№3 (Дейзи)

[Ли Ли]

Автор: Ли Ли
Персонаж: Дейзи (14 лет)
Тема: узкая улочка
Жанр: будем считать, все еще бытовушечка
Рейтинг: G
Дисклеймер: все не мое.

Питтсбург оказался совсем крошечным – размером с эту самую школу для одаренных детей. А одаренные дети оказались еще и быстро развивающимися, так что Дейзи уже в первые дни выяснил, где находится курилка, что такое презерватив и как ругаться матом. А также выяснил, что одаренные дети бывают точно такими же сволочами, что и обычные, и что если ты боишься даже брать в руки чертов презерватив, кашляешь от табачного дыма и не расстаешься с плюшевым кроликом – травить тебя будут независимо от интеллектуальных показателей.
Поэтому ни малейшей грусти Дейзи не чувствует, когда его все-таки отчисляют – напротив, это даже удивительно, что он продержался там целых три года, несмотря на то, что его психологическое состояние «неизменно внушало опасения» – так говорил симпатичный серьезный психолог в очках. Говорил – и ничего не делал.
Но всё это неважно, думает Дейзи, в сравнении с тем, что будет дома. Это даже злит: ему гребаных четырнадцать лет, а он боится того, что будет дома. Но с этим ничего нельзя поделать, он прижимает к себе кролика и знает точно: с этим ничего нельзя поделать.

Конечно, мама злится. Она, правда, не кричит на Дейзи: она вообще никогда не кричит.
- Америка – страна возможностей, – говорит мама так, словно она сама придумала эту фразу. – И если ты не используешь свою возможность, то ты – ничтожество.
Ничтожество, именно так она и говорит.
Ничтожество, именно так Дейзи себя и ощущает.
Он очень надеется, что ему еще удастся использовать свой шанс. Но для этого ему надо будет, наверное, исколесить всю Америку вдоль и поперек, чтобы в итоге найти применение себе где-нибудь в Южной Каролине, на самом краю земли.

После занятий – теперь он посещает школу для обычных, бездарных детей – Дейзи часами шляется по узким улочкам родного Гейлтона. Их, правда, не так много в этом городе, но Дейзи умеет искать. Он заходит в каждый двор и вглядывается в каждое окно – а вдруг она там, его единственная возможность?
Дейзи открывает свою Америку по сантиметрам, и понемногу вместе с ней ему открывается тайна, почти запретная в своей ослепительной новизне. Он никому не рассказывает, что сегодня вырыл сантиметр Америки вглубь, чтобы, как в детстве, закопать там «секретик»: бумажку, которую он носил в кармане так долго, что она уже почти истерлась.
«Я не ничтожество», – написано на бумажке.

Именно на этих улочках Дейзи понимает, что в Гейлтоне ему искать больше нечего. Тогда он и решает уйти из дома.
Он берет с собой только самое необходимое: деньги, туалетные принадлежности, стопку трусов, кролика и свитер. Дейзи не уверен, что всё делает правильно – но, пожалуй, невозможно ошибиться еще больше, чем он ошибался всю жизнь.
С поднятым пальцем Дейзи стоит у дороги битый час, прежде чем наконец-то останавливается рядом с ним какая-то развалюха – годов, наверное, семидесятых, не меньше. Но Дейзи с готовностью прыгает на переднее сиденье, прижимая к груди небогатые свои пожитки, и думает, глядя на скользящие за окнами дома: «Неужели я и вправду это сделал?»
Когда он видит несущуюся на них по встречной полосе машину, он еще успевает подумать, что что-то, видимо, все-таки снова пошло не так.

@темы: Daisy, Марафон 3

---

Тема 3. Антикварная лавка

[Шо]

Автор:  Yamamoto T.
Персонаж: Тсуна (21 год), Мукуро
Жанр: джен
Рейтинг: G
Отказ: персонажи и вселенная мне не принадлежат.
Предупреждение: этот драббл является условным продолжением предыдущих двух, но может рассматриваться отдельно.

Ехать на экскурсию в Рим Тсуне не хотелось. Одно дело – просто погулять по городу, любуясь памятниками культуры, и другое – слушать нудные лекции об этих самых памятниках. Да и что он там не видел, за три-то года? Но Реборн, как обычно, настоял на своем, и вот в один прекрасный июльский день Савада оказался в легендарной древней столице Италии вместе с небольшой экскурсионной группой.
День действительно мог бы быть просто прекрасным, если бы не ужасающая жара, от которой почти плавилась подошва на обуви и плыло перед глазами. Тсуна настолько устал слушать монотонные рассказы гида о Риме и его достопримечательностях, что мечтал уже только об одном – скорее оказаться дома. Ну, или хотя бы в каком-нибудь прохладном помещении. Савада задумчиво огляделся, примечая какой-то небольшой магазинчик, и решил заглянуть туда, чтобы хотя бы немного отдохнуть.
Магазинчик оказался антикварной лавкой, и Тсуна чуть в ладоши не захлопал от радости – внутри было достаточно прохладно, чтобы почувствовать себя счастливым.
- Молодой человек? – с приятной улыбкой обратился к нему хозяин помещения. – Могу ли я вам чем-нибудь помочь?
- А, нет, - наконец, очнулся Савада, сообразив вдруг, что странно выглядит, стоя под кондиционером с блаженной улыбкой. – Я просто посмотрю, можно?
Мужчина кивнул, все так же вежливо улыбаясь, и скрылся в соседней комнате, видимо, подсобке.
Тсуна задумчиво оглядел помещение и подошел к витринам ближе, чтобы посмотреть, что же за антиквариат здесь продают. Под стеклом лежали различные безделушки, как он назвал бы их, - кольца, серьги, цепочки… В общем, то же самое, что и в любом ювелирном магазине, разве что некоторые из этих украшений были повреждены и почти все потемнели от времени.
Одно из колец привлекло его внимание сильнее остальных – оно было очень похоже на его кольцо Неба, и Савада склонился ниже, чтобы рассмотреть его внимательнее и сравнить со своим. Он настолько этим увлекся, что даже не услышал звона колокольчика, висящего над входной дверью магазина и оповещающего продавца о новых потенциальных покупателях, и поэтому вздрогнул, когда до его плеча дотронулась рука.
- Что вы?.. – начал было Тсуна, оборачиваясь к нарушителю спокойствия, и замолчал, увидев девочку лет двенадцати. Она лучезарно улыбалась, глядя на него.
– Тебе чего-то нужно? – миролюбиво поинтересовался Савада.
- Да, - прищурилась девчушка. – Поговорить.
- О чем… - начал было Тсуна, но тут правый глаз девочки покраснел, а лицо исказилось. Всего на секунду – потом все вернулось в норму, но Савада уже сообразил, что перед ним не обычная девочка-подросток. – Мукуро!
- Ты потише, потише, Тсунаеши-кун, - она успокаивающе погладила Саваду по плечу. – Не привлекай лишнего внимания.
Десятый босс согласно кивнул, тяжко вздыхая.
- О чем ты хочешь поговорить? Как ты вообще меня нашел?
- Мне сказала Хром, - ответил Мукуро, по-хозяйски расхаживая по магазинчику, - что ты сегодня будешь в Риме один.
- Ты мог бы поговорить со мной в особняке. Зачем такие предосторожности.
- Когда рядом с тобой эти твои вечные рыбы-прилипалы? – скептически поинтересовался Рокудо. – Я вообще удивлен, что сегодня ты один.
- Ну, просто Гокудера-кун…
- Можешь не рассказывать, - перебил Мукуро. – Перейдем к делу. Я слышал от Хром, что у вас какие-то нелады с одной из семей, так?
Тсуна поморщился.
- Этот вопрос решается. Уже почти решился, вернее. Осталась пара формальностей…
- Тсунаеши-кун, - ласково проговорил иллюзионист, прерывая Саваду на полуслове, - мы оба знаем, что ты врешь. Вернее, не совсем врешь… Ты же ведь уже начал подозревать, что вас хотят подставить, да? У тебя же та самая твоя интуиция…
Тсуна убито промолчал. Он действительно чувствовал, что что-то не то в этих соглашениях, но не мог понять, что именно.
- Я помогу тебе, Тсунаеши.
- Ты?!
- Ну да, я. Не за так, конечно, - улыбнулся Рокудо.
- И что от меня требуется? – осторожно поинтересовался Савада.
- Вытащить меня из Вендиче, конечно же. Тсунаеши-кун, если бы ты знал, как там холодно, одиноко и скучно… А вы что-то не особо торопитесь меня спасать. Я помогу тебе, а ты вытащишь меня, идет? Равноценный обмен, - пожал плечами иллюзионист.
Савада молча смотрел на Мукуро.
- Ну же, соглашайся, Десятый босс Вонголы. Ты же ничего не теряешь, верно? Или ты боишься меня? – лукаво улыбнулся Рокудо. На лице девочки-подростка эта его улыбка выглядела странно.
Савада по привычке мысленно вопросил небеса, за что ему такая жизнь и нерешительно кивнул.
- Вот и замечательно, Тсунаеши-кун. – Девочка снова подошла к Саваде вплотную и, протянув руку, легко сжала его ладонь. – Увидимся.
Через пару секунд ее уже не было в помещении, но Тсуна еще какое-то время задумчиво смотрел на дверь, пытаясь убедить себя, что ни в чем не промахнулся.

@темы: Tsunayoshi Sawada, Марафон 3

---

№ 3

[Эфраи]

Автор: Эфраи
Бета:  Урахара, метнись-ка за пивом
Персонажи: Лал Мирч (22-23 года), Колонелло
Тема: макароны/пицца
Жанр: общий, кажется
Рейтинг: G
Отречение: отрекаюсь
От автора: надеюсь, вышло приличней, чем предыдущий. Тема раскрыта каким-то левым боком.

870 слов

Желтый, тягучий, медовый день. Очень жарко.
Свежий, едва прохладный ветер налетает порывами, настолько редкими, что можно забыть о его существовании.
Солнце нещадно сушит маленький провинциальный город. «Наверное, такого жаркого лета не было уже лет двадцать», - отстранённо думает Лал.
Хотя жара её сейчас не очень-то волнует, есть дела поважнее… Говоря откровенно, дела поважнее у Лал есть всегда, в отличие от того же Колонелло, идущего рядом. Тот расслабленно вышагивает по слегка щербатой старой брусчатке и увлечённо глазеет по сторонам.
А радостное солнце скачет по витринам детских и не очень магазинов, путается в вычурных уличных фонарях и играет в волосах ученика-напарника. Лал отводит глаза.
Приходится признать – сегодня было трудное утро. Но работа выполнена, и выполнена успешно. И им больше абсолютно нечего делать в этом городке, но уехать пока тоже нет возможности. Их должны забрать отсюда в скором времени.
По телу разливается приятная усталость, Лал как-то незаметно для себя расслабляется, и тут же тихо охает, неожиданно зацепив носком выему на дороге. Упасть ей не дают руки напарника.
- Ну вот, а говорила… - Колонелло прерывает странный урчащий звук. Он недоумённо моргает, смотрит на свой живот и тут же немного скованно смеётся. Лал как раз успевает вернуть себе равновесие и отойти на шаг.
- Кажется, стоит зайти поесть. Скоро за нами приедут? – всё ещё смеясь, спрашивает парень и как-то странно, выжидающе смотрит на Лал.
- Примерно через час, - отвечает она, прикидывая время, и кивает в знак согласия. Действительно, стоит. Кажется, со вчерашнего вечера они ничего не ели.
- Тем более! Я видел где-то тут симпатичное кафе, - Колонелло крутит головой в поисках упомянутого заведения. Находит, наконец, и, махнув рукой, устремляется к скромной деревянной дверце.
Внутри это оказывается чем-то вроде помеси забегаловки с ресторанчиком. Вроде и уютно, но слишком шумно. Они занимают единственный свободный столик – у окна.
В помещении чуть прохладней, чем на улице. Наверное, работает кондиционер.
Лал откидывается на мягкую спинку сидения, скрестив руки на груди. Ей просто необходимо подумать.
Есть такие предложения, от которых не отказываются. Просто по определению. Предложения, конечно, деловые.
Завтра, уже завтра, нужно дать окончательный ответ. Больше всего Лал не нравится то, что, если ответ будет отрицательным, «правильное» решение вполне может быть продиктовано в приказном порядке. Впрочем, пока сохраняется иллюзия выбора.
И Лал стремится не выбрать, а убедить себя, что «правильный» вариант ответа действительно верен. Больше всего её смущает…
- Лал, что ты будешь? – спрашивает Колонелло. Девушка берёт у него из рук меню, не обращая внимания на несколько неприязненный взгляд официантки. Денег у них осталось не так уж много, но на еду вполне хватит. Лал молча указывает девушке в передничке на что-то из макаронных изделий, и та уходит, демонстративно надув губы. Лал кажется странной её реакция, но это не слишком её занимает.
Больше всего Лал, как ни странно, беспокоит, как на её решение отреагирует ученик. Оказалось, что в какой-то момент он стал самым близким для неё человеком, и себе не признаться в этом нельзя.
- Почему ты решил стать военным? - спрашивает она, пытаясь отвлечься от неприятных мыслей.
- Я? Да просто так. У меня отец тоже служил. Так что это что-то вроде семейной традиции, -отвечает Колонелло, немного недоумённо глядя на своего тренера. Такие темы не принято поднимать. Лал задумчиво закусывает губу, но всё же спрашивает:
- И никогда не хотелось быть кем-то другим?
- Ну почему же, хотелось. Я в детстве мечтал стать художником. Представляешь, я, с кисточкой, у мольберта и в таком берете набок, - широко улыбается молодой человек, и пытается это изобразить, водя перед собой воображаемой кистью. И Лал очень живо себе это представляет. Просторный, пронизанный солнцем зал. Открытые настежь окна, возле одного из них стоит высокий юноша и поправляет мольберт. Лал думается, что Колонелло на самом деле тот ещё романтик.
- И что тебе помешало? – спрашивает она. Уж слишком реальным кажется образ.
- Оказалось, что я совершенно не умею рисовать. А ты, Лал? – всё ещё улыбается Колонелло, но в голосе появляются слегка настороженные нотки. Он знает, что Лал не любит обсуждать своё прошлое с кем бы то ни было. Впрочем, она отвечает.
- Когда-то я хотела быть дипломатом. Или ещё кем-нибудь известным – у нас всегда были популярны политики. А потом поняла, что дольше всего помнят тех, кто развязал самые страшные войны. И передумала, - Лал говорит спокойно и смотрит парню прямо в глаза.
Колонелло удивлённо глядит на тренера, и она думает, что ученик не примёт её решения.
- Ваш заказ, - официантка аккуратно ставит поднос со спагетти и небольшой пиццей на стол.
- Лал, да ты философ! –наконец выдыхает парень, и в его голосе слышится что-то, похожее на восхищение.
- Я шучу. На самом деле военное училище было единственным у нас в округе учебным заведением с общежитием, - объяснила Лал, на этот раз почти не отходя от истины. Упоминать о некоторых разногласиях с матерью всё же не стоило.
И, показывая, что разговор себя исчерпал, Лал принимается задумчиво ворошить вилкой макароны.
- Можно? – спрашивает Колонелло, и, не дожидаясь разрешения и воровато оглядываясь, утаскивает с тарелки Лал немного спагетти с соусом.
- Пицца с макаронами? – с сомнением уточняет она.
- Ага, очень вкусно. Попробуй, - парень протягивает кусочек пиццы, и Лал смущается.
Она всегда смущается, когда ученик делает что-то такое рыцарско-заботливое. И немного сердится. Всё-таки нечего заниматься глупостями.
А ещё Лал становится приятно и тепло, но это она поняла и приняла совсем недавно. И, кажется, слишком поздно.

@темы: Lal Mirch, Colonnello, Марафон 3

---

Номер 3

[какой-то Полип]

Автор: Овца ты, Полип
Персонажи: Бьякуран (18 лет), Шоичи
Тема: пятнадцать минут
Жанр: общий, недоюмор (кажется)
Рейтинг: G
Отречение: отрекаюсь
От автора: Бьякуран фанонен, Шоичи, наверное, ООС -( И, сколько я ни рассматривала кадры манги и аниме, так и не смогла точно определить, в каком университете они учились. Поэтому название взято практически наугад :3
Место действия: город Энн-Арбор, штат Мичиган, США

544 слова

Бьякуран Джессо уже третий год фактически управляет Семьей.
Бьякуран Джессо с тринадцати лет участвует (и вполне успешно участвует, между прочим) в сложнейших переговорах.
Бьякуран Джессо совершенно уверен, что может заставить кого угодно сделать что угодно.
Но, видимо, Ирие Шоичи совершенно плевать на уверенность Бьякурана Джессо, потому что он уже второй час не прекращает паниковать, невзирая ни на какие уговоры.
А все дело в том, что в Мичиганском университете есть одна прекрасная в своем идиотизме традиция. Каждый год абитуриенты, набравшие максимальное количество баллов на вступительных экзаменах, выступают на церемонии посвящения с речью. Пятнадцатиминутной. Красочной и содержательной. Чтобы, так сказать, вдохновить остальных на отличную учебу своим примером.
- Пятнадцать минут, - бормочет Шоичи, держась за живот и в полном отчаянии раскачиваясь взад-вперед на неудобном, слишком жестком сидении. – Пятнадцать минут стоять перед толпой людей, которые тебя ненавидят, да еще и говорить что-то при этом… Бьякуран-сан, а давай, ты один выйдешь? Ты же и один все прекрасно расскажешь, я уверен. А мне – ну никак…
- Но Шо-чан, ректор попросил выступить нас обоих, - Бьякуран укоризненно качает головой, вольготно откинувшись на спинку своего стула и рассеянно проглядывая текст речи. – Мы же набрали одинаковые баллы при поступлении, мы должны выйти вместе. И нас не будут ненавидеть, - добавляет он, обнадеживающе похлопывая Шоичи по плечу.
- Правда? – тот смотрит с такой надеждой, что Джессо невольно улыбается шире:
- Ну конечно. Будут завидовать, восхищаться, преклоняться, уступать дорогу в коридорах, не сметь заговорить, а ненавидеть – Бог ты мой, с чего?
Шоичи даже не отвечает – только сгибается пополам со сдавленным стоном, как будто у него вдруг страшно заболел живот.
Впрочем, Бьякуран уже знает, что это не «как будто», а очень даже на самом деле. Но вот что делать с нервничающим Шоичи – не представляет.
Не кормить же его зефиром, к примеру: зефир, конечно, великое средство от тревоги, но в данном случае он вряд ли поможет. И не выгонять на сцену под дулом пистолета… Хотя вот как раз последняя идея Бьякурану немножко – совсем чуть-чуть – нравится.
Джессо придвигается поближе к Шоичи и, обняв его за плечи и склонившись к самому уху, принимается говорить – тихо, почти шепотом, убеждая, как ребенка какого-то:
- Ну Шо-чан, это же правда всего пятнадцать минут… Мы выйдем, скажем, нам похлопают, и мы сразу уйдем. Это совсем не страшно, ну что ты, никогда на сцене не был?
- Не был, - бурчит Шоичи, не поднимая головы. – И не хочу.
- Ну, сейчас нас не особо и спрашивали, - Бьякуран философски вздыхает и бросает мимолетный взгляд на сцену: - Оу, кажется, уже пора.
И встает, и тянет Шоичи за собой. Тот поднимается нехотя, будто осужденный на казнь, и идет вслед за Бьякураном, дыша медленно и глубоко (Джессо так и подмывает обернуться и шепнуть «Перед смертью не надышишься», но он молчит, прекрасно понимая, чем это чревато) и ни на кого не глядя.
И уже поднимаясь по ступенькам на сцену, по привычке ослепительно улыбаясь ректору, деканам, всем присутствующим и каждому в отдельности, Бьякуран слышит за своей спиной еле слышное, спокойное и какое-то задумчиво-отрешенное даже:
- А… между прочим, я совершенно не знаю, что говорить.
И в результате, Бьякуран все равно все пятнадцать минут говорит один, а Шоичи просто улыбается и поддакивает в нужные моменты. И, конечно, им рукоплещут, и потом совершенно не ненавидят, а завидуют – только слегка.
Все-таки, Бьякуран Джессо умеет общаться с людьми. Как ни крути.

@темы: Марафон 3, Byakuran

---

№3

[tindolini]

Автор: Lost Colors
Персонаж: Блюбелл, 16 лет.
Тема: сорвать куш.
Жанр: бытовая околодрама.
Пейринг: Закуро/Блюбелл/Кикё.
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: Реборн – Амано, буквы – алфавиту, пальцы – мне.
Предупреждения: неизменный ООС, прячущийся под кокетливым «авторский фанон». АУ – действие происходит в реальности, порабощенной Бьякураном.

~822 слова

Тишина, царившая той ночью в штаб-квартире Венков, была скорее исключением, нежели правилом. Редко когда она не прерывалась криками, ударами чего-то тяжелого об стену или хотя бы звоном бокалов. Но в ту ночь тишина была абсолютной по одной простой причине: штаб был пуст. Ни Блюбелл с её привычкой говорить в полный голос независимо от времени суток, ни Дейзи с его истериками, ни Закуро, которого этот балаган частенько выводил из себя.
Мягко скользили блики, проникающие в комнату сквозь узкие щели между жалюзи, по стенкам колбы. Занавески едва-едва колыхались от неуловимого сквозняка. Пыль, хорошо видимая в прерывистом лунном свете, создавала ощущение заброшенности здания, будто все его жители разом взяли и исчезли по какой-то сверхъестественной причине, даже не успев застелить постель, сложить карты и убрать полупустые бокалы с засохшими пятнами вина по краям. И зрелище это было даже в чем-то притягательным, пока...
Пока дверь не распахнулась с диким грохотом, явно открытая ударом ноги.
- Как невежливо.
- Да иди ты.
Закуро, чуть прихрамывая, с явным трудом перешагнул через порог и ухватился за стену. Блюбелл соскользнула с его спины и, не удержав равновесие, упала бы, если бы Кикё не подхватил её. Сам Кикё выглядел куда лучше своих коллег, хотя и был непривычно бледен.
- Я спать, - заявила Блюбелл и решительно направилась в сторону ближайшей комнаты. Закуро и Кикё, найдя это решение крайне своевременным, отправились за ней.
Не раздеваясь, даже не делая попытки стереть с лица кровь, они рухнули на кровать, которая жалобно скрипнула под ними.
- Поздравляю вас, - пробормотал Кике, прежде чем уснуть.

Утро встретило Блюбелл солнцем прямо в глаза и тонким ароматом кофе с кухни. Девочка недовольно поморщилась, перевернулась на живот и, руками привычно ощупав пространство рядом с собой, точно определила, что Кикё рядом уже нет, а Закуро вот-вот проснется. Она знала, как это происходит: сначала он пару раз поменяет положение тела, потом сожмет подушку, затем что-то прошепчет (Блюбелл ни разу так и не смогла разобрать, что именно) и только после этого приоткроет глаза. А потом... потом он совершенно точно захочет в ванную.
- Уже проснулась? - Закуро недовольно прищурился, приподнявшись на локтях.
Блюбелл что-то пискнула, перепрыгнула через Закуро и быстро рванулась в ванную. Уступать свое законное место там она не желала.

- Ты, часом, не решила утопиться?
- Мечтай!
Никогда ещё Закуро не был так близок к тому, чтобы сломать дверь ванной. А все потому, что чертова девчонка зависла там на час, не меньше. Хотя, если вспомнить, в каком виде она была вчера...
Закуро закрыл глаза. Он хорошо помнил и Кикё, убивающего врагов с почти ленивой элегантностью, и Блюбелл, волосы которой слиплись от засохшей крови, и себя самого, так неаккуратно пропустившего удар в ногу. Впрочем, благодаря ускоренной регенерации их тел, большинство ран уже затянулось, и остались лишь пятна крови, своей и чужой.
Как напоминание о победе.
- Надо тебе быть терпеливее, - Блюбелл появилась в клубах пара, кутаясь в черный халат, напоминавший о форменном плаще. Сам плащ валялся на полу ванной - идея постирать его, разумеется, даже не приходила в светлую головку Блюбелл.
- А не пойти бы тебе к черту?
- На кухню к Кикё? Туда и собиралась, - шлепая босыми пятками по ковру, Блюбелл удалилась.
Чтобы смыть с себя засохшую грязь, Закуро понадобилось минут десять, не больше. После чего он присоединился к празднику жизни, царившему на кухне и именовавшегося завтраком.
- Твой кофе, - Кикё кивнул в сторону в сторону чуть ли не полулитровой кружки с эспрессо. За годы совместной жизни он прекрасно изучил предпочтения Закуро. И не только по части кофе.
Блюбелл, пыхтя от сосредоточенности, пыталась намазать круассан шоколадной пастой. Ножом при этом она орудовала с таким усердием, что представляла опасность для окружающих. Не выдержав такого зрелища, Закуро отобрал у неё нож с круассаном вместе.
- Хотите сказать, мы действительно победили? - уточнил он, размазывая шоколад про круассану.
- Мы устранили последнюю преграду на пути Бьякурана, - Кикё склонил голову и улыбнулся. - Да, мы победили.
Закуро вернул Блюбелл её завтрак и, по-прежнему неуверенно, глотнул кофе. Блюбелл же сжала круассан так, что шоколад таял на её пальцах.
- А что теперь будет? - прошептала она.
Ей никто не ответил. Но если Закуро и правда не знал, то Кикё явно просто тянул время. Для того чтобы обрадовать, или для того, чтобы расстроить, - другой вопрос.
- Звонили Дейзи и Торикабуто, - медленно начал он, делая паузы, чтобы отпить ещё кофе. - Сообщали, что уборка трупов закончена. А ещё... - Кикё обвел присутствующих взглядом, в котором явственно читалось насмешливое предвкушение, - звонил Бьякуран.
Закуро вздрогнул и едва не выронил кружку.
- Что он сказал? - подскочила Блюбелл, с ногами забираясь на стол и хватая Кикё за воротник. В её голосе звучала паника. - Что сказал?
- Спокойно.
Мягко сжав запястья Блюбелл, Кикё заставил её отпустить себя и слезть со стола.
- Скажи мне, ты никогда не задумывалась о том, чтобы управлять каким-нибудь небольшим европейским государством?
Первым все понял Закуро. Рассмеялся, почти истерично.
- Хочешь сказать, что мы теперь...
- В шоколаде, - подтвердил Кикё, краем глаза кося на Блюбелл, слизывающую с пальцев шоколадную пасту.

@темы: Bluebell, Марафон 3

---

№3

[pineapple!juice]

Автор:  pineapple!juice
Персонажи: Бьянки (21 год), Хром
Тема: лиры/евро
Рейтинг: G
Жанр: общий
Дисклеймер: не мое
Предупреждение: фанонные персонажи

В доме Савада царит суета. Больше всех обеспокоен происходящим, конечно же, Тсуна — как-никак, босс, и за всех отвечает. Нана, безусловно, тоже озабочена, но только улыбается и подбадривает сына, который не может успокоить разбушевавшихся подчиненных.
Бьянки злится: Ламбо и И-пин ничего не делают, просто носятся с веселыми криками друг за другом (ну нравится им эта суета), а вещи собирать не помогают.
- Стоять, мелкие,- шипит она, поймав каждого за шиворот футболки.- Марш складывать кастрюли!
Дети дуются, но покорно отправляются исполнять поручение. Бьянки вздыхает и замечает Хром, безуспешно пытающуюся вытащить один из гигантских чемоданов на улицу.
- Надорвешься же!- Бьянки отстраняет тоненькую, как тростинка, девочку и делает все сама. И улыбается:
- Спасибо, что помогаешь нам во всей этой суматохе.
За то время, что Хром живет с семьёй Савада, Ламбо, И-пин, Футой, Реборном и ней, Бьянки привыкла видеть девушку в повседневных джинсах и футболке. Сейчас же она зачем-то переоделась в зеленую потрепанную форму школы Кокуё. Это вызывает плохие воспоминания, и Бьянки спрашивает:
- Зачем же переодеваться?
Хром, кажется, смущается немного, но потом говорит:
- Сегодня ответственный день, и я должна выступать как официальный представитель Вонголы.
Бьянки удивляется такой серьезности хранительницы Тумана, но тут же говорит:
- Это очень хорошо с твоей стороны, но тебе не кажется, что эта форма тебе немного мала?
И правда, все-таки со времени битвы с Мильфиоре прошло уже три года, а за это время Хром успела заметно вырасти. Теперь она явно не знает, что сказать, а Бьянки смеется.
- Если ты действительно хочешь выглядеть официально, я могу одолжить тебе свой костюм. Брюки, конечно, великоваты будут, но в остальном он должен быт впору.
Хром благодарно кивает.
После того, как все вещи упакованы, и вся семья стоит на пороге, проверяя, не забыли ли чего, Хром шепчет Бьянки:
- Я отойду на минуту.
Она выглядит странно, и Бьянки, помедлив немного, следует за ней, вскоре догоняя — на обратной стороне террасы, прямо перед садом Наны. У Хром грустное лицо, думает Бьянки. Может, не грустное даже, а растерянное какое-то.
- Что случилось?- она кладет руку ей на плечо и легонько сжимает.- мне тоже жаль уезжать из Намимори.
Она молчит, будто подбирает слова, а потом говорит:
- Ты знаешь, до того, как я пришла сюда, у меня никогда не было дома. Чтобы вот так, мама готовила, и все каждый вечер собирались за одним столом и ели вместе... чтобы меня спрашивали, как у меня дела, действительно обо мне беспокоясь,- она поворачивается к Бьянки,- и хоть я провела всего два годав этом замечательном доме, мне кажется, что я живу здесь вечность. Как бы это глупо ни звучало,- она грустно улыбается.
Бьянки недолго молчит, а затем кивает.
- Хром, я понимаю тебя. Я пробыла здесь четыре года и чувствую то же самое. Так что... погоди минуту.
Она роется в карманах и вытаскивает кошелек.
Хром недоуменно смотрит на подругу.
- Вот она,- Бьянки показывает ей монету.- Это — одна лира, старая итальянская валюта. У нас в Европе существует обычай: если бросил монетку, обязательно на это место вернешься.- она вкладывает лиру в ладонь Хром.- ну, давай.
Она медлит, смотрит на монетку, потом размахивается и бросает.
Монета падает где-то в розовых кустах Наны.

В самолете они сидят рядом. Хром зачарованно смотрит на проплывающие за окном облака. Бьянки с улыбкой наблюдает за ней и знает, что когда-нибудь они обязательно вернутся домой.

@темы: Bianchi, Chrome Dokuro, Марафон 3

---

[Setsuka]

Автор: Setsuka
Бета: Chernotrav
Тема: Сорвать куш
Персонажи: Спаннер (22 лет), Шоичи
Рейтинг: G
Дисклеймер: все персонажи принадлежат Амано Акире

Спаннер считал, что ему повезло, потому что он давно знал Шоичи, но лишь когда они оказались вместе на одной базе, он понял, что, по выражению мафиози, которыми они якобы являлись, «сорвал большой куш».
Не то чтобы Спаннер не любил людей - они его никогда не интересовали. Иногда его вниманием мог завладеть какой-то человек – ровно до того момента, как Спаннер разгадывал алгоритм его действий. После этого механик терял всякий интерес к новому знакомому, погружаясь обратно в робототехнику. Загадку по имени «Ириэ Шоичи» Спаннер не смог разгадать за все годы знакомства.
Ирие мог быть типичным механиком, своим в доску, лохматым, в вытянувшейся майке и двоичным кодом в глазах. Он мог быть суровым капитаном, подтянутым и сдержанным, под взглядом которого терялся даже Бьякуран. Или капитаном весьма истеричным, от воплей которого глава Мильфиоре просто-напросто приседал. Бывал больным существом, стонущим где-нибудь в дальнем уголке базы, надеясь, что никто не увидит и не потревожит. Или ярым фанатом, прыгающим где-то в первых рядах у сцены, где и на своих двоих-то толком не устоишь. Полнейшим раздолбаем, живущим в вечном бардаке, или учёным, днями кропающим над доказательством очередного закона. Или…
Блондин терялся в этом перечислении. Шоичи легко переходил из одного состояния в другое и обратно, минуя состояния переходные – механик до сих пор не смог вычислить алгоритм, по которому происходили эти изменения. Шоичи всегда был неожиданным, мог появиться в любом состоянии, и в каком - невозможно было предугадать.
Это цепляло, не давало спать по ночам, заставляло сутки напролёт создавать графики и вычерчивать таблицы…. В первый раз в жизни механик забил на вопрос, решив оставить его нерешённым. Шоичи, признающий только логику, сам был средоточием хаоса и нелогичности, внося некоторую долю неожиданности в жизнь Спаннера. Соскучиться с ним не предоставлялось возможности, а скука была единственным состоянием, с которым Спаннер не мог бороться.
Шоичи умудрился, не смотря на всю свою логичность мышления, прочувствовать на каком-то подсознательном уровне теорию относительности настолько, что сумел не только поправить в ней недочёты и вывести пару новых выводов, но и использовать её постулаты на практике, создав машину времени. Как она работала – Спаннер решил даже не закапываться – механика и электродинамика с электростатикой были ему ближе и понятнее. Намного. Никто и не знал, но Спаннера иногда пугала манера Шоичи разглагольствовать на темы, в которых даже механик не то чтобы плавал, но стоял явно нетвёрдо.
Эти факторы вылились в тот самый результат – Шоичи был человеком, которого Спаннер никак не мог понять, той самой формулой, которую он никак не мог вывести. Как законы японской эстетики – проделай хоть сотню раз, европейцу не повторить то, что японец создаёт мимоходом. Не случайно Япония так зацепила в своё время Спаннера. И тому, что его друг – настоящий японец, он не мог не радоваться.
Он сорвал большой куш, по своим меркам - самый большой из возможных для него. То, почему провидение, если оно есть, выбрало именно его, как сложились обстоятельства, что выпала столь малая доля процента, Спаннер не знал. И этот вопрос добавлялся в копилку тех, на которые он до конца жизни не найдёт ответа…

@темы: Shoichi Irie, марафон 3, Spanner

---

[Tish Addams]

Автор: K@Mui (KaM)
Персонаж: Фран (12 лет).
Тема: сорвать куш.
Рейтинг: G
Дисклеймер: не замечен, не привлекался, не претендую.

- Ален! Ален, я к тебе обращаюсь! – Через пол зала зовёт наставница. Мальчик всё так же сидит, уткнувшись в книгу. Можно подойти и развернуть его к себе, можно дать затрещину, лишить ужина, накричать. Но результата не будет. Женщина закатывает глаза, мысленно прося у Господа прощения и моля ниспослать ей терпения. – Фран!
Мальчик медленно оборачивается. Уже семь лет он отзывается на это имя. Только на это имя, и ни на какое больше. Почему, никто не знает - одним ничем не примечательным утром, он объявил: «Я Фран». И всем вокруг пришлось с этим смериться.
Конечно, Алена пытались переломить. Его запирали в маленькой тёмной комнате для наказаний, лишали еды, телевизора и прогулок. Позже, с ним пробовали поговорить и водили к врачу. Но ничего не добились. Фран испарялся из запертых комнат и появлялся в них снова, отмалчивался у врача, равнодушием доводил до припадка и срыва воспитателей, если и разговаривал - язвил. В конце концов, Франа оставили в покое и без особой надобности не звали. Если уж честно, в приюте его не любили.
Наставница жестом просит мальчика подойти. Он молча откладывает книгу, встаёт и подходит. Всё это он делает будто в полусне, не моргая и не меняя выражения лица. Фран мелкий - на пол головы ниже сверстников, до прозрачности бледный и не разговорчивый. Приютские дети – все замкнуты и себе на уме, но этот и на ребёнка то не похож. Этот мальчик пугает.
- Нашлись твои родственники, Фран. – Тихо и напряжённо говорит наставница. Если использовать другое, записанное в регистрационной книге, имя, мальчик просто не будет слушать. Он так делал уже не раз. – Они хотят забрать тебя к себе. Все документы уже оформлены, собери свои вещи и спускайся вниз.
Фран кивает. Его лицо не изменилось, ничего не промелькнуло в глазах. Настоятельница верит, что ему всё равно, и отчаяннее просит Всевышнего никогда больше не видеть этого ребёнка и не слышать о нём.
«Пусть новые опекуны не откажутся от него» - думает она чуть позже, когда из ворот приюта выезжает чёрный мазерати. А рядом с ней две дюжины детей молча и отчаянно завидуют. По меркам любого из них Фран всё равно, что сорвал куш. Мадам и месье в дорогой одежде нашли его, как только узнали, что у недавно скончавшейся сестры мадам был брошенный двенадцать лет назад сын. История почти не возможная, из тех, в которые верит каждый приютский ребёнок и ждёт для себя. Не верил, наверное, только Фран. Шутка судьбы, что имена с ним такая и приключилась.

Машина несёт их прочь от серого здания приюта в совсем другую, не огороженную высоким забором, жизнь. Мадам смотрит в окно, пухлыми пальцами постукивая по колену. Она не особенно аккуратна, ёрзает на сиденье и недовольно смотрит на своё отражение в зеркальце бокового вида. В приюте она была другой – слишком уж энергичной и чуточку хамоватой, какой и должна быть обеспеченная женщина средних лет, приехавшая из провинции. Месье, не отвлекаясь, ведёт машину, он несколько старше жены, покладист в общении с ней, лысоват. Сейчас, он равнодушен и далек от всего.
Наконец, дорога поворачивает влево и вниз. Теперь от высокого старого здания приюта видна только крыша. Тела опекунов идут мелкой рябью и быстро истаивают, не оставив и следа. Блондин на пассажирском сидении громко ругается, брюнет с места водителя мельком оглядывает себя и снова всматривается в дорогу.
- Какого чёрта бабой был я?! – Блондин выворачивается на сидении, чуть ли не полностью повернувшись к Франу.
- И вам «рад встрече», Кен-семпай. – Фран отворачивается к окну и остаток пути смотрит на город.

@темы: Марафон 3, Fran

---

тема 3

[кайта]

фэндом: Реборн
автор:  Kaita-chan
бета:  ~tayo~
жанр: АУ, джен
рейтинг: PG13
пейринг/персонажи: Мукуро
отказ: все по прежнему не мое.
ахтунг: 1.АУ 2.практически фантастика (потому что позаимствовано кой-чего у любимого Желязны) 3. матчасть нервно курит в сторонке 5.драбблы планируются связанными между собой напрямую.

тема 3. Мукуро, 17 лет. Антикварный магазин.

1188 слов плюс почти 500 слов дополнения (чисто для справки)

- Синьор Мариньони, вы сегодня раненько!
- Ой, и не говорите, не спится и все, что ты будешь делать!
- А жара, жара-то какая стоит, правда?! Святые Небеса, видно, чем-то очень недовольны.
- Вестимо чем – молодежь-то нынче пошла, ни стыда ни совести! Вот в былые времена разговор-то с ними был ой как короток, уж я-то помню.
Ежеутреннее расшаркивание, приветствия, жалобы на погоду и прочие мелкие неприятности жизни – ритуал, свято выполняемый уже много-много лет. Улыбчивый старичок в большой, даже огромной соломенной шляпе, позвякивая внушительной связкой ключей, с трудом отпирает массивный замок, всем своим видом будто говорящий –«Взломать? Меня? Хаха!». Тетушка из пекарни напротив жалостливо качает головой ему в спину. Стар синьор Мариньони, ой как стар, а поди ж ты - каждое утро, в любую погоду идет и открывает свой магазинчик. Сильно любит, видать, свою работу, хотя какая там работа – сиди, мух отгоняй да пауков дави… Тетушка поджимает сухие тонкие губы, неодобрительно косясь на вывеску «Дядюшкин антиквариат» и ниже мелкими буквами «У нас можно найти то, что вы больше не найдете нигде (и никогда)». Уж, по правде, давно пора бы синьору Мариньони помереть да в землю с чистой совестью, и рухлядь всю свою туда же, в землю в смысле. А то вон, мыши бегают, пироги да булочки у нее свежеиспеченные таскают…
Синьор Мариньони, зайдя внутрь, устало шаркает прямиком к стулу и минуты две просто сидит, приводя в порядок дыхание. Годы не те, сидеть бы сейчас с синьорой Бовино, той самой тетушкой, на веранде, да чаек попивать, внучку ее истории из молодости рассказывать. Хоть тетушка и считает все его россказни выдумкой и старческой болтовней, пацаненку нравится, смышленый он, пацаненок-то тетушкин… Синьор Мариньони не торопясь встает, в привычном полумраке так же медленно идет к единственному окну, служащему еще и витриной, и раздвигает тяжелые плотные занавеси, которые сами скоро станут антиквариатом. В лучах утреннего солнца хорошо видно, как заплясали в воздухе пылинки, тут же оседая на старинных часах, потемневших бронзовых чашах и кукольных фигурках. Рано, в такое время никого не бывает у синьора Мариньони, да и вообще редко кто заходит в его лавочку, предпочитая солидные антикварные магазины в больших городах, а то и вовсе торговые центры с их псевдоисторическими бутиками – не ценит народ нынче старинные вещи, не ценит память, что несут они в себе, вздыхает старичок. Он привычно ставит чайник на маленькую переносную плитку. Сходить бы к тетушке за свежими рогаликами…
- Я каждый раз удивляюсь, что вы еще живы, синьор.
Синьор Мариньони, пряча усмешку, не спеша повернулся. Шляпа мешала рассмотреть вошедшего, поэтому он ее аккуратно снял и положил прямо на прилавок, коим служил стол века 18го, с одной поломанной ножкой и неработающими замками в секретере, но вполне могущий послужить подставкой для шляп и утренних газет. Хотя мог бы и не снимать, но уж больно неудобно в ней в помещении, вот на улице, да под солнцем…
- Здравствуйте, юноша, - едва заметный кивок головы, или это просто у старика уже маразм проявляется, Мукуро так и не понял. – Чаю?
- Спасибо, не надо. Вы достали то, что я просил? – Мукуро осторожно обошел большую статую неизвестного происхождения, на раскинутые руки которой в дождливую погоду вешались сохнуть зонтики и промокшие плащи. Спешить было некуда, но старик действовал ему на нервы, несмотря на то, что давно уже был не у дел и одной ногой практически в могиле. Насчет второго Рокудо, правда, сомневался. Да и насчет первого иногда тоже.
- Эх, молодежь, все-то вы спешите, все-то торопитесь… - Синьор Мариньони заварил себе душистый Портиолли и с удовольствием шумно отхлебнул. – Вот когда я-
- Когда вы отдадите мне мой заказ, я буду абсолютно счастлив. – Перебил его Мукуро. – А вашу очередную историю я выслушаю как-нибудь в другой раз.
Синьор Мариньони прищурился, делая очередной глоток, и взгляд его неуловимо изменился. Исчезли смешинки в уголках век, чуть сдвинулись к переносице брови, и старческого мутноватого налета как не бывало - взгляд опытного, много повидавшего человека.
- Деньги? – спросил он совсем не дребезжащим, а вполне уверенным голосом, лишь немного проглатывая окончание слова.
Мукуро достал из кармана тугой конверт и положил перед синьором Мариньони на стол.
- Пересчитайте, - фыркнул он, - а то молодежь-то нынче не та.
- Не в ваших интересах обманывать меня, юноша, и вы это прекрасно знаете. Посмотрите тут, пока я хожу за вашим заказом, - старик, не открывая, сунул конверт в ящик стола, - может, что-то присмотрите. Я сделаю вам скидку.
Мукуро проводил его ничего не выражающим взглядом. Огляделся. Он знал наперечет все барахло, обитавшее в этом магазинчике, и чего тут еще посмотреть, просто не представлял. Выкинуть все к чертям, разнести, уничтожить, а если заденет окружающие дома и даже улицы – так даже лучше… Он зашипел, потирая ладонью правый висок. Действие таблеток заканчивалось, как и сами таблетки, а это означало, что Камень начнет с ним спорить и всячески подталкивать к разрушению всего вокруг. Пусть они и научились более-менее жить в ладу друг с другом – Камень терпел нового хозяина, исправно показывая невозможное и неведомое, а Мукуро терпел ежеминутную боль, частично заглушая ее таблетками, частично воспринимаю как плату за новые возможности. Таблетки ему выдавали в приюте, не говоря, что это и почему именно это, раз в неделю и на семь дней соответственно. Прежде чем Мукуро понял, зачем так делают, он уже не мог обходится без лекарств. С недавних пор он начал планомерно искать им замену. Новокаин, диклофенак, трамадол, фентанин, вплоть до кетамина и ЛСД. Ощущения от всех этих поисков и опытов на самом себе приносили странное, наполовину мазохистское удовлетворение, каждый раз забирая у Рокудо часть его самого и одновременно открывая перед ним, благодаря Камню, точно так же подвергавшемуся действию препаратов, новые, иногда совершенно дикие возможности. Вроде способности открывать проходы в места, для людей явно не предназначенные. Вчера, например-…
- Держите, юноша. - Синьор Мариньони протянул ему длинный сверток. - Как с ним работать, думаю, разберетесь. Перчатки идут за дополнительную плату, но если вы решите приобрести что-то из окружающих вас вещей – я отдам их практически задаром.
Мукуро, гася злость, схватил первое попавшееся под руку – маленькое и с острыми краями - и протянул старику.
- Хм. – Тот нахмурился, но потом взял предмет, тщательно осмотрел и согласно покивал головой. – Хороший выбор, не пожалеете.
- Сколько?
- Знаете, юноша, я видел немало всяких людей, хороших и не очень, и не совсем людей. Шарлатанов и убийц, торговцев и просто искателей приключений. Вы не похожи на них. Вы намного страшнее.
- И к чему все это? – Мукуро нетерпеливо повел плечом. – Сколько, и я пойду.
- Считайте это подарком за то, что мой магазин простоит на этом месте чуть дольше, чем все остальное в этом городе.
Синьор Мариньони отвернулся обратно к успевшему остыть чайнику и снова включил единственную конфорку.
- И завязывайте с таблетками, - негромко проговорил он, не оборачиваясь. – Иначе никогда не сможете избавиться от Камня.
Скрипнула дверь и в помещении воцарилась тишина, нарушаемая только периодически похрипывающей плиткой.

- Старый хрен, блядь. – Мукуро осторожно провел пальцем вдоль свертка, даже через толстый слой бумаги чувствуя, как трезубец отзывается на его - его! – прикосновение. – Твою лавочку я уничтожу первой, не сомневайся.
Он сунул руку в карман и поморщившись, вытащил оттуда брелок с черной совой. Сова мрачно посверкивала красными глазами, хищно раскинув крылья в полете, и именно об ее острые перья он только что едва не порезался во второй раз. Мукуро хмыкнул. Сова, значит. Смерть и мудрость, значит. Ну, пусть будет так.

---
Минутка ликбеза.
*Портиолли – сорт чая.
* Сова является амбивалентным символом. Это птица мудрости, но также мрака и смерти. Ее считали птицей смерти в Древнем Египте, Индии, Центральной и Северной Америке, Китае и Японии. Как ночная птица сова - символ грусти, ностальгии и одиночества. Кроме того, она олицетворяет опустошение и несчастье, темноту, ночь, дождь. Во многих традициях совы несут угрозу, пророчат беду. В сов могут обращаться ведьмы, колдуны, злые духи. Ей приписывали дар пророчества, возможно, из-за способности видеть в темноте.
Некогда сова была символом способности не испытывать страха перед темнотой, то есть знать тайны, обычно скрытые для смертных. Но со временем, в поздней античности и в средние века, суеверие придало сове демоническое значение. В настоящее время это эмблема проницательности и книжной эрудиции.
В египетской системе иероглифов сова символизирует смерть, ночь, холод и пассивность. Она принадлежит царству ночного солнца, спустившегося за горизонт и пересекающего озеро или море тьмы.
В индуизме это эмблема Ямы, владыки царства мертвых. В Индии сову почитали как покровителя ночи и посланца загробного мира, призванного провожать души в царство мертвых. Кроме того, сова служит верховым животным богини Дурги, супруги Шивы в одной из ее грозных ипостасей.
В Китае сова ассоциировалась с молнией и громом, летним солнцестоянием. С другой стороны, ее связывали с жестокостью, злом, преступлением, смертью, неблагодарными детьми. Сова посвящена кузнецам; в древние времена она была покровительницей дней, когда кузнецы ковали мечи и волшебные зеркала.
Для индейцев Северной Америки сова символизировала мудрость и пророчество, считалось, что она может прийти на помощь.
В Древней Мексике богиня дождя почиталась в виде священной совы. У ацтеков и майя сова символизировала некое демоническое ночное существо, злые предзнаменования и являлась атрибутом бога подземного мира, вестником смерти или проводником душ в потустороннем мире.
В греко-римской традиции сова символизировала мудрость и была спутницей и атрибутом богини Афины (Минервы). Сова Афины - птица ночная, птица тьмы и леса. Сова встречается в качестве атрибута аллегорических фигур Ночи и Сна. С совой связана одна из мойр - Атропос («неотвратимая»), прерывающая нить жизни.
В христианстве сова символизировала силы тьмы, запустение, уединение, скорбь, дурные вести. Крик совы – это «песня смерти». Как существо, ведущее ночной образ жизни и вообще загадочное, сова стала символом нечисти и колдовства. Кроме того, сова символизирует одиночество, она фигурирует в сценах, изображающих молящихся отшельников. Однако издревле считается, что сова наделена мудростью, в этом качестве она присутствует на изображениях св. Иеронима. Есть у совы и другое значение, в котором она выступает как атрибут Христа, который пожертвовал собой ради Человечества. Именно этим объясняется присутствие совы в сценах распятия.
В иудаизме ночной демон женского пола Лилит (злой дух) изображается в обществе совы.
Сова в славянстве относилась к группе нечистых птиц и наделялась демоническими свойствами. По поверьям, появление совы возле дома предвещало смерть или пожар. В брачной символике она выступает как символ вдовы или старой девы. Символ совы использовался и в качестве оберега. Сове также приписывается роль хранительницы подземных богатств, кладов, разрыв-травы, помогающей отмыкать любые замки.

@темы: Mukuro Rokudo, марафон 3

---

№2

[Узумаки Тен тен]

Извиняюсь за задержку, система бунтовала.

Автор: Узумаки Тен тен или Учиха Шаэра
Тема: галстук
Персонаж: Дино (17 лет), Реборн
Рейтинг: PG
Дисклаймер: Reborn не мой и я на него не претендую.

Дино стоял, прислонившись лбом к стеклу, и наблюдал за выруливающим на взлетную полосу самолетом. Теперь, наконец-то, можно закрыть глаза. Всего на мгновение, ведь босс не должен выказывать слабости даже перед своими самыми надежными подчиненными.
Дино устал. Трехдневный визит Девятого Вонголы его вымотал так, как никогда не выматывали тренировки Реборна. После них, конечно, тело было неспособно на движение, а мозги вместе с нервной системой пели друг другу похоронный марш, но это было лучше, чем постоянное нервное напряжение.
Дино развязал темно-синий галстук и оставил полоску ткани болтаться на шее. Эта дурацкая удавка, по его личному мнению, была живой и задалась вполне конкретной целью – задушить его. Была бы его воля, Каваллоне с удовольствием сжег бы каждый чертов галстук в своем гардеробе. К сожалению, за подобную самодеятельность Реборн с не меньшим удовольствием сделает из Ханеумы боксерскую грушу.
«-Ты – босс семьи Каваллоне и выглядеть должен соответственно». – Слова учителя всплывали в памяти каждый раз, как Дино собирался сделать какую-либо глупость. В разных вариациях и с разными интонациями, но суть была одна – он глава семьи и должен полностью соответствовать своему статусу.
Дино поморщился, недавно сделанные татуировки переменно то ныли, то зудели и вообще стремились доставить Каваллоне всяческие неудобства. Кто бы знал, как тяжело было не чесать руку и не сбрасывать причиняющий жуткий дискомфорт пиджак вместе с рубашкой где попало при Девятом.
«-Он точно решил надо мной в миллионный раз поиздеваться». – Дино вспомнил, как буквально за три часа до приезда Вонголы, Реборн заставил его в добровольно – принудительном порядке сделать татуировки. Нет, Дино давно собирался сделать это, но все как-то откладывал, а тут вдруг Реборну приспичило. Как сильно в тот день он хотел пристрелить Реборна из его же пистолета, не знал никто. Татуировки болят. Пленка, которой их накрыли до полного закрепления краски, была похожа на раскаленную сталь, намертво вросшую в кожу. Чертов галстук был затянут так, что напоминал удавку и нещадно сдавливал горло. А Дино стоял перед Девятым Вонголой и, приветливо улыбаясь, рассказывал, как он рад его видеть и как он ждал это встречи.
«-Босс должен держать лицо в любой ситуации». – Дино усмехнулся. В кои то веке Реборн был им доволен. Каваллоне образцово – показательно вел себя на протяжении визита Вонголы и даже ни разу не упал.
«-Может хоть теперь согласится дать мне отдохнуть?» - Дино был истощен морально и вымотан физически, но его старания не пропали втуне. Каваллоне и Вонгола по-прежнему соратники.
-Босс? – Дино открыл глаза и проследил за поднимающимся в воздух самолетом Девятого. Вот теперь точно всё.
-Возвращаемся в резиденцию. – Дино снял пиджак и, перекинув его через плечо, пошел к выходу из аэропорта. Татуировки уже почти не давали о себе знать, но взгляд, то и дело помимо воли останавливался на левой руке. Уже в лимузине, спрятавшись от палящего сицилийского солнца за тонированными стеклами, с верным Ромарио за рулем и спящим напротив Реборном, Дино закатал рукав и посмотрел на искусно выведенные рисунки.
Буква «С» на фоне солнца – символ. Солнце – знак главы семьи. Он тот, кто должен освещать путь своей семье, направлять их и защищать.
Вставший на дыбы конь с огненной гривой – это его имя, Пламенный мустанг Дино. В каком-то смысле эти татуировки выполняют роль клейма. На западе раньше каждый владелец ранчо клеймил свой скот, дабы не спутать с чужим и узнать при краже, каждая «печать» была уникальна. Вот только тогда клеймили раскаленным железом.
«-Заклейменная лошадь». – Вот кого сам себе напоминал Дино, но он сам выбрал это клеймо. Это напоминание о том кто он, о том, что отвечает он теперь не только за себя, о том, что назад пути нет. И о том, что выбор этот он сделал сам. Дино усмехнулся. Назад дороги нет, через несколько дней его день рождения, совершеннолетие, на котором его официально объявят боссом семьи Каваллоне.
Придумываешь способ сбежать, недотепа Дино? – Реборн с усмешкой смотрел на Ханеуму. Он отлично видел разницу между тем трусливым мальчишкой, которого он взялся учить и молодым человеком сидящим сейчас перед ним. Пусть Дино еще совсем «зеленый» и до жути безрукий, если рядом нет никого из семьи, но теперь из него получится достойный босс. Реборн знал это также четко, как и то, что безрукость его никуда не денется. Ну да ничего. Не это главное.
-Нет, все равно от тебя не сбежишь, – Дино развел руками, а если серьезно, то я не сбегу. Я согласился стать боссом, чтобы иметь возможность защитить свою семью и отступаться я не намерен. Я больше не буду убегать. Теперь ты спокоен?
-Слишком много пафоса, но речь не плохая. Смотри не рухни с лестницы на церемонии, недотепа Дино. – Реборн улыбнулся.
-Постараюсь. – Шелковый галстук соскользнул с шеи Дино и тот недовольно цыкнул. Все-таки он выбросит эту удавку. Реально раздражает.

@темы: Dino, Марафон 3

---

[pineapple!juice]

Автор: pineapple!juice
Персонаж: Бьянки (17 лет)
Тема: узкая улочка
Рейтинг: G
Жанр: общий
Дисклеймер: ничего моего
Примечание: прошу прощения за задержку, проблемы с компьютером.
Предупреждение: боюсь, с таймлайном напутала.

В Риме, как, впрочем, и в любом другом средиземноморском городе, очень много узких улочек, этаких ответвлений от торжественных широких аллей и проспектов. Обычно на таких улочках находятся многочисленные рестораны, закусочные и кафе города. Почему - непонятно.
Закон неписаный такой.
Пиццерия "La mela", самая обыкновенная, с пластиковыми столиками под яркими зонтами, защищающими от нещадно палящего солнца, с веселыми усатыми официантами, традиционно располагалась на одной из таких живописных улочек. Готовили тут вкусно, нельзя сказать, конечно, что потрясающе, но как уже было упомянуто, это была самая обычная пиццерия.
Бьянки, подперев щеку рукой, сидела за столиком, закинув ногу за ногу и неспешно потягивала гляссе. Жара стояла ужасная.
Мозги как будто плавились, размышлять было невозмодно совершенно.
Она вздохнула и посмотрела на остывшую "Quatro stagione". Есть тоже не хотелось.
"Сначала Ромео ушел": подумала она: "но так ему и надо. А теперь и Реборн куда-то пропал". Бьянки поставила стакан гляссе с хлопьями скисших сливок на стол и подумала, что сейчас ее стошнит.
"Кто я? Где я? И что я вообще делаю?"
Ей было незнакомо это накатывающее волнами чувство: то безудержная тоска до зевоты, то, наоборот, болезненный прилив энергии.
"Быть дочкой босса небольшой мафиозной семьи ужасно скучно".
Она вяло повозила длинной ложкой в коричневой кашице.
"Может, нафиг это все? Попросить у родителей отправить меня куда-нибудь. Даже в той француской школе так скучно не было".
Она вспомнила похороны Ромео.
Две недели назад ей пришлось выстоять на каблуках час под палящим солнцем. У священника, отпевавшего погибшего, была превосходная лысина, если не сказать плешь.
Она блестела на солнце, а пока Бьянки за ней наблюдала, на нее опустилась огромная жирная муха и начала исследовать череп мужчины. Тогда, она вспомнила, ей сделалось очень дурно, а еще она фактически чувствовала запах своего пота (из-за дешевых
капроновых чулок). Больше всего в тот момент ей хотелось швырнуть букет на землю и разрыдаться, и вовсе не из-за мертвого придурка. Но она скрипнула зубами и выстояла всю службу до конца.
Вскоре Реборн, ни слова не сказав (впрочем, как обычно), взял и укатил в Японию. "А еще": подумала она: "вчера я слышала, как Хаято заказывал билеты на самолет до Токио. Не удивлюсь, если я вскоре тут вообще одна останусь."
- Еще гляссе, сеньорита?- симпатичный дяденька улыбнулся ей и подмигнул.
- Нет, благодраю,- поморщилась девушка.
"Кстати. А почему бы и мне не уехать в Японию, за Реборном и братом? Вот узнаю, что у них за миссия... наверняка одна и та же."
Бьянки мечтательно потянулась, услышав, как хрустят позвонки в затекшей шее.
"Действительно, а почему бы нет. Мне нужно развеяться и сменить обстановку. Сегодня же съезжу в аэропорт."
- Официант, мне еще гляссе, да похолоднее!
И она, улыбнувшись, откусила кусочек пиццы.

@темы: Bianchi, Марафон 3

---

Номер 2

[какой-то Полип]

Автор: Полип безумный и с заколками на челке (который теперь Овца ты, Полип, да)
Персонажи: Бьякуран (13 лет), новый мужской персонаж
Тема: галстук
Жанр: общий
Рейтинг: G
Отречение: отрекаюсь
От автора: автор дико извиняется за свою тормознутость и за то, что Бьякурана в драббле, кажется, маловато. Вот.(
Место действия: город Мессина, все еще Сицилия.

1086 слов

Какое унижение, подумал Марчелло Кори, советник семьи Тульо, усаживаясь за стол маленького ресторанчика на окраине Мессины и оглядывая представителя семьи Джессо, присланного для переговоров.
Какой позор. Марчелло уже лет десять участвовал в подобных встречах, но со столь откровенным неуважением столкнулся впервые. Представителю Джессо на вид было лет тринадцать от силы, и больше всего он был похож на мальчика из церковного хора, такого светленького и нежненького, что Кори резко поплохело. Марчелло совершенно не любил сладости, и этот мальчишка, с его белыми, как сахарная вата, торчащими в разные стороны волосами и глазами какого-то ненормального, леденцового цвета, с первого взгляда вызвал у него какое-то непередаваемое отвращение.
И с этим ангелочком Марчелло нужно будет обсуждать будущее семей? Джессо, кажется, спятили.
- Привет-привет, - представитель Джессо широко улыбнулся, пряча в карман какую-то свою электронную игрушку. – Как жизнь?
- Привет, малыш, - с издевкой в голосе протянул Марчелло, проигнорировав вопрос. – Ты уверен, что столиком не ошибся?
Он, конечно, прекрасно понимал, что ничем «малыш» не ошибся. В конце концов, в ресторане, кроме них двоих и охраны, никого не было, это место долго проверяли, чтобы не допустить неожиданностей.
А значит, Джессо действительно решили выразить Тульо свое презрение, прислав на серьезнейшие переговоры сопливого пацана.
- Совершенно уверен, - пацан кивнул, не переставая улыбаться, и оттянул пальцем узел слишком туго завязанного галстука, пытаясь его ослабить. Наверняка у взрослых жест подсмотрел, подумал Кори с раздражением, а вслух сказал:
- Тогда ты, наверное, должен знать, что, если мне что-то в тебе не понравится, моим людям хватит секунды, чтобы…
Он намеренно не договорил до конца, чтобы мальчишка сам все представил и понял. У детей богатая фантазия, Марчелло это где-то слышал, так почему бы мальчишке ее не поднапрячь?
Впрочем, пацан вовсе не спешил испуганно бледнеть и нервно оглядываться на людей Кори. Хотя они, специально отобранные для таких вот переговоров, способны были одним своим видом вывести из равновесия практически кого угодно. Но Джессо, кажется, куда больше волновал его галстук, чем какие-то там специально отобранные Тульо.
- Ох, Боже мой, эти галстуки ужасны, - пробормотал он и снова подергал за узел. – Марчелло, скажи мне, что это за глупая традиция – приходить на официальные встречи в костюмах и при галстуках?
Кори фыркнул:
- Костюмы и галстуки делают из нас мафию, идиот. Они - как форма, которая отличает нас от обычных воров и убийц.
- Забавно, - мальчишка издал странный смешок, склонив голову набок, будто бы в задумчивости. – То есть, если бы не галстуки, вы, Тульо, были бы обычными ворами и убийцами? Я правильно понял?
Незаметно подошедшая к их столу молоденькая официантка поставила перед ним большое блюдо со сладостями, и пацан, улыбнувшись ей, принялся с огромной скоростью их поглощать.
- Ты не понял нихрена, - негромко сказал Марчелло, дождавшись, пока девчонка отойдет. – И я сделаю вид, что ты сейчас не оскорбил мою семью, недомерок, потому что…
- Бьякуран, - поправил мальчишка, задумчиво разглядывая зефирину, которую держал двумя пальцами. Кори посмотрел на него непонимающе, и он пояснил: - Меня так зовут. Запомни, а то мало ли…
Он откусил от зефирины большой кусок и, с наслаждением его проглотив, посмотрел на Марчелло.
И вроде бы никакой угрозы в его словах и взгляде не было, и улыбка оставалась совершенно невинной, и сладости он ел, совсем как обычный ребенок, но Марчелло вдруг почему-то стало очень неуютно. И телохранители Джессо, стоящие у стен зала и возле выхода на улицу, неожиданно показались очень и очень угрожающими. Персонально ему, Марчелло Кори, угрожающими.
- Твое имя меня совершенно не интересует, - хмыкнул Марчелло, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, и убеждая себя, что это все бред и расшатанные нервы.
- Тогда, может, мы, наконец, перейдем к делу? – предложил Бьякуран.
- Кто-то с самого начала задавал идиотские вопросы и ел свои сладости, вместо того, чтобы говорить о деле, - заметил Кори, снова раздражаясь от того, что этот пацан каким-то образом занял в их разговоре ведущую позицию.
- Должен же я был получить от этой встречи хоть какое-то удовольствие, - Бьякуран пожал плечами и полез куда-то под стол, где у него, видимо, стоял портфель с документами.
- Ты всего лишь маленький, наглый… - начал Марчелло, но закончить так и не успел, потому что Бьякуран уже положил перед ним запечатанный конверт и сладко улыбнулся:
- Ты уверен, что хочешь закончить эту фразу?
Один из Джессо, стоявший ближе других, слегка пошевелился – даже не угрожающе, а просто так, как будто ему уже наскучило стоять на одном месте и непреодолимо захотелось размять мышцы. Кори тихо выругался и открыл конверт.
- Какого… - вырвалось у него в следующую секунду.
- Да-да? – промурлыкал Бьякуран. – Тебе что-то непонятно?
Марчелло много что было непонятно.
Например, какого черта в конверте, в котором должны были быть только бумаги, связанные с переговорами, оказались еще и фотографии. Его фотографии. Много.
Причем снят он был в таких, хм, ситуациях, в которых его, вроде бы, никто не мог обнаружить.
- Я думаю, тебе лучше подписать все без вопросов, - доверительно сообщил Бьякуран. – А то вряд ли дон Тульо будет рад увидеть своего советника в таких, - он на миг задумался, - необычных обстоятельствах.
- Как вы это сделали? – только и выдохнул Марчелло, не в силах оторвать взгляда от фотографий.
- Мы Джессо, - Бьякуран снова улыбнулся, и даже Кори, взгляни он сейчас на мальчишку, заметил бы, что глаза в этой улыбке не участвуют. – Мы вообще очень многое умеем.
Молча доедая свои сладости, Бьякуран наблюдал, как Марчелло подписывает соглашения – одно за другим, даже не очень вчитываясь, потому что и так, в общем, знал, на что обрекает свою семью и себя самого.
Когда все документы были подписаны, а сладости кончились, мальчишка, в очередной раз пытаясь ослабить узел на своей шее, неожиданно вздохнул:
- А галстуки я все равно ненавижу. Когда стану боссом, отменю эту глупую традицию. Не галстук делает мафию мафией, в конце-то концов.
- Босс, который не следует традициям, надолго боссом, да и вообще живым, не останется, - Марчелло попытался ухмыльнуться презрительно и свысока, как в начале разговора, но, кажется, получилось не слишком. Уж больно сильно ему хотелось оказаться как можно дальше от этого ресторана, от Джессо и персонально от странного мальчишки Бьякурана.
- А вот это мы посмотрим, - хихикнул Бьякуран, забирая у него конверт и вставая. – С тобой было интересно иметь дело, Марчелло. Ты такой забавный!
Кори не нашел, что на это ответить, поэтому Бьякуран просто помахал ему рукой на прощание и вышел из ресторана. Телохранители Джессо потянулись за ним.
Глядя ему вслед, Марчелло решил, что теперь уж точно до конца жизни не сможет смотреть на сладости.
Впрочем, подумал он, бросив случайный взгляд на оставленные Бьякураном фотографии и представив, что с ним сделает босс, когда узнает о результатах переговоров, до конца этой самой жизни, наверное, осталось не так уж долго.

@темы: Марафон 3, Byakuran

---

[Tish Addams]

Автор: K@Mui (KaM)
Персонаж: Фран (5 лет), Мукуро
Тема: пятнадцать минут.
Рейтинг: G
Дисклеймер: не замечен, не привлекался, не претендую.

После отбоя в коридорах тихо и пусто. Правила запрещают покидать комнаты ночью, и для желающих ослушаться предлагают строгое наказание. Ален попадался раз десять, но продолжал почти каждую ночь выходить.
Половицы в западном крыле старые, скрипят, как ни старайся не шуметь. Но Ален привык и приспособился, он аккуратно наступает, точно зная, где можно ставить ногу, а где нет. Самое сложно – ходить иначе днём, шлёпать как все, вызывая чудовищный скрип и замечания наставников. Сложнее только сдерживать язык. Ален всегда сам по себе, не состоит ни в одной группировке и со всеми находится в холодных, но неприязненных отношениях. Иногда, его колотят, но быстро отстают – не интересно бить того, кто не реагирует. Дразнить не интересно тоже - чаще всего Ален молчит, будто не слышит, но иногда отвечает. После его и пытаются бить, обиженные и задетые за живое. В приюте дети злые, другими им не вырасти и не стать. А Ален, он маленький, щуплый и бледный, и совсем не пытается к кому-то пристать. Новенькие и старшие считают его подходящей мишенью. Но на что-то серьёзное никого не хватает.
- Это потому, что ты недоношенный! – Как-то рассказал капеллан Густав. Что такое «недоношенный» приютские дети знают лет с трёх, они вообще многое знаю. – Что-то в тебе не успело сформироваться, поэтому ты такой странный.
Капеллан был пьян, он тогда многое рассказал Алену и потом не вспомнил об этом. Из всех наставников Густав выделяется честностью, он не скрывает, что не заботится о будущем и душах воспитанников, не пытается что-то доказывать и казаться лучше, чем есть. Поэтому Ален его уважает и иногда приходит поговорить.
- Твоя мать считала, что ты гоблин. Но я думаю, ты бес. И когда-нибудь Дьявол придёт забрать тебя на службу. – Густав много пьёт, богохульствует и не боится Алена. Других пугает равнодушие к боли, тусклый взгляд и монотонный голос, Ален знает это и ценит в себе. И, если честно, хочет верить, что Густав прав.
До обхода пятнадцать минут, времени слишком мало, но Ален всё равно идёт на крышу. Он не рассказывает Густаву, как тошно и страшно бывает жить в приюте. Как хочется другой жизни и сказки не в книжке, а наяву. И как противно от уверенности, что мир за стенами такой же, как здесь. Алену только пять и совсем некому рассказать о своих страхах.
До обхода десять минут. На крыше ветер, холодно и хорошо. Ален садится перед ограждением и смотрит на дверь. Он создаёт вместо себя пустоту. Не хитрый трюк, на который уходят почти все силы, он получается только ночью и может отвести глаза только одному человеку. Но Алену нравится и очень хочется научиться большему.
До обхода пять минут. Вокруг сгустились тени, пальцы покалывает и кажется, что мир вокруг можно кроить, как плащ, распарывать, перешивать, лепить из него, что захочется и создавать, и разрушать – всё вместе. Если бы Дьявол был, Ален бы продал за это умение душу.
Дверь на крышу медленно открывается, усталый человек обводит крышу фонарём, светит Алену в лицо, но никого не замечает. На лестнице стихают шаги.
- Очень не плохо. – Ален вздрагивает, оглядывается. Никого нет. А в голове раздаётся чей-то смех. – Меня здесь нет.
- Вы Дьявол? – Шёпотом спрашивает Ален, почти успокоившись. В том, чтобы сойти с ума он не видит ничего плохого.
- А ты хочешь, чтобы я им был? – Голос говорит вкрадчиво, он подошёл бы Дьяволу и потому нравится Алену.
- Если в обмен на душу научите меня, да.
- Тогда впусти меня.
Ален не очень понимает, но подчиняется, становится проводником. Голос идёт сквозь него и сквозь многие мили, сквозь стены, радиоволны, свет. Сквозь привычное видение вещей и приговор «невозможное». Голос сгущается в тенях и появившемся из воздуха тумане. Он тянется из Алена, из его сил и возможностей. И вот он обретает форму и открывает глаза.
- Когда я есть, удобнее разговаривать, правда? – Голос улыбается лицом пятнадцатилетнего парня, подмигивает красным глазом, с застывшим символом в зрачке.
- Без тела вы казались внушительнее. – Голос смеётся.
- Как твоё имя?
- Придумайте его мне, мастер.

@темы: Марафон 3, Fran

---

№ 1 >

[Aizawa]

фэндом: Реборн
автор: Aizawa
жанр: джен
рейтинг:PG
Тема: пятнадцать минут
пейринг/персонажи: пяти-шестилетний Чикуса и все, кого узнает читатель
отказ: манга KHR! принадлежит Амано Акире
Ворнинг: дарк, неканоны, полуканоны и внезапные отсылки к датабуку
От автора: автор влип в форс-мажор, чудовищно протормозил и опоздал на целый тур, за что и просит прощения. Положенный по туру драббл выложит в ближайшее время. Админа предупредил.

1130 cлов

- Вот, - говорит врач.
- Сейчас увидите, - говорит врач. – Сначала один, потом другой, и так они все, и график сбивается, препараты принимаются не вовремя. Кошмар какой-то.
- Это же невозможное дело! – говорит врач. - Как работать в таких условиях?
- Во всяких условиях можно работать, - ровный, густой голос Босса легко перекрывает нервное блеянье, - Кто хочет – ищет возможность, кто не хочет – ищет причину. Ваша мать не учила вас этому, доктор?
- Вы не понимаете, - они уже где-то совсем близко, и Чикуса с тревогой различает в блеянье врача усталость и раздражение. – Конечно, мы можем их заставить. Раз, другой, третий. Ввести препарат, в конце концов. Но обстановка постоянного стресса негативно влияет на организм, тесты показывают неверный результат, и…
Шаги.
- А никого и не надо заставлять, - зачем заставлять? Надо разобраться один раз – и потом они будут у вас как шелковые. Вы что, с детьми справиться не можете?
- Но электрошок…
- Причем тут электрошок, доктор, - шаги все ближе, ближе. – Помолчите лучше, «электрошок»… Тоже мне.
Дверь распахивается.
- Кто это у нас отказывается идти на процедуру?
- Я не отказывался, - Чикуса вжимает голову в плечи и на всякий случай отодвигается на койке. – Я через пятнадцать минут…
- Значит, это ты народ баламутишь, а, малый?
Перед процедурами время тянут все. «Еще пятнадцать минут» просят все. «Не надо укол» - говорят все. Всегда.
Но сейчас Босс обращается именно к нему – и его слова, точно крючком, вытаскивают Чикусу на поверхность, отделяя от остальных. Превращая «одного из» в «одного».
Делая исключением.
Самым поганым исключением в мире.
- Я через пятнадцать минут, - повторяет Чикуса едва слышно и пытается отодвинуться еще, но чувствует сквозь футболку, как лопатки упираются в прохладную поверхность. Стена.
Больше двигаться некуда.
- Да что ты заладил - «пятнадцать минут» да «пятнадцать минут», - усмехается Босс. - Как девчонка ломаешься. Ты мужик или нет?
Чикуса не отвечает – он понятия не имеет, как нужно отвечать. Но Босс повторяет свой вопрос, и он наконец едва слышно произносит:
- Я не знаю…
Босс смеется. Все смеются. Даже врач слегка раздвигает бледные, сложенные в вечную скорбную скобку, губы.
А Босс присаживается на край его койки, и Чикуса чувствует, как пахнет от Босса - резко, сладко, незнакомо. Сейчас, когда Босс сидит так близко, этот аромат щекочет нос и перебивает даже неистребимый запах лекарств, которым пропитано здесь все.
Чикуса старается не принюхиваться: наверное, это неприлично, - нюхать взрослого человека. Тем более, Босса.
Но пахнет ужасно здорово.
- Послушай… как тебя – Чикуса, да? - Босс понижает голос, - сейчас я скажу тебе одну очень важную вещь. Можно сказать, секрет. И вы, вы тоже слушайте.
И Босс начинает говорить, - глухо, негромко, очень, очень негромко. Делая паузы, давая возможность как следует распробовать его слова.
Чикусе кажется, что голос Босса отдается от стен палаты.
Он говорит о том, что это только кажется, будто пятнадцать минут ничего не значат. Что тянуть время, не слушаться врачей, жаловаться и хныкать – нормально. На самом деле, те, кто поступает так, совершают очень страшную вещь. Нет, не так, - он, Чикуса, совершает очень страшную вещь.
…Наверное, Чикусе просто не хватает силы духа, чтобы терпеть боль, которую стойко выносят все остальные. Наверное, он просто не хочет, чтобы операция прошла успешно. …Наверное, ему наплевать, сможет ли он обрести силу, которая поможет его семье выстоять и обрести былое величие. И на усилия врачей ему тоже наплевать, и на тех, кто погибает в стычках на границах территории Эстранео…
- Две недели назад убили моего папу, - вдруг говорит Толстая Анна
И всхлипывает, - хотя обычно не плачет даже после уколов, от которых у нее все лицо становится красным, а руки так дрожат, что она не может держать ложку, и нянечке приходится ее кормить.
Несмотря на то, что Анна перебивает Босса, тот нисколько не сердится. Он встает с койки Чикусы и подходит к ней – и кладет руку ей на плечо, точно взрослой. Точно равной.
- …наплевать на наших убитых, - продолжает Босс, не выпуская Анниного плеча и даже слегка поглаживая его ладонью (Анна все время потеет, и трогать ее, наверное, неприятно – но Босс не убирает руку). - Вместо того, чтобы изо всех сил стремиться к тому, чтобы стать сильным, чтобы стать бойцом, - он просит отсрочки. Он тянет время. Он расстраивает своих товарищей – наверное, хочет, чтобы они стали такими же трусами…
Чикусе кажется, что голос Босса отдается у него под черепом.
- Вы хотите быть трусами? – спрашивает Босс.
- Ме-э… эт! Эт!
Вместо «Нет» все в палате слышат мычание - но Босс, разумеется, понимает, что хочет сказать пацан, забинтованный от шеи почти до самых глаз: только жесткая шевелюра торчит наружу.
- Молодец, белобрысый, - говорит Босс и вопросительно смотрит на врача. – Кто это у нас такой замотанный?
- Канал «Волк», - подсказывает врач. - Уникальная парадонтологическая операция, нигде в мире…
- Хорош, док, - этот окрик выходит у Босса так вкусно, так по-хорошему грубовато, что в палате просто не могут не захихикать. – Нам все ясно. Волчонок, значит, а?
Белобрысый радостно кивает раз, и еще раз - насколько позволяют бинты и фиксаторы.
- Вот такие дела, - говорит Босс, - такие дела, волчонок. Идет война – а те, кто трусят на войне, называются как?
В палате повисает тишина, а Босс снова поворачивается к нему.
Чикусе хочется умереть, хочется сейчас же, сию секунду перестать быть
- Я же пятнадцать минут… - выдыхает он.
.- Скажи нам, синьор Пятнадцать минут, как называются люди, которым наплевать на своих в минуту опасности?
Чикуса изо всех сил прикусывает нижнюю губу.
- Они называются «предатели», - говорит Босс как-то даже безразлично, точно мгновенно потеряв интерес к разговору.
А потом резко поднимается и не прощаясь, выходит.
Что происходит в палате, Чикуса не видит – он сидит зажмурившись, чувствуя, как по щекам ползет теплое и едучее. В горле болит, под мышками противно чешется.
Только когда рядом раздается хлопок, он открывает глаза, - чтобы увидеть, как Толстая Анна, швырнув на тумбочку книжку комиксов, возвращается на свою койку, шлепая босыми пятками по полу. По дороге Анна вытирает руки о халат, как человек, только что трогавший что-то очень грязное.
Эти комиксы она выпрашивала у него все утро.
Чикусе кажется, что утро было давным-давно, пятьсот миллионов лет тому назад. А может, и больше.
- Пойдем, - тихо говорит ему врач, и это «Пойдем» - как веревка, брошенная утопающему.
Тащась через проход вслед за врачом, Чикуса старается не поднимать головы и не смотреть по сторонам. Поэтому, когда он встречается взглядом с тем, кто лежит на койке у самой двери, он вздрагивает – и только через несколько секунд понимает, что ему, конечно, показалось.
Во-первых, этот с угловой койки все равно ни хрена не видит: если один глаз прооперирован, в другой капают атропин - иначе человек так и останется косым.
Во-вторых, он вряд ли отличает Чикусу от, скажем, доктора или стенного шкафа: он и свое-то имя вряд ли помнит.
А самое главное, - никому на свете больше не придет в голову смотреть на него, да еще и улыбаться.
Так что Чикусе, разумеется, показалось.

@темы: Chikusa Kakimoto, Марафон 3

---

№2

[Эфраи]

Автор: Эфраи
Бета:[J] Урахара, метнись-ка за пивом[/J]
Персонаж: Лал Мирч (18 лет)
Тема: карнавал
Рейтинг: G
Дисклеймер:отказываюсь
Предупреждения: какое-то оно никакое...

Бразильский карнавал сверкает всеми огнями радуги, мерцает неоном и отражается, мерцает бликами от килограммов блёсток на костюмах танцующих. Маски и лица сливаются, постоянно перемещаются и мерещатся везде, где их быть не может.
Карнавальная ночь прекрасна по определению, и песни пополам со звонким смехом и восторженными криками не утихнут до самого утра. И будут шествовать по улицам разряженные толпы, и будет танцевать и веселиться весь город, задыхаясь в сумасшедшей эйфории ночи.
Одним словом, прекрасное время для всякого рода мошенников, ворья и прочей уличной шушеры. И, как ни странно, не только для них.
По традиции, непонятно кем заведённой, ключевой тест на звание тренера COMSUBIN’а проходит на улицах карнавального города. И, по традиции, тренерами-инструкторами становятся лучшие из лучших.
Пока Лал везёт, хотя тут уместнее было бы говорить уже о профессионализме. Верят в это, правда, немногие. Восемнадцать лет – возраст не солидный.
А кандидат Мирч тем временем с отличием проходит и первый, и второй, и третий тест, и скепсиса в глазах комиссии убавляется.
А уже в самом конце, в самом сердце карнавальной толпы, Лал мучают сомнения. Потому что не об этом она думала, не этого хотела, когда шла в подразделение. Мечталось тогда даже о каких-то смутных подвигах, к стыду сказать. Но уж точно не о должности няньки при безмозглых кадетах. Впрочем, тут её особо не спрашивали.
Лал же полагала, что взявшись, делать надо на отлично, с полной выкладкой.
Но всё равно сомневалась самую малость. А, может, ей просто не нравился её шутовской костюм и золотистая маска с пышными перьями.
И уж точно ей не нравились подозрительные личности, время от времени пытавшиеся уговорить красивую девушку продолжить праздник с ними.
Впрочем, Лал было не до них. Лал мало того что безнадёжно опаздывала, так ещё и умудрилась потерять в толчее своего подопечного, и сейчас спешно пыталась найти его, расталкивая людей локтями.
В общем-то задание было куда как проще – проинструктировать подопечного, а потом провести его из одного конца города в другой в целости и сохранности. Точнее, научить его правильно вести себя в толпе.
На практике оказалось, что вертлявый мальчишка глазел по сторонам, Лал слушал невнимательно, и вообще, куда-то благополучно пропал.
А Карнавал, ужасный в своём всепоглощающем веселье, продолжал величаво шествовать по городу.
Лал ругается сквозь зубы и спешит скрыться в тесной паутине узеньких улочек. Мальчишка должен был, если отстанет, сразу выбираться из толпы. О худшем варианте развития событий Лал старается не думать.
Подопечный находится минут десять спустя, слегка испуганный, но целый и невредимый. Впрочем, высказать всё, что думает о нём, в самых цветастых выражениях Лал не стесняется.
И конечно, они опаздывают к указанному сроку.
Человек из комиссии разочарованно говорит, что ожидал лучшего от неё. Напоминает, что тренер должен быть лучшим из лучших.
Лал не особо слушает, и думает, что это, наверное, судьба. И что в следующий раз никакая судьба, рок, карма - да как бы оно там не называлось, помешать ей не сможет.
А мальчишка неожиданно выходит вперёд, и, улыбаясь, заявляет, что это его вина. Мол, он специально сбежал, чтобы они опоздали. Лал знает, что он врёт.
Но каково же её удивление, когда оказывается, что они закончили последний тест первыми.

@темы: Lal Mirch, Марафон 3

---

№2 (Дейзи)

[Ли Ли]

Автор: Ли Ли
Персонаж: Дейзи (11 лет)
Тема: сорвать куш
Жанр: бытовушечка
Рейтинг: G
Дисклеймер: все не мое.

Дейзи сидит на полу, пытаясь собрать чемодан – он и сам уже не знает, по которому разу. Вещи все никак не помещаются, а крышка не закрывается. Дейзи уже пробовал прыгать, пробовал плакать, но это не помогло – разве что часть вещей стала мокрой, а часть – сломанной. Дейзи так хочет позвать на помощь маму, но она сказала, чтобы он справлялся сам, ведь это важно, уметь самому собирать чемоданы.
Вот он и справляется, уже неизвестно, который час подряд. Дейзи снова принимается хныкать. Это начинает казаться бесконечным, такой маленький чемодан, так много вещей. «Ты сорвал куш, - говорила мама, - ты будешь учиться в отличном месте», и Дейзи думал, что это, наверное, и в самом деле хорошо – а теперь он не может даже чемодан туда собрать, как же он будет там учиться, в школе для одаренных детей, он, не одаренный даже умением собирать вещи?
- Ну что, ты готов?.. – мама заходит в комнату и осекается. – Сколько же можно возиться!
Вот теперь Дейзи принимается плакать уже в голос. Когда он плачет, он не опускает головы и не закрывает лица руками: он плачет, глядя прямо в глаза.
- Господи, - вздыхает мама. – Я помогу тебе собраться, только прекрати этот рев!
И она быстро, ловко, аккуратно складывает брюки, свитера, рубашки, трусы, носки, кучу всяких других вещей, кладет сверху теплый клетчатый шарф и закрывает чемодан. Там еще даже остается место, и Дейзи знает: он никогда, никогда в жизни так не сумеет, даже если проживет еще сотню лет и всю сотню будет только собирать чемоданы.
- Тебе пора прекратить реветь по пустякам, - говорит мама. – Там тебя все засмеют.
Дейзи послушно кивает и вытирает слезы, все равно их никогда не хватает надолго.
- Ты уже взрослый, Дейзи, - говорит мама. – Детство кончилось. Пора уже самому научиться держать себя в руках. У тебя начинается новая жизнь.
Мама говорит еще много таких фраз, они все разные, но все они значат одно: заботиться о Дейзи больше никто не будет.
Он же взрослый.
И как только мама выходит из комнаты, Дейзи кидается к стенному шкафу и вытаскивает из самых глубин, из пыльных пакетов, первую попавшуюся игрушку, какого-то затасканного драного кролика, и быстро прячет его в чемодан, замотав шарфом.
В конце концов, не зря же там оставалось место.

Сажая Дейзи на поезд, мама говорит ему на прощание:
- Постарайся оправдать наши ожидания. Не так уж и просто было, знаешь ли, устроить тебя туда.
А папа, передавая чемодан, уверяет зачем-то:
- Питтсбург – не такой уж и большой город, ты можешь не переживать.
Но Питтсбург просто огромен, когда ты родом из Гейлтона, штат Нью-Йорк.

Дейзи едет не один, а вместе с группой школьников, но это только формально, чтобы он мог пересечь границу штата. На самом деле, он не знает никого из них, знает только сопровождающую, потому что она тоже подруга его мамы. Ему иногда кажется, что все женщины в городке – подруги его мамы.
- Боишься? – спрашивает она хрипловато. Дейзи мотает головой и, таким образом, врет.
- Мама говорит, мне очень повезло.
- Ха! – восклицает мамина подруга. – Если кому и повезло, так это твоим родителям.
Дейзи не совсем понимает, что она имеет в виду, и на всякий случай отворачивается к окну, за которым проносятся деревья и какие-то домишки. Стук колес пугает, ведь по каждому удару чувствуется, как непрочно они держатся на земле. Это начинает казаться безнадежным, такой маленький Дейзи, такой большой мир. «Ты сорвал куш», - шепотом говорит он сам себе, но ни слову не верит. Только сильнее прижимает к себе освобождено из чемодана кролика и думает: но, может быть, мы все-таки сможем как-то пережить это, вдвоем.
Колеса стучат всю ночь и останавливаются только в Питтсбурге.

@темы: Daisy, Марафон 3

---

№2

[tindolini]

Автор: Lost Colors
Персонаж: Блюбелл, 13 лет.
Тема: пятнадцать минут.
Жанр: юмор.
Пейринг: Закуро/Блюбелл/Кикё.
Рейтинг: PG-13 за все ещё голых девочек
Дисклеймер: Реборн – Амано, буквы – алфавиту, пальцы – мне.
Предупреждения: неизменный ООС, прячущийся под кокетливым «авторский фанон».

~842 слова

Любой посторонний, невесть каким образом попавший в резиденцию Погребальных Венков и (предварительно поплутав по коридорам) попавший в комнату, гордо называвшуюся спальней Блюбелл, мог бы лицезреть Закуро и Кикё в весьма забавном и неоднозначном положении. Конечно, этот несчастный посторонний сразу бы умер мучительной смертью... но зачем зацикливаться на мелочах?
А все дело было в градуснике. Самом обычном градуснике, какие легко можно купить в аптеке. Разумеется, никому в резиденции не пришло бы в голову его покупать, если бы не Блюбелл. Та самая Блюбелл, из-за которой Погребальным Венкам во многом пришлось пересмотреть свои взгляды на жизнь и попытаться приспособиться к непростому нраву девочки, диктовавшему все новые и новые условия.
Но на этот раз Блюбелл совершила совершенно невозможную вещь. Она заболела.
Как у неё это получилось, учитывая её крайнюю морозостойкость, оставалось загадкой. Предположительно виной был недавний совместный поход за вином, во время которого одуревшая от сидения взаперти Блюбелл радостно шлепала босыми ногами по лужам, игнорируя одергивания Закуро и удивленные взгляды прохожих. То ли лужи были ненормально холодные, то ли организм ослаб от неактивной жизни, но Блюбелл все-таки ухитрилась заболеть. И тогда всем пришлось повозиться.
Нет, Кикё был специалист во многих областях, к этому его обязывала должность, вот только в их организации никто и никогда не болел - максимум, немного сходил с ума, но это быстро и эффективно лечилось ведром ледяной воды, парой ударов с ноги или, в крайнем случае, метким контрольным выстрелом в голову. Что же полагается делать с простудой, Кикё понятия не имел.
И вот теперь они вместе с Закуро тревожно глядели на градусник, отобранный у Блюбелл, и пытались понять, нужно ли беспокоиться. Если Закуро считал, что тридцать восемь - самая обычная температура, то Кикё не был в этом столь уверен.
- Я уже могу вылезать? - недовольно пискнула Блюбелл, совместными усилиями замотанная в одеяло так, что видны были только недовольные глаза и пунцово-красный кончик носа.
- Не можешь, - Кикё нервно тряхнул градусником. Его благородный профиль явственно отражал беспокойство за здоровье вверенных ему Бьякураном Венков.
- Да брось ты. Нонсенс-тян здорова как никогда, - в голову Закуро прилетела подушка. - Вот видишь.
Подушка полетела обратно и, судя по сердитому вскрику (перешедшему в надрывный кашель), попала в цель.
Кикё поджал губы, и Закуро с Блюбелл сразу же затаили дыхание. Они знали: если Кикё поджимает губы, то, значит, в ближайшее время поблизости может появиться парочка трупов.
- Блюбелл - под одеяло и не высовывайся. Закуро - в аптеку, - коротко выплюнул он и, повернувшись на каблуках, вышел.
- Кажется, мы его разозлили, - в священном трепете прошептала Блюбелл и чихнула, кутаясь в одеяло с невероятным для неё энтузиазмом.
- Не мы, а ты, - Закуро не удержался от искушения возразить, но это ничуть не помешало ему сразу же отправиться выполнять поручение. Дураком он не был и прекрасно понимал, когда можно отсрочить исполнение приказов, а когда каждая секунда промедления укорачивает жизнь.

- Долго ещё?
- Пятнадцать минут.
- Жарко!
- Полезно.
- Жарко!
В таком духе Блюбелл и Кикё могли беседовать долго, и Закуро только и оставалось, что самодовольно фыркать: по его мнению, вода в ванной была едва теплой. К тому же он сомневался, что простуда лечится таким способом, но спорить не стал - вряд ли от воды Блюбелл могло стать хуже.
- Долго ещё?
- Четырнадцать минут.
Мысленно Закуро восхитился терпению Кикё. Тот не только сумел без насильственных мер дотащить Блюбелл до ванной комнаты, самостоятельно заплести ей волосы и спрятать их под полотенце, но и мужественно выносил её нытье.
- Зачем здесь Закуро? - продолжала капризничать Блюбелл, пальцами ног толкая непонятно откуда взявшуюся в ванне желтую резиновую уточку. - Он подсматривает.
- Было бы на что смотреть. Да и чего я там не виде... тьфу!
Отплевываясь от воды, которой щедро обрызгала его оскорбленная Блюбелл, Закуро искренне жалел, что не придушил её раньше. Например, когда впервые увидел.
- Закуро беспокоится о тебе, - в своей обычной мягкой манере произнес Кикё. - К тому же он лучше нас разбирается в горячих ваннах.
Блюбелл надулась, не нашла, что возразить и вместо этого вернулась на прежние рельсы:
- Долго ещё?
- Десять минут.
- Долго-о-о-о...
- Клянусь, когда она выздоровеет, я её убью, - Закуро с такой яростью вытирал промокшие волосы, что в скором времени имел все шансы выработать электричество.
От повторной волны брызг его спас только Кикё, вовремя перехвативший ножку Блюбелл, которую та занесла, дабы сильно ударить по воде.
- Маньяк! - гневно-восторженно воскликнула Блюбелл и, не удержав равновесие, сползла под воду. И не думая выныривать.
- Жалко, она не тонет, - философски вздохнул Закуро. Кикё нервно дернул себя за палец.
- Долго ещё? – поинтересовалась спустя некоторое время Блюбелл, резко выпрыгнув из-под воды и все-таки обрызгав своих в меру несчастных компаньонов. Выглядела она при этом куда счастливее. Должно быть, вода и вправду действовала ей на пользу.
- Три минуты.
- Противная простуда... - теперь, когда волосы промокли и растрепались, поверхности воды почти не было видно из-за длинных прядей. Это было даже красиво. - Кикё, скажи, когда Бьякуран станет повелителем мира, он ведь отменит простуду?
Ткнув локтем подавившегося смехом Закуро, Кикё улыбнулся:
- Отменит. Обязательно отменит.
Глаза Блюбелл радостно засияли. У неё появилась ещё одна причина стараться во благо Бьякурана.

@темы: Bluebell, Марафон 3

---

Тема 1. Галстук

[Шо]

Автор:  Yamamoto T.
Персонаж: Тсуна (18 лет), Реборн, Гокудера
Жанр: джен, некоторое AU.
Рейтинг: G
Отказ: персонажи и вселенная мне не принадлежат.

Дальше

«Девятый хочет сдать дела. Мы летим в Италию, Тсуна».
Слова в голове звучат до сих пор – то приближаясь, то отдаляясь, стуча по вискам, как язык колокола. А его кто-нибудь спросил? Поинтересовались у него, хочет ли он лететь туда и занимать кресло Босса? Нет. Его желания ни разу не были учтены с тех пор, как в доме появился Реборн – малыш с феноменальной силой и странными методами обучения.
Тсуна не хочет в Италию. Ему и в Намимори неплохо. Но кто его поддержит? Гокудера, кажется, рад – он скучал по Родине, Ямамото тоже с удовольствием предвкушает поездку, даже Хибари, и тот отнесся к новости более или менее спокойно, как и Рёхей. Никто не был против. Кроме Савады.
- Как ты завязываешь галстук, никчемный Тсуна? Давно бы пора научиться, - бесстрастно замечает Реборн. – Поторопись, самолет через два часа.
- Я не понимаю, почему в аэропорт я должен идти в официальном костюме.
- Не позорь меня, глупый ученик. Там нас будут встречать твои будущие подчиненные, ты должен выглядеть, как Босс, и произвести хорошее впечатление, иначе они не примут тебя.
Тсуна отвернулся к окну, бессильно сжимая кулаки.
- А я хочу этого? – тихо спросил он, ни на кого не глядя, но с каждым словом его голос становился все громче и громче. Под конец своей речи он уже почти кричал. – Хочу ли я, чтобы они меня приняли? Хочу я становиться Боссом? Почему ты никогда не интересуешься моим мнением, Реборн? Ты пришел… нет, свалился, как снег на голову, огорошил меня своими заявлениями о мафии. Разве я не говорил, что не подхожу на эту роль? Почему ты так упорно тренировал меня, неудачника? Ты заставил меня драться с Мукуро, Занзасом, разбираться с убийцами и мошенниками. Зачем ты вообще появился? Кто сказал, что мне было плохо до твоего появления? Если бы не ты, мне не пришлось бы каждый день бояться за жизнь моей семьи, за жизнь… Киоко-чан. Я бы доучился, начал бы работать, стал бы обычным клерком! И меня это устраивало бы, Реборн! Кто ты такой, чтобы портить мне жизнь?! И не нужно мне признание этих людей! И кресло Босса мафии мне тоже не нужно! И вообще…
В комнате воцарилась тишина.
- Не раздражай меня, никчемный Тсуна, - как ни в чем не бывало продолжил Реборн после небольшой паузы. – Хочешь пулю в лоб?
Савада бессильно скрипнул зубами.
- Десятый, давай я завяжу твой галстук, - пробормотал Гокудера, до этого тихо сидевший около стены на стуле.
Когда Тсуна повернулся к нему, он снова улыбался, будто и не было истерики. И Реборн, и Хаято знали, что он уже успел пожалеть о своих словах.

@темы: Tsunayoshi Sawada, Марафон 3

---

[Tish Addams]

Автор: K@Mui (KaM)
Персонаж: Леви (12 лет)
Тема: пятнадцать минут.
Рейтинг: G
Дисклеймер: не претендую, но продвигаю.
Предупреждение: затесались ещё герои Реборна, быть может, даже узнаваемые.

В 12 лет Леви знает об электричестве всё. Не меньше восьми часов в день он практикуется на отдалённом от дома поле, ещё пять часов отдаёт на теорию, и что останется на другие науки. Спит Леви не больше четырёх часов. Ему жалко времени на сон и надо очень многому научиться. В жизни Леви есть цель.
- Я беспокоюсь за тебя. – Вздыхает мать, собирая его на званый обед в резиденцию Вонголы. Такие проводят два раза в год, чтобы сплоить семью и посмотреть на подрастающее поколение.
У Леви нет времени на глупости, поэтому и друзей нет. Его это мало волнует, но очень беспокоит мать. Она чуть ли не каждую неделю пытается поговорить по душам и никак не может понять, что бабий трёп - не достойное времяпрепровождение для мужчины. Впрочем, на обед к главе клана Леви едет по собственной воле. Он надеется на главную в своей жизни встречу.
В парадной зале много детей и подростков, кто-то Вонгола, но много и отпрысков дружественных семей. Леви внимательно наблюдает за ними, но не находит никого подходящего. Он разочарован и мрачен. С того дня, как ощутил в своей руке ток, Леви думал, зачем живёт. Сила не приходит просто так, её нельзя тратить попусту и на ерунду. У силы должна быть цель. Леви перечитал множество биографий – правителей, завоевателей, безумцем. В расписанных по датам жизнях он искал ответ - образ лидера, борьбе которого посвятит свою силу, но не нашёл.
- А ты классно выглядишь! – Радом нарисовался парнишка, на год или два старше Леви и выше на пол головы. – Такой агрессивный стиль с ярко выраженной брутальностью!
За половину минуты парень сказал больше, чем Леви за целый день. Выглядел он странно. Вроде и аккуратно одет, но с торчащими на манер юбки краями рубашки, рваными на бедре штанами и кучей побрякушек на руках.
- И все эти серёжки тебе очень идут! – Как-то подозрительно изогнувшись и хлопнув в ладоши, продолжил парень. Леви даже отступил на шаг, прижался спиной к стене.– А причёска вообще супер! Ты чем волосы укладываешь?
Леви ничем волосы не укладывал, он постоянно работал с электричеством, и от этого волосы торчали, как у дикобраза. И пирсинг носил не из желания выделиться, а потому что металл – хороший проводник. Вне дома Леви часто замечали, но восхищались в первый раз. И это удивительно сильно пугало.
- Да не стесняйся ты так, не съем! – Парень хохотнул, взъерошил себе волосы и тут же, тихо ругаясь, попытался уложить их обратно. Леви заметил, что на правом виске у него две крашенные пряди, зелёная и красная. Слишком заметно на светлых волосах и вообще причёска девчачья. И очки в лакированной розовой оправе с какими-то блестящими камнями. Разве нормальный человек так оденется? Да и за окном пасмурно, вспомнилось Леви, зачем в такой день солнечные очки?
- Если будешь так хмурится, быстро появятся морщины! Тебе, правда, очень идёт, но кожу ты себе испортишь! Я, кстати, родом из Реджо-ди- Калабрия, как и Джанни Версаче! А тебя как зовут? – Леви подумал, что глупо говорить, откуда приехал, и не назвать имени. Да и Джанни Версаче никакого он не знал и не помнил.
Самое странное, что в жутковатом типе чувствовалась сила, чем-то похожая на ту, что бегала зарядами в крови у Леви, но другая по своей природе. Силу нельзя не уважать и поэтому Леви собрался ответить.
Но на другом конце зала вскрикнули, раздался грохот и громкая ругань. Здоровый парень в добротном костюме влетел в стол, ещё одного ударом поддых свалил малец с бешеными глазами и совершенно белыми лохмами.
- Я тебя на куски порву! – Заорал он так, что зазвенели на уцелевших столах бокалы. Леви почувствовал, как клокочет в его тощем теле сумасшедшая сила. Тоже другая и одновременно похожая. И она больше, страшнее, неумолимее, чем у Леви или нового знакомца.
- Сквало, успокойся! – На бушующем парне повис ещё один, помельче и совсем расхлябанный потрёпанный блондин, кажется из семьи Каваллоне. Особенно заметно не было, но у него получилось унять, на время утихомирить силу приятеля. Глядя на это, Леви ощутил отвращение и неприятный липкий ком в горле, что словари зовут завистью. Он развернулся и быстро ушёл. На званом обеде Вонголы нет лидера, за которым Леви пойдёт, а значит и время на него тратить не нужно. А нужно тренироваться и стать сильнее крикливого парня, тратящего свою мощь в никуда.
А через пятнадцать минут к гостям спустился сын Девятого Занзас. Главная в жизни Леви встреча отложилась на год.

@темы: Levi A Than, Марафон 3

---

[кайта]

фэндом: Реборн
автор:  Kaita-chan
бета:  ~tayo~
жанр: АУ, джен с намеком на даркоангст
рейтинг: PG13 (за мат и ругательства вообще)
пейринг/персонажи: Мукуро, Гокудера
отказ: все по прежнему не мое.
ахтунг: 1.АУ 2.практически фантастика (потому что позаимствовано кой-чего у любимого Желязны) 3. матчасть нервно курит в сторонке 5.драбблы планируются связанными между собой напрямую.

тема 2. Мукуро, 12 лет. Узкая улочка
- Попался, говнюк. – Белобрысый презрительно сплюнул, подкидывая в ладони увесистый обломок кирпича. – Стеночка, да?
Мукуро быстро прикинул ситуацию. Пацан один, двое его дружков безнадежно отстали, как, впрочем, и подмога самого Рокудо в лице вечно таскающихся за ним Чикусы и Кена, таких же, как и он, обитателей приюта. Те, правда, были «обычными», не подопытными, и чем их так привлек упрямый и жутковатый «Проект 69», Мукуро не знал. Ну, он и не хотел знать, просто терпел при себе больше мешающих, чем приносящих какую-то пользу мальчишек. Авось пригодятся.
Белобрысый прицелился, неуловимым движением метнув кирпич вперед, и Мукуро едва успел отклонить голову в сторону. Щеку больно оцарапало осколком.
- Айяйяй, Гокудера, - прошипел Мукуро, зло прищуриваясь. – Подойти ближе боишься, да?
- Я крыс помойных не боюсь, я их убиваю. – Не менее зло сощурился в ответ Гокудера. Этот недоносок, с которым уже несколько лет носился весь приют, просто выводил его из себя. – Если я к тебе подойду, ты со страха обоссышься тут же.
- А по-моему, это ты уже штаны намочил, мальчик-зайчик. – Мукуро фыркнул, пальцем показывая на собранные в маленький хвостик светлые волосы. – Что, маменька хотела девочку, а получился ты?
Гокудера с силой сжал кулаки. Потом зло сдернул резинку с хвоста, тряхнув головой. Волосы тут же рассыпались в беспорядочную кучу, залезая в глаза и уши.
- Тебя-то маменька вообще, видимо, не хотела! - выкрикнул он, швыряя в лицо Рокудо несчастную резинку и другой рукой вытаскивая из кармана перочинный нож. – Ты вообще никому не нужен!
- На себя посмотри! – выкрикнул Рокудо в ответ. – Живешь со старым хрычем, которому на тебя насрать, и шлюхой, которой не повезло быть твоей сестрой!
- Чего блять?!
- Того блять! – передразнил Мукуро, чуть шире расставляя ноги для более устойчивого положения и внимательно следя за каждым движением неумолимо дуреющего от злости Гокудеры. – А что, хрыч-то, наверное, тебе не сказки перед сном читает, а? Сколько раз за ночь он тебе вставляет? Два? Три? Сиделка-то не болит уже, привыкла?
- Ты! – Гокудера пулей пролетел разделяющие их пару метров, и ножик в левой руке мягко, с каким-то жалобным всхлипом, вошел в незащищенную ладонь Мукуро, которую тот инстинктивно выставил вперед, прикрывая лицо. – Чмо экспериментальное! Уебок недоделанный! Я щас тебе так вставлю – сдохнешь в говне весь!
- Экспериментальное? – Мукуро усмехнулся, не обращая внимания на проткнутую насквозь ладонь, и крепко схватил Гокудеру за кулак. Другой рукой он сжал его плечо, благо теперь они были очень близко. – Я-то, может, и экспериментальное, а ты так вообще натуральное, кретин.
Гокудера, опомнившись, дернулся назад, но не тут-то было. Налетевший внезапно порыв ветра взъерошил волосы, и под иссиня-черными лохмами блеснуло красным. Ведь помнил же, что нельзя, нельзя к этому выродку вплотную подходить, сто раз Шамал предупреждал! Пока Камень неустойчив, Мукуро может вытворять странные вещи, но только с определенным человеком и только на очень близком расстоянии. Гокудера мотнул головой. Узкая улочка, в которую он загнал Мукуро в надежде отлупить – просто потому, что тот его бесил, был наглым и самоуверенным и при этом все носились с ним как с писаной торбой из-за этой неведомой хрени в его правом глазу и того, что он с ее помощью делал, – начала терять свои очертания, стены наезжали друг на дружку, крыши домов поползли вверх, закручиваясь спиралью, отчего тут же начало подташнивать.
- Тебе же говорили – не подходи ко мне, - Мукуро плюнул Гокудере в лицо, на что тот замедленно качнул головой, пытаясь прогнать наваждение. Вокруг плыли разноцветные пятна, мерещились тени и грань между реальностью и тем, что делал этот, становилась все тоньше и незаметнее. – А хочешь, я тебе тайну открою?
- У тебя одна, блять, тайна, - Гокудера с трудом сообразил, что ему говорят. – Я видел, что ты колешь себе какую-то хрень. Если я расскажу Шамалу или главному, тебе крышка.
Мукуро захихикал, нарочито медленно потянув проткнутую ладонь на себя и с интересом наблюдая, как из раны капает кровь, стекая по короткому лезвию ножика, пачкая кожу и одежду. Мир вокруг них сходил с ума, Камень не сиял – плавился темно-красным цветом, и Гокудере все время хотелось смотреть на него, только на него, в нем явно что-то было, там внутри плясали искры и вспыхивали звезды…
- Расскажи. Если выйдешь из этого места. – Мукуро с силой толкнул Гокудеру вниз, тот безвольным мешком упал спиной прямо на камни мостовой и Мукуро уселся на нем верхом, не сводя глаз с несколько изумленного лица. – Но это и не тайна вовсе.
- Эти твои фокусы - все вранье, - Хаято наконец собрался с силами и вцепился в державшие его руки. – Ты урод с каким-то сраным булыжником вместо глаза! Ты просто подопытный мусор! И ты смеешься, когда тебя режут, я видел!
- Камень никогда не врет, - Мукуро больно ударил его руку о мостовую. – Камень не как люди, он слушает меня. И вы все, все тоже будете меня слушать!
- Чего это тебя слушать? – процедил Гокудера, сжав зубы и пытаясь не обращать внимания на царившее вокруг буйство красок и форм, вызванное красноглазым выродком. – Ты гребаный Папа Римский, что ли?
- А того, - Мукуро наклонился к самому лицу пацана, - я знаю, как вас всех-…
Он вдруг замолчал, Камень в его правом глазу резко мигнул и погас, а сам Рокудо мягко осел рядом с Гокудерой на мостовую, глухо стукнувшись о камни лбом. Небо стремительно светлело, а над лежащим Гокудерой склонилась знакомая, почти такая же белобрысая, как его собственная, физиономия.
- Хаято, ты как?
- Отвали, - буркнул Гокудера, отбрасывая протянутую руку и, пошатываясь, поднялся сам. Проигнорировав подоспевшую помощь в лице Дино, который обычно присматривал за ним в отсутствие Шамала, и его мелкого дружка, испуганно уставившегося на окровавленную ладонь Мукуро, Гокудера презрительно пнул того ногой в бок.
- Пошли отсюда, - бросил он и, не оборачиваясь, зашагал обратно, туда, откуда они пришли.
Дино критически оглядел лежащего без сознания Мукуро, засомневавшись, не слишком ли сильно приложил его по затылку, но тот вдруг заерзал, закашлялся и Каваллоне, облегченно вздохнув, быстро потянул мелкого за руку, почти бегом догоняя уже прилично далеко ушедшего Гокудеру.

Мукуро, потирая ушибленный затылок, сначала поднялся на колени, потом отполз в сторону, оставляя тоненькую кровавую дорожку порезанной ладонью, и привалился к стене ближайшего дома. Пусть они шумели от силы минут пять – никто даже не выглянул, все окна наглухо закрыты. Хотя смотрели ведь, про себя хмыкнул Мукуро, безразлично глядя, как кровь, смешиваясь с пылью, превращается в грязь и перестает быть частью его самого. Или наоборот, только тогда им и становится. Смотрели и были на стороне белобрысого, все до одного. Но ему было наплевать. Мукуро не собирался тратить свою драгоценную ненависть, драгоценную боль, бережно хранимую уже столько лет, на весь этот город с его дешевыми масками вместо людей, среди которых по-настоящему живых - всего-то ничего. Он снова тихонько хихикнул. Нет, он потратит ее на тех, кто этой ненависти достоин. Тех, кто жив сейчас только потому, что ему пока еще не хватает сил справиться с разъедающим его изнутри чужим куском бытия.
Он поднялся. Проект скоро закончится, Гокудера все правильно понял, раз свалил так быстро. Небось, докладывать побежал. Подумаешь. В первый раз отлупят, что ли…

@темы: Mukuro Rokudo, Марафон 3