемуся иллюзионисту, хлопает по плечу.
“Интересно, а Рокудо Мукуро петь умеет?” Такеши долгое время размышляет над вопросом, даже тогда, когда его заставляют играть жабий блюз по пятому разу. Наверное, Мукуро поет что-то про ананасы. Или суровых мальчиков Дисциплинарного Комитета.

@темы: Takeshi Yamamoto, Марафон 2, Fran

---

[Hayato_Gokudera]

автор:  Hayato_Gokudera
бета: ворд-сан
тема №1: Игра на музыкальном инструменте
название: бн
пейринг: Кёко, Тсуна
рейтинг: нулевой Х)
жанр: попытка джена, вероятно
дисклейм: как всегда, - все Амано, а писанинка моя)

попытаться прочесть

Кёко всегда нравилось помогать людям. Особенно хорошим людям. Особенно друзьям. И особенно Тсуне. Кёко всегда считала, что нет безвыходных ситуаций и всегда можно что-нибудь придумать, она всегда старалась верить в лучшее. Кёко всегда старалась быть «хорошей» в лучшем смысле этого слова. И обыкновенно ей это удавалось. Но сейчас, сидя на крыше вместе с Тсуной, Кёко начинала понимать все значение слов «тщетность», «безнадежность» и «отчаяние». А погода была издевательски прекрасна – нежное солнце, легкий ветерок, ненавязчивые облачка – все располагало как минимум к прогулке.
«А я обещала Хару-тян пройтись с ней по магазинам» - думала Кёко, глядя на полет какой-то желтенькой птички явно страдавшей отсутствием навигационной системы в организме. – «И брат сказал, что подождет меня…». Сасагава Рёхей сделал уже сто тридцать один круг вокруг школы. Кёко вздохнула и посмотрела на Тсуну.
- Ну, Тсуна-кун, может быть все-таки сыграешь? – ласково спросила девушка, в ответ Савада покраснел как рак и отчаянно замотал лохматой головой. В одной руке он сжимал флейту-пикколо, а в другой листок с нотами.
Вот уже полтора часа Кёко пыталась научить Тсуну играть на флейте, по его же просьбе. И все эти полтора часа ушли на уговоры. И все тщетно. Тсуна краснел, бледнел, зеленел и даже синел пару раз, но никак не решался сыграть. Кёко исчерпала почти все доводы и всю свою фантазию, но, увы, Тсуна даже одной ноты не мог сыграть. Рёхей делал уже сто пятьдесят седьмой круг во имя экстрима.
Кёко всегда славилась своей добротой и ангельским нравом, но еще она могла быть невероятно упрямой. Глубоко вздохнув, девушка встала и достала из кармана телефон.
- Хару-тян? Прости, но сегодня я не смогу пойти с тобой… да, прости… хорошо, давай в другой раз, пока-пока! – положив трубку, Кёко посмотрела на Тсуну с абсолютным намерением научить его играть, хотя бы три ноты.
- А теперь, Тсуна-кун, ты мне сыграешь. – Сказала Кёко, садясь перед Савадой и глядя на него со своей всегдашней улыбкой. Только от этой улыбки у Тсуны мурашки пошли по коже. Отчаянно вцепившись в свою флейту, Савада поднес ее к губам…
Сасагава Рёхей сделал уже двести тридцать один круг вокруг школы. Маленькая, желтенькая птичка уже тридцать пять раз пролетала туда-сюда. А Сасагава Кёко уже в двенадцатый раз за прошедшие два с половиной часа подумала о том, что прозвище «безнадежный» закрепилось за Тсуной совсем не спроста.

@темы: Kyoko Sasagawa, Tsunayoshi Sawada, Марафон 2

---

тема №1

[кайта]

Автор: Kaita-chan
Бета: ~tayo~
Тема № 1: Игра на музыкальном инструменте
Пейринг/персонажи: Гокудера, Хибари
Жанр: джен? недостеб
Рейтинг: ПГ исключительно за одно матное слово
Отказ: все не мое, увы и ах
Ахтунги: автор жестоко болеет, поэтому мы имеем то, что имеем.

849 слов

Гокудера нервно докурил сигарету и быстро выбросил окурок в форточку, одновременно брызгая карманным освежителем вокруг. Освежитель был для полости рта, но сойдет и для воздуха за неимением ничего другого. Гокудера прислушался – вроде тихо, но черт его знает, подкрадется бесшумно, Хибари это умеет… Зачем он вообще велел – нет, у Хибари это называлось «попросил», но все вокруг сочувственно покивали головами, а Мукуро даже укоризненно посмотрел на Кёю, мол, это я привык к твоим замашкам, но парня-то бедного зачем пугать, - так вот, зачем Хибари велел ему остаться после уроков в кабинете Дисциплинарного комитета, Гокудера представления не имел. За час, что он тут ждал, он успел перебрать кучу правдоподобных и не очень версий, вспомнил, что однажды кинул окурок мимо урны, а вчера, будучи дежурным по классу, забыл полить единственный фикус и не донес мел до доски, расстреляв всю упаковку в Ямамото. А сейчас – Хаято ужаснулся и снова распахнул окно на полную – он еще и накурил в святая святых и набрызгал дешевым освежителем! Значит, точно будет убивать. Надо было смыться, пока не поздно, или на худой конец взять с собой бейсбольного придурка, прикрываться…
Еле слышно скрипнула дверь и Гокудера, быстро нацепив на лицо привычное выражение «как вы меня все бесите, кроме Джудайме» и стараясь дышать потише, обернулся, приветственно махнув Хибари рукой. Впрочем, Хибари сей жест проигнорировал, молча пройдя к столу и ставя на него ноутбук. Он поправил и так идеально ровно стоящий аккуратный желтый горшок с кактусом, открыл ноут и указательным пальцем поманил Гокудеру к себе. Тот подошел, внутренне готовый увидеть любой, как он уже понял, компромат на себя и некоего идиота или, что было бы еще хуже, себя в ванной с фотографиями обожаемого все_знают_кого, но действительность оказалась несколько интереснее и неожиданней.
- «Вонгола приглашает вас принять участие в марафоне», - вслух прочитал Гокудера заголовок вверху страницы и недоуменно посмотрел на Хибари. – Это чё за херня?
- За словами следи и читай. – Хибари смерил его предупреждающим взглядом.
Гокудера прищурился, послушно читая текст дальше.
- «Предлагаем нашим сообщникам принять участие в тематическом марафоне, чтобы разнообразить наш форум и выявить самого талантливого ». – Гокудера замолчал. Потом пробежался по тексту дальше и задумчиво отошел.
- Десять тем, значит… - Он машинально щелкнул зажигалкой. – Хаха, и каждый раз с разными персонажами. Вот попадалово-то. Ой.
На всякий случай он отошел от резко помрачневшего Хибари.
- Короче, со всем остальным я сам разберусь. – Кёя свернул страницу с форумом. – Кроме первой темы.
- Игра на музыкальном инструменте? Я не буду в этом участвовать. – Гокудера покосился на Хибари. Тот хмыкнул. – Я не играл уже лет сто, а на пианино так и все двести, и вообще не намерен участвовать в подобной ерунде.
- Намерен, еще как намерен.
– С какого такого хрена? Да я лучше помогу Джудайме выиграть у все-…
Хибари щелкнул мышкой и на мониторе высветилась папка под интригующим названием «белобрысый идиот и бейсбольный придурок, кладовка».
Гокудера икнул. Предчувствия насчет компромата неумолимо сбывались.
- Значит так, срок – до завтра. Чтоб написал мне все, что знаешь, об инструментах, способах игры, композиторах и так далее.
- А почему я должен чего-то тебе писать?! … Аа! Так ты че, не шаришь в этом?! – Гокудера фыркнул. – Фу, какой позор. И это – глава Дисциплинарного комитета, пример для всех, идеал практичес-…ки…
Хибари еще раз куда-то нажал, и высветилась не менее интригующая папка «белобрысый идиот и бейсбольный придурок, за школой, часть 1».
-Надеюсь, ты понял, что молчать об этом в твоих интересах? – Кея хищно ухмыльнулся. – У меня много чего есть, занимательного…
Чувствуя, что краснеет, Гокудера закусил губу, изо всех сил стараясь не разораться матом и не начать взрывать все динамитные шашки, имеющиеся при себе. Все равно будет без толку, а Хибари потом заставит ремонт за свой счет делать.
- Бля, чтоб ты полгода корм птичий на завтрак ел… - пробубнил он себе под нос. – Ладно. – Это уже вслух. – Завтра напишу все, что знаю. А с кем хоть пейринг то будет, помимо тебя и пианино?
Хибари многозначительно посмотрел на него, и Гокудере стало не по себе.
- Ты не посмеешь… - прошептал он. – Только не с Джудайме…
- Я посмею со всеми вами, причем не ниже R и с особой жестокостью, если ты не заткнешься и не сделаешь все вовремя.
Хаято машинально вытащил из кармана пачку и тут же, под уничижающим взглядом Хибари, выбросил ее в мусорное ведро. Вот же ж скотина…
- Завтра будет готово, - буркнул он и, глянув напоследок на злосчастную папку с компроматом, вышел.

Чудесно. Кея довольно закинул ноги в идеально вычищенных ботинках на стол. Пожалуй, если этот динамитный неудачник постарается и принесет прилично информации, то в главной роли Кея сделает его. Естественно, главной после самого себя.

@темы: Hayato Gokudera, Kyoya Hibari, Марафон 2

---

Снова и снова;

[четыре апрельских дня]

Автор: -royalblooded.madness
Название: «Снова и снова»
Тема: Игра на музыкальном инструменте
Пейринг: Реборн/Скалл
Жанр: виньетка, ангст (?)
Рейтинг: G
Предупреждения: большую роль в фанфике сыграла песня группы Three Days Grace "Over and Over" *о да, фанат я*. ООС?
Дисклеймер: Амано Акира♥



Он снова и снова зажимает жесткие струны, стараясь издать звук, не режущий слух, а зачем? Зачем - этот вопрос Скалл часто задавал себе. Зачем он живет, зачем сел на мотоцикл, да и зачем просто учится играть на гитаре. Все равно же он играет только для себя, когда настроение в упадке. Или, по правде, просто слушателей нет. Разве у него когда-нибудь были друзья, которые могут уделить ему время просто так? Нет, наверное. Такой слабый характер, как у Скалла, совершенно незаметен среди амбиций других. Он никому не нужен. Он просто не приживается рядом. Его характер растворяется бесцветной каплей воды, соскользнувшей с кисти на яркое полотно. Растворяется в звуках гитары. Снова и снова. «Черт, опять», - Скалл облизнул кровоточащий указательный палец. «Только вчера зажило же...»

- Но почему именно у меня, семпай?!
- Не препирайся и открывай быстрее. Снаружи холодно.
- ...и ты тратишь мое ценное время.
- Извини, но больше негде, Скалл, - Ария виновато улыбнулась. - Твой дом - ближайшая точка, больше проводить совещание негде.
У Скалла действительно был свой дом в Намимори. Давно когда-то босс Калкассы специально купил его, дабы приблизить своего киллера к Вонголе, но аркобалено Облака как-то забыл про основное назначение этого домика и изредка приезжал только тогда, когда в Италии сидеть надоедало. И ездить.
Череп было собирался войти внутрь, но Реборн одернул его за плечо и переступил через порог первым.
- Не забудь про гостеприимство, - началось обыкновенное угнетение в стиле Реборна. В итоге Скалл вошел последним.
Он никогда не любил эти собрания, которые всегда объявлялись внезапно. Ведь только наличие Реборна на этих собраниях все и портило. Скалл уже в идеале научился готовить эспрессо и подавать печенье, настолько приноровился к приказаниям Реборна. «Надоело. У этого человека врожденная способность портить людям жизнь», - думал Череп, да и, пожалуй, прав был.

- Семпай, а вы чего ждете? - недовольно спросил Скалл. - Собрание вроде уже закончилось.
- На гитаре играешь, да? - задал встречный вопрос Реборн, приметив черный чехол в углу комнаты.
- Вроде как, - осторожный ответ. «Ты уходить вообще собираешься?» - отчаянно думал Скалл, уже не рассчитывая расстаться благополучно.
- Сыграй что-нибудь.
- Не в состоянии, семпай, - аркобалено Облака протянул к Реборну ладонь, показывая сбитые пальцы, на которых едва-едва зажили мелкие ранки.
- Сыграй, - это не просьба. Это приказ, и Скалл чувствует это. Но почему он всегда должен следовать приказам этого мужчины, который ему никто?
- Да не буду я!
Рука Реборна потянулась к кобуре на поясе. Череп понял намек.
- Ладно, ладно...
Пальцы перебирают тугие струны, издавая приятную мелодию. Реборн прислонился к стене, смотря куда-то вдаль. И не понять, слушает ли он. «Слушает…»
- А петь кто будет?
- Не я точно, голоса нет.
- Все равно. Пой.
Скалл вздыхает, вспоминая слова заученной песенки.

«Over and over; over and over
I fall for you
Over and over; over and over
I try not to…
It feels like everyday stays the same
It's dragging me down and I can't pull away
So here I go again
Chasing you down again
Why do I do this?»

И снова пальцы в кровь. Гитарист поморщился от легкой, но раздражающей боли, и последний звук вышел скомканным. Настала очередь Реборна морщиться.
- Неплохо.
- Вы так говорите, как будто лучше меня играете, семпай, - надулся Скалл.
- А так и есть, - ухмыльнулся Реборн и отобрал гитару, проводя пальцами по черной лакированной поверхности. – Ты бы ее настроил по нормальному, для начала…
Аркобалено Солнца покачал головой и немного повозился с колками, после чего провел большим пальцем по струнам. Изумительно. Череп, замерев, слушал игру семпая, чистую и четкую. «Все равно я лучше играл».
- Повторить сможешь, нет? – Реборн вернул гитару владельцу с хитрой улыбкой на лице. Не сможет, конечно, ведь Реборн – совершенство.
- Так?.. – Скалл неуверенно извлекает из инструмента звук, и «учитель» цокает языком.
- Не ту струну зажал, глупый.

Долго они так сидели. Скалл искренне старался, и под конец он все же смог сыграть, полностью удовлетворив Реборна.
- В следующий раз снова мне играть будешь, да.
- Снова?
- Ага. Пока не разобьешь в кровь пальцы, снова и снова.

«Снова и снова?..»

@темы: Skull, Марафон 2, Reborn

---

[Катана сан]

Автор: Катана сан
Бета:Folie
Тема:Игра на музыкальном инструменте.
Название: б\н
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Пейринг: нет
Персонажи:Хибари,Гокудера.
Рейтинг: безрейтинговый
Дисклеймер: Реборн мне не принадлежит,я только играюсь с мальчиками.
Слов: 331

Хибари неторопливо шел по школьному коридору.
Начищенный пол блестел, в окна светило яркое летнее солнце, по спортплощадке носилась компания травоядных - в общем, свет и сладость царили в Намимори.
Хибари остановился у окна, задумчиво глядя на бегающих школьников и решая, стоит или нет спуститься вниз и припугнуть шумную мелюзгу. Это, конечно, было бы мелко, но чертовски забавно.
Высокий, дребезжащий звук прокатился по коридору и растаял, следом за ним раздался еще один, и еще...
Кто-то игрался с расстроенным роялем в классе музыки.
Травоядные во дворе были мгновенно забыты. Кея решительно направился вглубь коридора, то и дело передергивая плечами - фальшивые, дребезжащие звуки были настоящей пыткой для его чутких ушей. Кто бы ни играл эту пародию на музыку, он (или она) скоро крупно пожалеет.

Кея бесшумно приоткрыл дверь класса, сжимая тонфа в левой руке, и удивленно прищурился.
Спиной к нему, на круглом стуле сидел светловолосый парень и со страдальческим выражением лица нажимал на клавиши рояля. Судя по тому, как он зажимался и дергался каждый раз, извлекаемые звуки не доставляли ему удовольствия, но он упрямо продолжал "играть".
Ярость Хибари ушла, уступив место смущению.
Он знал Гокудеру Хаято, самоназванную "Правую руку" Десятого. Хибари был готов держать пари, что Гокудере уже приходилось убивать - до того, как он присоединился к Тсунаеши - и совершать поступки, которые осудило бы большинство травоядных.
И теперь он еще узнал, что парень - скрытый мазохист.
Хибари раздраженно хмыкнул - об этом можно было догадаться и раньше. Чтобы постоянно выдерживать шумную мелкоту, пасущуюся вокруг Савады, нужно было быть или познавшим дзен монахом, или мазохистом, и монахом Гокудера не был.
Гокудера прекратил терзать рояль и, оглянувшись через плечо, хмуро уставился на Хибари.
- Чего? - грубо спросил он.
Хибари только приподнял бровь, изучая настороженно замершую фигуру Гокудеры.
Мелодия была бы хороша, если бы не расстроенный рояль.
Он принял решение.
- Я вызову сегодня настройщика.
Выражение лица Гокудеры было поистине бесценным - адская смесь недоверия, непонимания, благодарности и злости.
Довольно усмехнувшись, Кея закрыл дверь музыкального класса. Что ж, теперь можно пойти и попугать травоядных...

@темы: Hayato Gokudera, Kyoya Hibari, Марафон 2

---

[Xeene]

Автор: Бьякуранчик злой и без зефира (Xeene)
Тема № 1: Игра на музыкальном инструменте
Пейринг: Бельфегор, Расиэль
Жанр: виньетка
Рейтинг: G
Предупреждения: ООС, о да.
Дисклеймер: Амано-сан.
От автора: У меня очень странное видение этих персонажей и темы, в частности. И, да, я готов ждать лучей тапок.

317 слов

Музыка, как таковое понятие, имеет сотню разных значений. Вернее, каждый понимает это слово по-своему. Набор звуков, сочетание нот, игра воображения и гармонии, ну и так далее.
Но, как бы то ни было, музыка, знание ее основ и умение разбираться в ней на элементарных навыках - признак, даже нет, обязательство всех титулованных особ. Иначе как на тебя посмотрят, если ты какой-нибудь граф, герцог или кто-нибудь еще, на концерте, допустим, Шопена, похвалит "Лунную Сонату" Бетховена, "которая играла минутой ранее"?
Естественно, такое поведение - истинный моветон, а значит, хочешь или нет - но учи и разбирайся. А в идеале - обучись игре. На том же фортепиано, к примеру.
Но Бельфегору нет дела до королевских обязанностей. Перед ним еще предстоит отдуваться Расиэлю - как старшему. А значит с искусством музицирования можно и повременить, еще успеется.
В конце концов, к музыке инструментов Принца никогда не тянуло. Есть ведь другая, более ценная для юного Потрошителя.
Ее сила обширна, возможности огромны, она тоньше и изысканнее этих ваших сонат и прелюдий. Играть на ней - высшая степень пилотажа, и даже Принц не может согласиться, что владеет ею в совершенстве.
Но мастерство приходит со временем, оттачивается годами и практикуется ежесекундно.
И если инструменты обычные - дело трудное - поди, подбери, какой лучше звучит, - то здесь простор нескончаем. Каждый инструмент можно довести до идеала, до бесконечного совершенства.
До такого, что каждый звук искалеченных нервов будет медом для нежных ушей Принца.
И быть первым таким инструментом трудно, но по-своему приятно. Так ведь, Расиэль?
Глупый наследник не понимает сути этого умения, не понимает всей его изысканности истинной силы. Захочешь - и потянешь за хрупкие нервы кого угодно. Играть на нервах - нет музыки приятней, чем получившаяся симфония.
Жаль, что ты никогда этого не заметишь, братишка. Даже спустя столько лет, Принц снова вспомнит ниточки клавиш нервов, ведущих к твоему сердцу.
Рискнешь сразиться? Не старайся, последнее отличие обрушит все твои надежды - однажды сыгранную на нервах мелодию уже невозможно забыть.

@темы: Belphegor, Rasiel, Марафон 2

---

[likemartyrs]

Автор: Seire
Тема №1 Игра на музыкальном инструменте
Пейринг: Занзас | Девятый, также присутствуют Тсуна и Йемитсу.
Жанр: джен
Рейтинг: G
Предупреждение: АУ. Возможен ООС.
Предупреждение 2: первый из серии драбблов, связанных единым сюжетом. ^^
Дисклеймер: Отказ от всего.


Тсуна просыпается – рывком, когда сердце собьется с такта.
Тсуна просыпается, зажимая рот подушкой, чтобы глушить крик.
Тсуна просыпается оттого, что кто-то тяжелый наступил на грудь, выдавил легкие сквозь грудную клетку, сквозь матрац, сквозь паркет и перекрытия пола – куда-то в подвал, где осклизлые балки и холодная вода стоит вровень с горлом.
Тсуна просыпается.
Мазки белил – лунным светом, на дверных ручках, на оконных запорах, на гладком стеклянном боку стакана с водой. Комната выворачивается негативом привычных вещей – темное - светлым, а выпуклость – ямой.
За окном листвой размазан по небу старый сад, и полнолуние красит ветви в цвета шкуры зебры.
Тсуна садится на постели и тянет одеяло повыше, зябко вздрагивая от шороха, с которым оно ползет по постели. Поджимает пальцы ног, утыкается в колени. Так глупо, так беспомощно.
Бесполезный Тсуна.
Во сне нет ничего особенного. Просто – щелкаешь выключателем, а свет загорается медленно и неохотно, бьется в агонии и дохнет вольфрамовая нить, чуть теплится гнилушкой. Просто – вода из крана не льется, а ползет киселем, прозрачным студнем стекает по фаянсу раковины. Просто – все замирает, и нет сил поднять руки, а сон длится, длится и длится.
Ничего особенного, глупый Тсуна. Просто однажды все остановится, а ты ничего не сделаешь. Рухнет навзначь Гокудера, цепляясь слабеющими пальцами за траву. Вздрогнет на бегу Ямамото, навсегда просыпая искры смеха из глаз; встретит свою непрошибаемую стену Рехей; истают девочки, как тени на стене, и мама… Просто, глупый Тсуна, однажды умрет твоя Семья – а ты ничего не сделаешь.

Занзас не ложится - до первой щели рассвета на востоке, смешивая усталость с хмелем, а хмель – с мыслями по кругу, без выхода и входа.
Занзас не ложится, потому что разобранная постель – как раскрытое нутро железной девы.
Занзас не ложится, пока ветер не разметет с неба густые, как свернувшееся молоко, облака.
Занзас отключается под утро, в судорожном усилии сжав пальцы на подлокотниках кресла.
Бесполезном усилии.
Самая страшная казнь проигравшему – смотреть, как твой приз ветшает и рушится в чужих руках. Неумелых, бессильных или дряхлых, окольцованных благими намерениями руках.
Россыпи распечаток – токи финансов, мозаика счетов, огрызки информации от осведомителей – пространство ночной агонии разума, инструменты изощренной мести самому себе. Занзас понимает, что происходит, Занзас, черт возьми, все понимает.
Занзас проиграл свою Вонголу, и Вонгола медленно умирает без него. Во сне он видит ее предсмертные корчи.
Пустеет графин, светлеет проем жалюзи, сдает печень. Еще не сейчас, но скоро.
Ярость густеет, как боль, вьется по коже, как трайблы татуировки – позорной отметкой фальшивой купюры.
Занзас все понимает. Второго шанса не будет. Ты можешь только смотреть.

Дни похожи на шаги к краю, и в Италии полоска безопасной земли до обрыва становится уже, чем в Японии.
Хвосты лжи и недоговорок - Тсуна наступает на них на каждом шагу.
Реборн молча раздает подзатыльники.
Человек, которого Тсуна так и не смог научиться называть отцом, – врет.
Девятый, говорят они, спрашивал о тебе. Девятый, говорят они, счастлив будет с тобой повидаться.
Девятый считает, что ты будешь прекрасным боссом.
Тсуна - жалкий и бесполезный неудачник, но не идиот, а неплотно прикрытые двери дают достаточно поводов для размышлений.
Тимотео стар, Тимотео болен.
«У старика маразм - и это очень хорошо», - столовый нож в руках Йемитсу скрежещет по фарфору тарелки, и Тсуне хочется зажать уши.
Из него не выйдет босса.
Однажды – скоро – его Семья умрет.
Он просто ничего не может сделать.

Резиденция Вонголы – легкая и светлая. Настолько мирная, спокойная и застывшая даже, - если захотеть, то пылинки в мягких лучах солнца разглядеть не проблема.
В резиденции Вонголы огромные окна, двери исключительно из светлого дерева, а каждая из бесчисленных картин в коридорах выполнена в мягких, пастельных тонах. Удивительная особенность этого здания в том, что в любой его точке, в любое время дня лучи солнца кажутся рассветными.
Вонгола настолько отчаянно хочет выглядеть состоявшейся и счастливой, что погрязла в иллюзии умиротворенности с головой. Случись война перед самым её носом – не заметит. Признак провальной слабости.
Занзас каждый раз с удовольствием вспоминает отчаянные выстрелы, взрывы и месиво, в которое однажды превратил это чуть ли не святое место. Он вовсе не прочь повторить, лишь бы не слушать эту расслабляющую тишину.
Занзас со злостью и плохо скрываемой болью вспоминает восемь лет заточения. Смотрит на шрамы, смотрит в зеркало и помнит.

Занзас не хочет, не будет, жить иллюзиями. Только не он.
То, во что превратил Вонголу его псевдоотец, хочется просто уничтожить. Во имя того самого милосердия, которое ему столь безуспешно пытаются привить. Пытались, вернее сказать.
Он с явным отвращением смотрит на кровать.
Девятый болен, а все молчат. Девятый так и не отошел от Конфликта колец, Девятый уже неделю не встает с постели, а Вонгола отрешенно смотрит в сторону. Не замечает. Не хочет замечать.
— Всё хорошо, — с улыбкой говорит Тимотео.
С безумной улыбкой безвольного и слабого человека. Абсолютно погрязшего в собственных иллюзиях. Счастливой улыбкой слепца.
— Вонгола процветает, — с благоговением говорит Тимотео.
Занзас замечает сеть трещин на потолке, как паутиной растягивающихся практически по всей поверхности. А в воздухе витает едва ощутимый запах гнили.
— Тсуна - замечательный мальчик.
Он смотрит куда угодно – только не на старика. Иначе он просто свихнется от желания отпустить пламя с ладони, посмотреть, как вспыхнет пергаментно-тонкий шелк балдахина.
— Он станет прекрасным боссом. У него доброе сердце и чуткая душа.
У него, думает Занзас, кривые руки, куриные мозги и еще более слабый характер, чем у тебя, старый дурак. Рыба гниет с головы, а каждый новый босс хуже предыдущего.
Советник стоит у изголовья и улыбается, взгляд у него липучий и размазанный, готовый перехватить всякое неверное движение. Занзас бунтовщик и почти отцеубийца, и о том, чтобы оставить его наедине с Кюдайме не может быть и речи.
Иначе у него будет шанс убедить. Или - возможность заставить.
Заставить открыть глаза и увидеть край пропасти.
— Не сомневайся, сын мой, — говорит Тимотео, старческий фальцет дребезжит, — под его рукой Вонголу ожидает мир и покой.
Улыбка Йемитсу похожа на оскал падальщика.
Занзас практически сносит дверь плечом.

Слишком высокие потолки вызывают головокружение, светлое дерево отражает солнечные лучи, и почему-то хочется чихать – Тсуна теряется, как камешек в огромной колбе с шампанским. Он спотыкается на гравии дорожки, он налетает на косяк, он бестолково таращится по сторонам – лица в портретных рамах смотрят с осуждением, и он ежится, стараясь семенить быстрее. Кольцо конвоя почтительно, но неумолимо увлекает его в нужном направлении, и Тсуна чувствует себя неловким и косноязычным как никогда.
Он пытается расправить задравшиеся лацканы неудобного пиджака и кусает губы, надеясь хоть так взять себя в руки.
Ему очень, очень нужно поговорить с Девятым.
В приемной его внезапно перегибает пополам – воздух будто густеет, и чужая ненависть бьет под дых. Тсуна успевает шарахнуться в сторону от распахнувшейся двери – из комнаты тянет тяжелым, затхлым запахом болезни.
Не успевшие посторониться охранники разлетаются как кегли, когда он проходит мимо, почти задев плечом – с почерневшим от гнева лицом, вскользь полоснув взглядом. Занзас.
Тсуна глядит вслед, короткими вдохами стараясь прогнать слабость.
Страх – это, наверное, даже хорошо.
Может быть, если бояться чего-то достаточно сильно – можно попробовать что-то сделать.

У Девятого безжизненная, пожелтевшая кожа и капли пота на висках, а улыбка светится.
У Тсуны сжимается сердце от жалости.
— Вот и ты, — говорит Тимотео, протягивая руку. Покрытые пигментными пятнами пальцы дрожат. – Юный Тсунаеши, Десятый из Вонгола.
— Здравствуйте, Кюдайме, — тихо отвечает Тсуна.
Я никакой не Десятый, думает Тсуна, я неудачник и марионетка, поймите, из меня не выйдет хорошего босса, сделайте же что-нибудь…
Тсуна молчит. Молчит все двадцать минут, пока Девятый говорит о мире и процветании.
— Он поймет, — со скорбью говорит Кюдайме, — мой сын все еще слишком подвержен своим амбициям, но он тоже увидит твое величие. Хотя временами я начинаю опасаться, что он безумен…
Тсуне хочется плакать. Или смеяться.
— Кюдайме, — произносит он, запинаясь, — Кюдайме, мне снятся сны.
— Ах, это хорошо, юный Тсунаеши. Это значит – у тебя есть интуиция, ты будешь великим боссом.
Йемитсу глядит пристально, и Тсуна сглатывает язык.
— Ступай, — Тимотео почти не слышно, — я стар и утомился, но был рад тебя повидать, Десятый Вонгола.
Тсуна пятится к двери.
Никто не сможет помочь.

Резиденция Вонголы дышит возвышенностью и светом, питает все иллюзиями. Сердце Вонголы – не в пропахшем липкой гнилью кабинете – небольшая капелла настоящая, живая и имеет свой цвет.
Насколько знает Занзас – во время его нападения на капелле не осталось и следа произошедшего – даже осколок пули не зацепил её стен.
Насколько помнит Занзас – он лично приказал не трогать её – и капли крови не пролилось даже рядом.
Занзас не верит, но чувствует, и раз за разом приходит сюда.
Поздним вечером здесь все багрово-алое – отблески фресок на красном дереве, золото росписи и тепло свечей – цвет души и настроения.
Вечером капелла пустынна, но наполнена звуками - отсутствие тишины успокаивает и плечи опускаются.
Занзас не молится. Искусно выполненная пьета на куполе не вызывает и тени эмоций, алтари не стоят и тени внимания. Даже здесь у него есть цель – а больше ничего и не нужно.
Вечером орган кажется почти черным, в нише недостаточно света, а золото витражей на нем лишь мягко оттеняет контуры.
Когда-то, бесконечно давно, Занзаса учили музыке – бесполезное занятие, обреченное на провал – сейчас он не помнит и названия нот.
Он не любил играть, он не умел играть, но слушать – другое дело. Откинувшись на скамье можно расслабиться и вспоминать звук органа.
Мелодия уверенная, тяжелым звучанием бьет по тонкому стеклу витражей.
Мелодия яростная, она растворяется, рождается через каждый звук, проходит длинный путь от клавиши, до глухого выдоха труб и растворяется в воздухе багрово-алой капеллы.
Мелодия прекращается, как только Занзас слышит неуверенные шаги.

— Занзас, — испуганно шепчет Тсуна. — Нам нужно поговорить.

@темы: Timoteo, Марафон 2, Xanxus

---

[keo]

Автор: keo
бета: Rin-kun
Тема № 1: Игра на музыкальном инструменте
Пейринг: Мукуро, Хром
Жанр: бесконечная болтология ангст
Рейтинг: G, ну очень G
От автора: автор долго и старательно отлавливал собственные глюки и впихивал их в текст.
Дисклеймер: не мое и никогда моим не было.

452 слова

- Моя милая Хром, - говорит он, растягиваясь на траве, - люди вокруг нас - это инструменты. Не слушай тех, кто говорит об индивидуальности - это просто утешение для них. Неприятно ведь думать, что ты ничем не отличаешься от толпы ничтожеств, влачащих жалкое существование с самого своего рождения и до смерти, правда, Хром?
- Да, Мукуро-сама...
- Но ты - не такая, Хром. Мы отличаемся от них, мы - лучшие, сильнейшие, достойнейшие. Никто из тех, что считают себя венцом творения, верхушкой эволюции, правителями мира не способны нам противостоять. Но знаешь... - он довольно жмурится и перекладывает голову к ней на колени, - чтобы по-настоящему править этим миром, не нужно быть у всех на виду. Не нужно, чтобы тебя знали в лицо, не нужно даже чтобы понимали. Все, что тебе нужно - это знать, чего хочешь ты. Ты знаешь, чего хочешь, Хром?
- Да, Мукуро-сама...
- Чего ты хочешь?
- Я... я хочу освободить вас.
- Спасибо, Наги. - Он смотрит на нее снизу вверх и улыбается. - Тогда слушай меня и запоминай. Вокруг тебя много людей. Людей забавных и интересных, способных стать прекрасными инструментами в умелых руках. Знаешь, я ведь уже почти забыл, как ощущаются собственные руки... Сила не делает человека особенным, Хром, но превращает его в особенный инструмент. Я могу взять любого из тех, кто каждое утро едет на работу в переполненном поезде, кто до обеда зубрит уроки, или, может быть, того, кто радостно бежит навстречу припозднившейся мамаше? Любого. Но какой в этом смысл?
- Мукуро-сама?
- Для каждого действия, для исполнения каждого желания нужен свой инструмент. Если ты захочешь нарисовать розу, то не станешь хвататься за молоток, а найдешь карандаш. Так и с этим миром - чтобы околдовать его, есть разные пути. Можно обмануть, можно очаровать. Что ты будешь делать, если захочешь очаровать мир? - Ему нравится, когда Хром перебирает волосы и невесомыми прикосновениями разбирает сбившийся пробор. - Самый простой способ - сыграть ему чарующую мелодию, но для этого тоже нужен инструмент. Чем сильнее ты станешь, тем больше сможешь играть, тем больше инструментов окажется вокруг тебя. А теперь скажи мне, ты когда-нибудь играла на музыкальных инструментах?
- Да, Мукуро-сама.
- Тогда ты поймешь, что сильные люди похожи на них. Когда ты прикасаешься к ним - они звучат, кто-то громче, кто-то тише, кто-то сильнее, кто-то мягче. Кто-то - величественно, а кто-то - едва достойно внимания. Когда-нибудь ты научишься различать их и играть на любом инструменте, что попадет в твои нежные руки, а пока, моя милая Хром, я собрал для тебя самую лучшую коллекцию.
- Я не поведу вас, Мукуро-сама! Я обязательно...
- Верю. И с нетерпением жду.
- Да, Мукуро-сама.

Хром просыпается в собственной постели от ощущения исчезающего тепла под боком. Она не знает даже имени лежащего рядом с ней мертвеца.

@темы: Mukuro Rokudo, Chrome Dokuro, Марафон 2

---

[Sand S]

Автор:  ~Ground Zero~
Тема № 1: Игра на музыкальном инструменте
Пейринг: Дино, Фуута
Рейтинг: -
Жанр: джен, юмор
Дисклеймер: не мое.

Дино любил гостить в доме Савады, но в этот вечер ему было до неприличия скучно. Вонгола вместе с Реборном умотала на очередную тренировку, и непривычная тишина угнетала. Дино посидел в интернете, походил из угла в угол, случайно разбив китайскую вазочку, а потом спустился в гостиную.
- О! Ты то мне и нужен! – радостно воскликнул он, увидев сидящего на диване Фууту.
Мальчуган медленно перевел взгляд от книги на Кавалоне и вздохнул.
- Дино-сан, я что-то… «бульк».. себя плохо чувствую, - вяло пробормотал он.
- Это от нечего делать! Давай! Взбодрись! Срейтингуй мне что-нибудь! Например, какой мой ранг «самого сексуального мафиозо» или «самая клевая прическа».
Фуута еще раз вздохнул. Он действительно чувствовал себя не очень, но делиться с Дино анатомическими подробностями было стыдно.
- Ладно, - мальчик решил, что проще сделать, чем полчаса объяснять, что не хочется. Тем более, может Дино и прав – это поможет взбодриться и сфокусироваться.
Фуута смотрел сквозь потолок, а вокруг начинали взлетать вещи. Дино попытался проследить взгляд Рейтингового мальчика, но его взор застрял на деревянных досках, разделяющий первый и второй этажи.
- Дино Каваллоне. Пятое место «Самый музыкальный мафиози»…. Первое место … «Самый крутой рок-музыкант».
- Вау! – Дино радостно подскочил на месте.
Гравитация исчезла, и все, что парило в воздухе с тихим плюхом опустилось на свои места. Фуута обессилено упал в кресло и, поморщившись, закрыл глаза.
- Вау! – еще раз воскликнул Дино, - Я крут!
Тут он спохватился и кинулся к окну. Отдернув шторку, Дино высунул голову в окно, проверяя, нет ли дождя. Но вечер был тихим и ясным, что напрочь перечеркивало все сомнения по поводу ложных прогнозов Фууты.
- Так! – Дино стукнул кулаком по ладони. Скука прошла. Теперь он был полон новых целей и планов, - Надо брать быка за рога. Вообще-то, я всегда думал, что мне медведь на ухо наступил, но против рейтинга не попрешь! Сегодня же.. Нет, сегодня уже поздно. Завтра! Начинаю репетировать. Держитесь, девочки! Рок-звезда Мустанг скоро будет с вами!
***
На следующее утро, нетерпеливо дожидаясь открытия магазинов, Дино разбудил Фууту, сопевшего в подушку с медвежонком в обнимку.
- Эй! Просыпайся! Пойдешь со мной!
Фуута с трудом открыл глаза. У него ужасно болела голова, но он покорно встал, слушая все указания Дино насчет «умылся, оделся, позавтракал». Мальчик надеялся, что прогулка на свежем воздухе развеет его, поэтому тащился за воодушевленным Десятым Каваллоне к магазину музыкальных инструментов.

***
Когда Тсуна и его команда вернулись домой, прямо на пороге их накрыла дикая какофония звуков. Что-то плакало, рыдало и стенало на высоких резких нотах, и ребятам пришлось несколько секунд приходить в себя, пытаясь понять, что же происходит и кто в этом виноват.
- Что это? – Тсуна бросился на кухню.
- А! С возвращением, Тсу-кун, - улыбнулась Нана Савада, вытаскивая из одного уха беруши, - Это Дино-сан репетирует.
Удивленная Вонгола поспешила в гостиную, чтобы воочию увидеть то, что по большому счету, они и слышать не хотели. Картина, представшая перед ними, превосходила все самые смелые и ужасные фантазии.
На кресле валялась акустическая гитара. Струны были порваны, а гриф надломлен, сверкая свежими щепками. Покосившийся синтезатор опасливо качался, балансируя на кривой подставке, рискуя упасть совсем. Ударная установка в дальнем углу имела и вовсе жалкий вид – палочки торчали из растерзанного в клочья барабана, а блестящая половинка тарелки, поблескивая, торчала из косяка у двери.
Увидев ошалевшую толпу, Дино перестал наяривать на электрическом басе, и радостно замахал рукой.
- Привет!
- Ддддд-Дино-саааан! – взвопил Тсуна, - что происходит!
- Я буду рок-звездой! – объяснил Каваллоне, - Только вот пока не определился с инструментом.
Он отвел руку, чтобы вновь провести медиатором по истерзанным струнам.
- Простите! Простите! Простите! – раздался жалобный вопль-стон, и все головы повернулись к его источнику.
Фуута стоял, понурив голову. Под мышкой была зажата книга рангов.
- Простите, - повторил он гораздо тише, - Это я… Я дал неправильный рейтинг Дино…
- Но ведь дождя не было, - удивился Дино, - Я проверял!
Фуута сглотнул, а потом, сжав кулаки, отчаянно посмотрел на друзей.
- Я.. Я.. Я вчера нашел сливовую настойку у мамы Савады! Простите!
Из глаз мальчика брызнули слезы.
Все с удивлением таращились на Фууту, осмысливая услышанное. Потом перевели взгляды на Дино, все еще сжимавшего фендеровскую гитару. В последствии никто и не вспомнил, кто не выдержал первым, но через секунду драматическую тишину разорвал оглушительных хохот Вонголы.
- Ты что, пьяный был? – переспросил Дино, не веря своим ушам.
- Простите, - уже беззвучно выдохнул Фуута, отчаянно шмыгая носом.
Дино снял гитару и отложил ее в сторону, навсегда прощаясь с будущим рок-звезды. И все же, даже он не мог удержаться от улыбки.

@темы: Dino, Futa, Марафон 2

---

[churomu!s cat]

Автор:  Йоэль кот не любит какао, но пьет
бета:  Стригой
Тема № 1: Игра на музыкальном инструменте
Пейринг: Гамма/Гокудера
Жанр: зарисовка; 430 сл.
Варнинг: матосодержательная лексика Гоккуна
Рейтинг: G ну, PG13, чисто за крупицу мата
От автора: автор очень много "лестного" наслушался о себе в защиту Гоккуна бетой.
Предупреждения от беты: Гокудера не припадочный
Дисклеймер: на права не претендую

- С утра пораньше какая ебанутая причина могла заставить его взяться за черт знает какую по счету бутылку?!! - хлопок дверцы холодильника.
- С утра пораньше! Даже Ямамото, дебил в кепке, встает на свою тренировку на час позже! Позже! Позже, нежели этот сукин сын откупоривает свою бутылку! – грохот от кружки, полетевшей в раковину и угнездившейся на глиняном блюдце, гармонично вторил общему хору ругательств и проклятий белобрысого итальянца, снующего из угла в угол по кухне и что-то где-то открывающего и захлопывающего с неизменными бешенством и припадочностью.
- С хера ли я подписался на это? Почему именно ко мне надо было сплавить этого паршивца с кием? Почему не Ямамото-олуху, в конце-то концов?! – Гокудера с силой жахнул по столу кулаком и тут же зашипел от проявившейся ссадины.
Что творилось внизу до Гаммы не доходило. Общее равнодушие ко всему плюс заспиртованный, не просыхающий от коньяка и виски, мозг заботливо ограждали его от истерики малолетнего хулигана.
«Зачем ты пьян?» – Гамма усмехнулся, вспоминая вчерашний вопрос поганца перед ужином, который так и не состоялся. Мелкий итальяшка совсем не понимает шуток и действует уж слишком порывисто. Ну, подумаешь, решил чуток пошутить над чувствительностью мальца: подойдя сзади и зарывшись в светлые волосы – дунул в ушко. Кто так пугается, что швыряет жаркое в лицо и грозится разбить весь коньяк, что есть на баре, об его голову?
Вот потому и пьян – надо себя обезопасить – Гамма ухмыляется и встает с кровати. Одеваться ему не надо – еще вчера на кухне он стянул с себя испачканную рубашку и, поднявшись к себе, завалился в кровать, в чем был. Чуть пошатываясь от плескавшегося в венах алкоголя, он вышел в коридор. Душе хотелось чего-нибудь возвышенного. И если уж его запрятали у брыкающегося пацана с музыкальным образованием, то надо что-то выбрать: либо лишиться последних запасов спиртного, либо пробраться в комнату малыша, пока тот отсутствует, и для души сыграть что-нибудь на музыкальном инструменте.
- Надеюсь, у него рояль-то есть? - электрический без стеснения открыл дверь ногой.
Инструмент оказался, как по заказу, и пьяно-весело хмыкнув, Гамма придвинул стул.
- Что за херня наверху творится? – Гокудера отложил терку и сыр и прислушался.
Звуки печальной, плавной мелодии наполнили весь дом. Серое, хмурое утреннее небо и пожухлая листва на деревьях были метафоричным отражением атмосферы мелодии. Гокудера притих, вслушиваясь в ноты и, повинуясь манящему чувству тоски и одиночества, двинулся на звук.
Гамму он застал в своей комнате: тот сидел спиной к нему за роялем, полуодетый, взлохмаченный, босой. Прямая широкая спина и легкое, немного нерешительное касание клавиш. Гокудера так и остался стоять в проеме – не решаясь вступить в комнату и нарушить эту меланхоличную упоенность одиночеством и не желая уходить.
Сейчас ему Гамма даже нравился.
Немного.

@темы: Hayato Gokudera, Gamma, Марафон 2

---

Тихий вечер

[[Senri]]

Автор:  Kitsune_Rika
Тема № 1: Игра на музыкальном инструменте
Пейринг: Базиль, Девятый
Жанр: мм, лирика, чуточку ангст
Рейтинг: G, наверное
От автора: автор старалсо
Дисклеймер и так понятно, шо не мое

тихий вечер

В особняке было тихо. За окном догорал закат, тихий ветерок, проникавший сквозь неплотно закрытые окна, легонько колыхал тяжелые шторы. Девятый сидел в большом, черного дерева, кресле и смотрел на полоску багряного неба, видневшуюся между штор. Базиль сидел возле старого фортепиано и смотрел на своего босса. Очень хотелось вскочить и сорвать эти ненавистные, бардовые шторы. Распахнуть окно так, чтобы ворвавшийся ветер унес прочь облако черных мыслей, окутавших Девятого. Но Базиль только тихо сидел и смотрел на него. Тикали часы, так громко, что хотелось разбить их, выкинуть в окно или, хотя бы, просто остановить. Невозможно. Базилю очень хотелось бы перевести взгляд на что-нибудь другое, но не получается. Наконец, Девятый переводит взгляд с угасающего неба на фортепиано, долго смотрит, словно припоминая что-то.
- Сыграй мне... - и голос его,такой по-старчески ломкий, словно разрезает реальность. Вздрогнув, Базиль растеряно встал:
- Я плохо играю, простите... -парень растеряно посмотрел сначала на инструмент, затем на босса. Невыносимо хотелось открыть окно - так тяжел был этот воздух!
- Сыграй мне... - Девятый смотрит словно бы сквозь Базиля, и тот видит, как отчаянно старик прячет дрожь в руках, как старается, чтобы голос не дрогнул... Невозможно. Невозможно остановить время.
- Хорошо, - Базиль сел за инструмент, откинул крышку и легонько прошелся по клавишам. Он не умел играть в достаточной мере, чтобы это можно было назвать «хорошо», но на небольшую импровизацию его жалких умений обыкновенно хватало. Много раз Базиль говорил себе, что научится играть на фортепиано, много раз... но всегда находилось что-то, что отвлекало его от этой мысли. И парень возвращался к ней, как и в этот раз, только тогда, когда сталкивался с прямой необходимостью играть. И всякий раз ему было невыносимо тяжело понимать, что этой единственной просьбы Девятого он не может выполнить. И когда он слышал эту фразу - «Сыграй мне» - внутри словно обрывалось что-то, отчего было невозможно вздохнуть. В такие моменты Базилю казалось, что ему на шею накинули удавку и медленно душат. Судорожно сглотнув, парень прогнал из головы лишние мысли, глубоко вздохнул и начал играть. Девятый откинулся в своем кресле и прикрыл глаза, закат за окном постепенно уступал место непроглядной ночи. Базиль играл очень медленно и неуверенно, мелодия постоянно прерывалась и прыгала, она напоминал парню самого себя так сильно, что ему хотелось просто захлопнуть крышку и больше никогда не то что прикасаться, больше никогда не видеть этот инструмент. За окном совсем стемнело, в комнате стало заметно прохладней, Базиль решил, что это достаточная причина, чтобы остановиться.
- Холодает, я прикрою окно. - Парень встал и поспешно подошел к окну и закрыл его; задернул шторы поплотней. В комнате царила кромешная тьма, осторожно, чтобы ни на что не натолкнуться, Базиль прошел к стене и включил один из небольших ночников, висевших на стене. Повернувшись,парень прошел к Девятому и увидел, что тот просто заснул. Тикали часы, где-то в отдалении хлопнула дверь. Базиль осторожно укрыл босса теплым пледом, висевшем на спинке кресла, затем тихо - тихо закрыл крышку фортепиано, и только после этого тихо вышел. Его встретила темнота коридора и невыносимое ощущение тщетности. Невозможно. И эти неуверенные звуки фортепиано все еще звучали в ушах. И Базиль точно знал, что сейчас он снова пообещает себе научиться играть, чтобы снова, найдя причину не сделать этого, из раза в раз садится за это проклятое фортепиано и на какие-то полчаса почувствовать себя обыкновенным.

@темы: Timoteo, Марафон 2, Basil

---

Элита

[mavRrik]

Автор:  Yagyuu Hiroshi
Тема № 1: Игра на музыкальном инструменте
Пейринг: Луссурия/Маммон
Жанр: ээ, лёгкий ангст
Рейтинг: G
От автора: автор немного пофантазировал))
Дисклеймер:не моё, выгоды не извлекаю xD

Элита

Дамы в вечерних платьях и мужчины в смокингах неспеша занимали свои места. Сегодня в главном зале Ла Скала яблоку негде было упасть - давали знаменитую "Турандот" Пуччини.
Луссурия со скучающим видом смотрел на скопление людей внизу и лениво поигрывал кончиком оранжевого боа. Он не понимал смысла в подобного рода развлечениях и не уходил отсюда только потому, что сзади, в ложе, сидели Занзас и остальные члены Варии. Босс раздражённо крутил на пальце пистолет - глава клана Неро, ради встречи с которым Девятый и послал сюда сына с подчинёнными, уже совсем не вежливо опаздывал на полчаса.
- Даже самый дешёвый билет сюда сегодня стоит почти с неплохой дом, а эти идиоты так легко выкидывают на ветер подобные деньги, - сзади подошёл недовольный Маммон. Видимая часть его лица выражала крайнюю степень неодобрения.
Луссурия со вздохом поправил очки:
- Надеюсь, этот любитель оперы, из-за которого мы тут застряли, - симпатичный мужчина. Тогда я не буду злиться на его опоздание, - он кокетливо сложил руки на груди.
Маммон хмыкнул, но промолчал.
Тем временем опера началась. Пронзительная трель скрипки, усиленная мощной акустикой зала, разрезала воздух, через пару мгновений её поддержал альт. Луссурия невольно зажмурился и сделал шаг назад, но с закрытыми глазами звуки словно стали громче и отчётливей, рассерженными пчёлами впиваясь в барабанные перепонки.
Он, с детства имевший слабые, плохо переносящие свет, глаза, привык во многом полагаться на слух. Определять с его помощью скорость движения противника, силу собственного удара. И сейчас от громких звуков музыки кружилась голова. Глубоко вдохнув и выдохнув пару раз, Луссурия опустился в стоящее позади него кресло, обитое красным бархатом. Если и всё ещё находящийся рядом Маммон и заметил его неестественную бледность, хотя это вряд ли в полумраке, царящем в ложе, то ничего не сказал.
Потому что бойцы Варии не имеют права на слабость, даже такую незначительную. В этом и вес слова "элита".

@темы: Lussuria, Viper (Mammon), Марафон 2

---

Темы на Марафон 2

[Vongola]

Темы и даты на Марафон 2.



04.10. - Тема №1 - Игра на музыкальном инструменте
11.10. - Тема №2 - Сериал
18.10. - Тема №3 - Ревность
25.10. - Тема №4 - Фетиш
01.11. - Тема №5 - Переодевание
08.11. - Тема №6 - Оружие
15.11. - Тема №7 - Французская кухня
22.11. - Тема №8 - Молоко
29.11. - Тема №9 - Врач
06.12. - Тема №10 - Семья

@темы: Марафон 2, орг