[lokid troika]

Автор:  Troika
Тема №3: Cердце
Пейринг: 1827
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Дисклеймер: герои не мои

Цуна вздохнул, откидываюсь на спинку стула, немного покачиваясь. Он так напряженно думал, что не замечал, как начал раскачиваться еще больше, и, если бы Ямамото не задержал стул, мальчик впечатался бы затылком в пол.
- О, - произнес он, запрокидывая голову назад, глядя на улыбающегося друга. - Спасибо.
- Джудайме! - Гокудера сел на парту босса, радостно улыбаясь. Он с огромной надеждой смотрел на Цуну, как бы в любую секунду ожидая, что тот что-то расскажет. Савада же, в свою очередь, ответил удивленным и смущенным взглядом. Иногда он все-таки совсем не понимал Гокудеру.
- Джудайме! А что вы сегодня делаете?
Этот, казалось бы невинный вопрос, вызвал несколько странную реакцию. Цуна вспыхнул до кончиков волос, и поспешил спрятать лицо в ладонях.
- Н-ничего... - выдавил он из себя, стараясь ни на кого не смотреть.
- Джудайме?..

~~~ *** ~~~

В тот же день, после школы Цуна пошел в центр города, гуляя по главной улице. Он остановился возле кондитерского магазина, кутаясь в теплый шарф и рассматривая товар на витрине. Парень стоял уже десять минут, не решаясь зайти внутрь, потому что там толпилась целая куча девочек, девушек и... девушек постарше. Все они выбирали шоколад, шоколад на День святого Валентина, который намечался не иначе, как завтра.
Дело в том, что Цуна был обязан принести завтра шоколад. Вариант - "камикорос" без вопросов. Хибари явно дал ему понять, что шоколад должен был быть домашним, сделанным ручками Цуны или, опять таки, "камикорос".
Цуна не мог выполнить это условие - он не смог пересилить себя и попросить маму, Хару или у кого-то еще рецепт домашнего шоколада или помощи в готовке. Да и как это объяснить - ведь шоколад делают только девочки для мальчиков, которые им нравятся. А он... он мальчик... И даже "дружественным" шоколадом это ведь не объяснишь?!
Натягивая шарф на лицо, Цуна чуть ли не плакал от смущения под взглядом взволнованных девушек, оплачивая шоколад в коробочке в виде сердечка, отчаянно надеясь, что этот знак не останется без внимания.

@темы: марафон 1, Tsunayoshi Sawada, Kyoya Hibari

---

1.3

[вайтлоу]

Автор: flower dust in your eyes
Тема №3: сердце очень условно
Пейринг: Дино\Хибари, Хиберд и опера
Жанр: не поместился в огрызок текста
Размер: 321 слово, я прогрессирую!
Предупрежедения: смысла нет
Дисклеймер: моя только трава и невхарактерность
Размещение: к автору

Посвящается моему любимому и самому сладкому пупсику Хибари  *Shimizu*.

- Ты меня любишь? – истерично спрашивает девица на огромном экране домашнего кинотеатра Дино.
- Что за бред мы смотрим? – раздраженно бросает Кея. Он ненавидит все эти слащавые истории про травоядных, которым главное – кольцо на палец и красивые слова о любви.
- Классика итальянского кино. Так тебе проще будет запомнить итальянский, - Дино сияет. Он думает, что гениально все придумал, и Хибари даже согласен с тем, что способ неплох, только исполнение подкачало. – Тетя любила эти фильмы, - виновато вдруг говорит Дино. – А других тут нет, больше никто этим залом не пользовался как-то.
Кея осматривается. В темноте, которую услужливо смягчает свет от экрана – у них там жидкокристаллическое лето, солнце и пляж, - хорошо видны мягкие диванчики и кресла, и еще барная стойка у стены. Странно, думает Кея с высоты своего статуса обычного горожанина, у которого нет домашнего кинотеатра. Почему сюда никто не ходит?
Через пару дней Хибари застает Дино со стопкой коробочек с дисками в руках. Взгляд успевает выцепить только «Крестного отца».
- Что это? – хмуро спрашивает он у радостного Кавалонне, который с этой солнечной улыбкой удивительно похож на придурка.
- Тебе же не нравились те фильмы, - немного робко даже хлопает ресницами Дино. – Я попросил Ромарио купить что-нибудь… более подходящее по жанру.
- У меня тренировка была и я устал, - равнодушно бросает Кея.
- Ты пойдешь спать? – растерянно спрашивает Дино и как-то сразу весь сникает, это видно по глазам.
Кея вспоминает мягкие диваны, холодную воду в холодильнике бара, и уютную темноту, в которой очень удобно отдыхать.
- Я приду смотреть твои дурацкие фильмы, когда приму душ.
Это же надо для Намимори. Потому что Вонгола – это кусок Намимори, а никак не наоборот. И еще Хиберду, пожалуй, не помешало бы выучить какой-нибудь итальянский мотив. Дино обещал свозить их в Ла-Скала.
Где-то в сердце есть мягкое тепло и даже… очень странное чувство. Если бы Хибари спросил у кого-нибудь, то ему бы рассказали, что так сердце замирает перед каким-то радостным событием. Например, премьерой долгожданного фильма.

@темы: марафон 1, Kyoya Hibari, Dino

---

...

[Blato]

Автор: Blato
Тема № 3: Сердце
Пейринг: Реборн/Ламбо
Жанр: отсутствует на мой взгляд
Рейтинг: PG
Предупреждение: скажем так... тут могла быть расчлененка, но автор решил не понимать тему столь буквально, поэтому вообщем-то нет)
Дисклеймер: Амано-сан
От автора: извиняюсь что пропустил вторую тему... писать во время сессии оказалось сложнее, чем я думал... я обещаю ее досдать хотя бы после зачетов Т_Т
pS: знаю что день рождения недавно был у Мукуро, так что совсем не в тему ><

Ламбо уже которую ночь снится сон. Во сне Ламбо очень жарко – рядом много огня. Огненные факелы висят на стенах огромного зала. С четырех сторон топятся камины. Сам Ламбо стоит перед пятым – он чувствует сзади огонь и тепло, но боится оглянуться. Прямо от него и до входа в зал с двух сторон разверзлись две пропасти – их края лижут языки пламени. Время от времени до потолка вырываются яркие оранжевые вспышки. Ламбо думает, что этот огонь поднимается из самого сердца Ада.
На этом моменте ему все всегда хочется убежать – но во сне он не может пошевелиться. И в дальнем конце со скрипом открывается массивная дверь. На пороге появляется Он – как всегда в безупречном черном костюме, в красной рубашке и шляпе с оранжевой полоской. Он идет к нему, не торопясь, не оглядываясь, как будто по бокам не бушует пламя. Приближается, и Ламбо видит надменно-равнодушное выражение на его лице.
- Ну, и зачем ты позвал меня сюда?
Ламбо вдруг вспоминает, что в руках у него небольшая картонная коробочка. Дно ее липкое и влажное, пальцы, поддерживающие снизу – тоже. Что-то капает на пол, а Ламбо протягивает коробочку и говорит:
- У тебя сегодня день рождения, Реборн… и… вот.
Реборн брезгливо берет коробочку, одним пальцем поддевает крышку и бросает ее на пол. И Ламбо видит внутри свое сердце – живое, еще бьющееся, с оборванными артериями. Кажется, Ламбо сейчас должно быть очень больно.
Но Реборн не смотрит на подарок – вместо этого он оглядывается по сторонам. Отражения пламени освещают его лицо, и Ламбо вдруг начинает казаться, что перед ним сам Дьявол.
Реборн смотрит на огонь, усмехается и спрашивает:
- Зачем ты позвал меня сюда, чтобы отдать это?
- Что бы ты мог его сжечь, - отвечает Ламбо, не отрывая взгляда от своего бьющегося сердца в руках чужих руках. А Реборн начинает смеяться – громко и весело – кажется, Ламбо никогда еще не видел его смеющимся.
- Тупая корова, - говорит он сквозь смех, - зачем же мне для этого столько огня?

На этом моменте Ламбо всегда просыпается – в холодном поту, с рукой, прижатой к сердцу. Оно бьется бешено, словно готово выскочить из груди – первые несколько секунд после пробуждения Ламбо действительно этого боится. Он дотрагивается пальцами до своего лба. Лоб почему-то холодный, а пальцы теплые и влажные от пота.
Ламбо встает и идет умываться, чтобы смыть остатки этого кошмара.
“Сегодня 28 мая”, – вдруг вспоминает он, – “этот чертов кошмар мог бы не сниться мне хотя бы в этот день!”
Он идет по коридору и едва не сталкивается с Реборном – таким же как всегда, идеальным и равнодушным. Неожиданно Реборн кидает ему картонную коробочку – очень похожую на ту, что была у Ламбо во сне, только перевязанную зеленой ленточкой.
- Выглядишь, как будто приведение увидел, - усмехается киллер, прежде чем скрыться за поворотом. Открыть коробочку у Ламбо получается только с третьего раза – уж слишком дрожат руки и стучит сердце. А там, внутри его любимые пирожные с виноградным джемом, вылепленные в форме сердечка. И рядом прицеплена маленькая записка:
“С днем рождения, тупая корова”.

@темы: марафон 1, Lambo, Reborn

---

[кайта]

Автор:  Kaita-chan
Бета: ~tayo~
Тема №:3.сердце
Пейринг (действующие лица): Гокудера, Ури, фоном упоминаются Бьянка, Шамал, Цуна, Ламбо и Ям-чан .
Жанр: немножко лирический джен.
Рейтинг: ПГ (исключительно за гокудеркин мат)
Предупреждение: 969 слов
Дисклеймер: все не мое, кроме слов и их сочетаний.


Боженька, тоскливо думал Хаято, безучастно взирая на царящий в комнате бардак, почему ко мне вечно липнут дети, звери и всякие придурки..?Бардак был знатный – все вещи валялись на полу вперемешку с мусором, фантиками от конфет, рыбьими косточками и клочками бумаги; стулья перевернуты; книги раскиданы по всему столу; на стене были накаляканы чья-то рожица с хвостиком и нечитаемая закорючка. Завершала это все живописная куча на кровати, которая, при ближайшем рассмотрении, оказалась состоящей из Ямамото в растянутой гокудериной футболке, лежащем на нем Ламбо с леденцом во рту и Ури, пристроившейся в ногах аккуратным клубочком. Естественно, все трое мирно спали. Естественно, бардак и хаос были их работой, специальностью, особым умением, тайным знанием, - как бы там оно не называлось. Гокудера закурил, покосился на Ури, мстительно стряхнул пепел прямо на кудрявую макушку Ламбо и, несильно стукнув Ямамото в бок, пошел на кухню. Сами пусть убирают, засранцы.
---

Всю свою сознательную жизнь Гокудера думал, что навсегда запер свое сердце ото всех. Пусть там и было место для его сестры и даже для доктора Шамала – это ничего для него не значило, вернее, он никогда не думал, что их может там не быть. Все-таки и Бьянка и Шамал были единственными людьми, кого он считал (пусть и со скрипом) своей семьей. И больше никого он туда пускать не собирался.
Гокудера был абсолютно уверен в этом до тех пор, пока не приехал в среднюю школу Намимори, чтобы поставить на место будущего Десятого босса Вонголы, нытика и неудачника. С этого момента в жизни Гокудеры начали происходить удивительные вещи.
Во-первых, нытик и неудачник за какую-то пару дней сумел доказать ему, что является самым что ни на есть правильным боссом и высшее счастье для Гокудеры – быть его незаменимым помощником. Пусть в этом Гокудера убедил себя сам, суть не менялась – отныне за Саваду он был готов в огонь, в воду и даже в морду с особым удовольствием.
Во-вторых, оказалось, что Гокудера умеет ладить с детьми. Точнее, это все так говорили – «ладить», сваливая на него Ламбо со всеми вытекающими (а также вываливающимися из густой шевелюры и взрывающимися время от времени) последствиями. Гокудера упорно отрицал, что привязался к этому ходячему недоразумению, но ему никто не верил и, в конце концов, он сам перестал себе верить.
В-третьих, он каким-то образом подружился с Ямамото. Нет, в их компании, конечно, были и другие ребята, да и вообще народу вокруг ошивалось достаточно, но с Ямамото их связывало нечто, чему Гокудера пока никак не мог подобрать названия. Вроде бы и бесил тот его, и врезать по вечно смеющейся морде хотелось чаще чем кому-либо другому, но в то же время сердце замирало, когда Ямамото грозила опасность, а мысли несколько путались, когда они слишком долго оставались наедине. Все это было явно неспроста, причем Ямамото непостижимым образом всегда оказывался рядом с Гокудерой, где бы они не находились. То, что все они оказались в будущем, что в этом будущем творился полный беспредел и что никто не знал, как вернуться обратно, Ямамото совершенно не мешало. Неизвестно, чем бы все в итоге закончилось, если бы Хаято не применил завидные упорство и настойчивость в нужном направлении – вместо того, чтобы пресекать поползновения Ямамото, нервно выкуривать по пачке в день и гадать, когда и чем все закончится, он поставил себе целью изучить как можно быстрее злосчастные коробочки. По словам сестры, в этом времени он отлично с ними управлялся, что в свете постоянных неудач неимоверно злило.
Первое нехорошее предчувствие кольнуло в сердце в тот момент, когда из одной коробочки появился, фыркая и выпуская когти, котенок непривычного окраса. Предчувствие не обмануло, понял Гокудера, сидя вечером в ванной и замазывая йодом царапины на лице и руках. Второе настигло во время знакомства Ури – как он назвал эту своенравную кошку – с остальными членами команды. Ури вполне миролюбиво мурлыкала и позволяла себя гладить, кормить и даже тискать. Всем, кроме непосредственного хозяина. Да что ж такое, блин, думал Гокудера, мрачно разглядывая себя в зеркало, - царапины множились и образовывали замысловатые узоры. Третье предчувствие уже вовсю кричало ему, что относительно спокойная и понятная (за некоторыми исключениями) жизнь закончилась с момента появления Ури. Особенно четко Гокудера осознал это, когда кошка отказалась тренироваться с ним, игнорируя все команды кроме одной. На фразу «Мать твою, скотина, делай, блять, хоть что-нибудь!» Ури неторопливо подходила к хозяину и со всей силы била лапой по доступным частям тела. Гокудера орал матом, Ури делала что хотела, царапины множились… Иногда кошка изображала сочувствие и вроде бы слушалась его, но потом, словно в насмешку, своевольничала с удвоенной силой. В общем, первый раз в жизни предчувствия Гокудеру не обманули.
Все это продолжалось, то более менее приходя в норму, то начинаясь по новой, до исторического (для Гокудеры) сражения с Гаммой в недрах базы Мильфиоре. Больший шок он испытывал в жизни только дважды – когда узнал, что никакого Санта-Клауса не существует, и когда Ямамото заявил, что был бы не против узнать его поближе (намного поближе, как выяснил потом Хаято, но об этом в другой раз).
В момент, когда Гокудера понял, что все уже кончено и жизнь его сейчас бесславно завершится в стане врага, что он больше никогда не увидит Десятого, не врежет Ямамото по наглой морде и не выкурит ни одной сигареты, Ури, набравшись сил, предъявила на жизнь хозяина свои права. Сердце екнуло, замерло на миг и застучало в два раза быстрее, когда над ним, широко расставив мощные лапы и ощерившись Гамме в лицо, низко заурчало самое сильное, самое прекрасное и самое невыносимое животное в мире. В отношениях Ури и Гокудеры наступал новый период...
---
…который, честно говоря, не особо то и отличался от того, что было ранее. Просто иногда Ури под вечер запрыгивала Гокудере на колени и, уткнувшись носом в живот, позволяла охранять свой сон. А Гокудера, иногда, замазывая очередные царапины, не крыл матом весь мир вообще и некоторых в частности, улыбаясь и вспоминая тот бардак, который они называли тренировкой.

Как оказалось, в сердце Гокудеры было достаточно места для нечто большего, чем только семья. Там было место для всей их Семьи. Только он не хотел себе в этом признаваться.

@темы: марафон 1, Hayato Gokudera, Uri

---

1.2

[вайтлоу]

Автор: flower dust in your eyes
Тема №2: дети
Пейринг: Дино\Хибари, Хиберд
Жанр: не поместился в огрызок текста
Размер: 263 слова, потому что автор идиот и не умеет много
Предупрежедения: смысла нет
Дисклеймер: моя только трава и невхарактерность
Размещение: к автору

Посвящается моему любимому и самому сладкому пупсику Хибари  *Shimizu*.

Дино был шуганным ребенком, робким и слабым. Он носил школьную форму с клеточками, галстук и совсем не хотел быть боссом мафии. Просто – так получилось.

Кея был мрачным и угрюмым ребенком, царем всех песочниц и грозой школы еще с совершенно карапузистого возраста. У него был железный совочек, с которыми он в песочнице строил маленькую копию школы.

- Смотри, - Дино улыбается и открывает альбом. Толстый-толстый, в кожаном переплете. На плотную бумагу приклеены фотографии и под каждой написана пара строк на итальянском. Кея бегло читает, понимая, что этот идиот притащил ему свои детские снимки.
- Ты был похож на девчонку, - равнодушно смотрит Хибари на пухлого малыша в кружавчиках и оборочках.
- Я не виноват, что моя мама хотела девочку! – беззаботно смеется Дино.

На просьбу показать свои фотографии Кея отвечает отказом. Все равно – снимков раз-два и обчелся, а еще они хранятся у деда, и… в Японии, идиот, лететь туда, только чтобы посмотреть два десятка фото? Идите нафиг, босс семьи Кавалонне. Если вы привезете Хибари Кею обратно в Намимори, вы не сможете второй раз увезти его оттуда, ведь он еще не усвоил, что Вонгола – это тоже… как Намимори, и они тут без него – пропадут, мелкие котята, только храбрые слишком.

- Заведи себе детей и фотографируй их.
- Обязательно заведу, - серьезно кивает Дино. – Куда же без детей? Просто еще слишком рано и опасно.
Дино не продолжает – для самих детей с таким непутевым папашей, но Кея понимает это лучше, чем осознает босс семьи Кавалонне, наверное. Кто еще кого учить должен воспитывать, - чирикает на макушке Хибари канарейка.
Хиберд понимает этих двух придурков куда лучше, чем они сами.

@темы: марафон 1, Kyoya Hibari, Dino

---

[лидлёс скальд]

Название: It's my great love!
Тема № 3: Сердце
Автор:Pineapple man
Пейринг:Бельфегор/Марммон
Рейтинг:PG наверное.
Жанр:претензии на романс и хумар.
Предупреждения окей, бред и ООС.
Дисклеймер всё уже украдено до нас)

тык

Марммон дёрнулся, глубоко выдохнул, и про себя перевёл десять евро в йены. Более-менее успокоившись, он уставился на предмет, вызвавший почти истерическую реакцию, а именно - огромную коробку конфет в виде красного сердца, лежащую на его кровати.
Сверху была прилеплена бумажка-стикер цвета взбесившейся розы с кокетливой надписью в завитушках "Аи шатеру, Марммон-чан!"
Чёрт бы побрал этот День Святого Валентина...
Это была уже четвёртая коробка конфет за этот дурацкий день. И на всех трёх предыдущих тоже были наклейки с признаниями, только на разных языках. Английский, французский, итальянский... вот теперь и до японского добрался, сволочь.
Вообще-то, для Вайпера не было загадкой, кто этим занимается. Путем недолгих логических размышлений остались двое: Луссурия и Бельфегор. Хотя последнее было весьма сомнительно, чтобы этот придурошный принц подарил кому-то четыре коробки шоколада, предварительно не сожрав их сам... Да нет, скорее Сквало побреется налысо. Но с другой стороны, Луссурия какое-то время пытался ухаживать за Леви... Вот и думай теперь, что это за нифига-не-тайный поклонник.
Марммон горестно вздохнул, и открыл первую коробку - надо же хоть как-то нервы успокоить. Конфеты оказались с вишней, мятой, карамелью и кокосом. Дорогие, кстати, отметил Вайпер с лёгкой досадой.
Но вку-у-усные, мысленно добавил он, перекатывая во рту кусочек шоколада и раскусывая вишенку.
Маленькие пальчики потянулись за очередным лакомством. Похоже, что Вайпер начинал понимать чокнутого принца. О, а эта - с мятой...
Ухоженные руки внезапно обняли иллюзиониста со спины, над ухом послышался шипящий смех. Аркобалено дёрнулся и заверещал, чуть не подавившись конфетой. Принц ухмыльнулся, и крепче прижал к себе маленького киллера.
-Ну что, Марммон-чан, понравились мои подарки? Как себе выбирал, да-да-да.
-Я так и думал, что это ты, идиот. - мрачно процедил Вайпер. - И отпусти меня уже.
-Ну нееет... Мне нравится с тобой обниматься, Марммон... - Бель запустил руки под плащик, ладонью почувствовав как в груди бьётся маленькое сердечко. Аркобалено вздрогнул. -И не только обниматься, кстати.
Принц тихо хихикнул, развернул к себе лицом прифигевшего от такого обращения с собой иллюзиониста, и чмокнул того в нос.
-С Днём Святого Валентина, о my love!.. - пропел Бельфегор, вылетая из комнаты, и слыша невразумительный злобный писк, улыбнулся во все три ряда зубов. Всё-таки это была отличная идея - устроить в Варии День всех Влюблённых, надо будет потом сказать спасибо Луссурии... И подарить оставшуюся коробку с шоколадом. Или нет...

@темы: марафон 1, Belphegor, Viper (Mammon)

---

[Sirin-chan]

Название: Если бы я мог растопить твое сердце
Тема №3: Сердце
Автор:  Sirin-chan
Пейринг: Цуна/Гокудера
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангст
От автора: пост-арка будущего, все благополучно вернулись домой.
Предупреждение: авторское видение Цуны. Фик почти не по теме, она затронута совершенно косвенно.
Дисклеймер: мне принадлежит только мой мозг и пальцы.


…А потом всё встало на свои места, ведь всему своё время. И они вернулись в своё время - десятилетнее прошлое, которое было для них настоящим.
Над головой вновь простиралось долгожданное голубое небо вместо высоких серых потолков подземного штаба Вонголы. Все такие бледные, щурятся от яркого, непривычного глазам света, радуются мирному Намимори…

Как все-таки радостно вернуться в такую родную школу, сесть за свои парты в пустом сейчас классе. Каникулы кончатся уже через неделю. Смех Ямамото, сдержанная ругань Гокудеры, неисчерпаемый экстрим Рёхея. И Кёя, уже обходящий окрестности, словно для того, чтобы убедиться, все ли в порядке с Намимори.

Всё как раньше.

Все живы, и это не может не радовать. Быстро оправившись, они забыли все, будто это было просто слишком долгим и страшным сном. Казалось бы, все хорошо, вот только Цуна теперь не такой, как прежде.

Он больше молчит теперь и почти не улыбается. А если и дарит окружающим улыбки – то натянутые, ненастоящие. Улыбаются лишь его губы, в то время как глаза остаются мертвыми и недвижными. И это по-настоящему жутко.

Цуна сильно изменился, это чувствует вся семья. После таких испытаний, после всего, что довелось увидеть – кровь, смерть, жестокость – невозможно не измениться. Каждый старался побыстрее всё забыть, вот только у Десятого никак не получалось. Всё это наложило на него отпечаток, который не сотрешь просто так даже при всем желании. Оно преследовало его каждую ночь, в кошмарах.

Будущее научило Цуну многому: что одной добротой мир не изменишь, как и врагов - иначе убьют тебя. Что в этом мире нужно быть жестоким. Таким и должен быть босс столь большой мафиозной группировки, как Вонгола. В сознании прежде наивного мальчика напрочно закрепилось осознание: любить – значит защищать, защищать – значит убивать. Реборн, похоже, единственный был доволен своим учеником.

Но Десятый стал слишком нервным и даже замкнутым.

Раньше он легко спускал с рук Ламбо все шалости, никогда не обращал внимания на то, что творилось в доме: всегда что-то взрывалось, падало, билось, все постоянно бегали, суетились и устраивали беспорядок. Теперь все ходят чуть ли не на цыпочках, боясь разозлить легко раздражаемого Цуну, а сам Ламбо боится даже подойти к нему. В прошлый раз мальчик извинился за свое поведение, но в этот раз явно не собирался этого делать. Он просто хлопнул дверью и никого не пускал в свою комнату, даже Гокудеру, который ломился туда пуще всех остальных. И получил, в свою очередь, больше всего ругательств в свой адрес. Сам Хаято даже прекратил ругаться с тупой коровой и Ямамото, и использовал теперь динамит только в самых критических случаях.

Как Прорыв точки нуля сменяет ярко пылающее пульсирующее Пламя посмертной воли, так вместо тепла теперь от Цуны веет холодом. От его взгляда, от его слов бегут по телу мурашки. Его боятся и уважают теперь не только враги, но и собственная Семья.

Конечно, после того, как своим X-burner-ом босс выжигает все живое, пока от вопящей кучки плоти не остается лишь горстка пепла. Он делает это со спокойной улыбкой, присущей, скорее, Хибари, чем ему, боявшегося когда-то даже вида крови. Раньше его сводило от страха при мысли, что придется кого-нибудь убить. А теперь – смирился. Привык.

Может, кому-нибудь покажется, что Цуне все равно, что ему плевать на чужие жизни, но только не Гокудере. Босс плакал по ночам в подушку. Хаято знает это потому, что спит у двери Десятого. Так хочется помочь ему, показать, что все хорошо, что незачем так изводить себя и окружающих. Хранитель безмерно скучает по прежнему Цуне. Только чувствует, что не может ничего сделать - Савада не впускает в свое сердце даже его.

- Свали от меня подальше, Гокудера! Все, все уйдите, я хочу побыть один!! – кричит он, захлебываясь, едва Хаято пытается заговорить с ним. Гокудера старается не показывать, как резанули его по сердцу эти слова.
У двери столпились все: и Ямамото, и дети, и девочки, и даже Бьянки – все волнуются.
- Но, Десятый, я просто хочу помочь!
- Мне не нужна ничья помощь! Я сам справлюсь со всем, чем нужно! Когда я был у Спаннера, хоть кто-нибудь из вас искал меня?! – это, конечно, совсем несправедливое замечание, ведь тогда все были в смертельной опасности, все волновались за Цуну, но сейчас он совершенно не контролирует себя. В зрачках Савады пульсирует, разгораясь, Пламя, прорывается наружу…

…кивка Реборна хватает, чтобы яростно упирающегося и вырывающегося Цуну привязали к кровати. Сумасшествие его маленького ученика зашло слишком далеко, пора уже принимать какие-то меры. Пусть босс и должен быть жестким, но собственную Семью он обязан любить и уважать. А кто лучше всего поможет вспомнить ему об этой обязанности, как не любимая, в этом Реборн не сомневается, Правая рука?
- Рассчитываю на тебя, Гокудера. Надеюсь, ты справишься, - улыбнувшись, говорит Аркобалено и уводит всю Семью прочь из комнаты, чтобы оставить своего ученика и Хаято наедине.

Гокудера стоит около кровати, не зная даже, что сделать для того, чтобы его Десятый вернулся. Непроизвольно падает на колени рядом, утыкается лицом в покрывало и начинает бормотать:
- Десятый, мы уже не в той эре, мы дома, здесь можно радоваться жизни…
- Нет, - тихо отвечает Цуна. – Опасность есть всегда, и я обязан всех вас защищать, - голос звучит спокойно и ровно, будто он и не срывался от ярости минуту назад. Нельзя быть слабыми, нельзя поддаваться чувствам… но от такого Хаято щемит в груди.
- Но, Десятый, я хочу, чтобы вы улыбались! Разве не ради этого мы все время сражаемся? Чтобы смеяться и радоваться каждому новому дню! Вы ведь сами говорили мне это, когда я…я…
Гокудера запинается и больше не может говорить - только сухо всхлипывает от такой несправедливости. И вздрагивает от неожиданности – рука Десятого опускается ему на голову и начинает гладить.
Цуна улыбается ему, немного грустно, но в глазах его искрится тепло. Хаято поневоле успокаивается – понимает, что Десятый, хоть и изменился, но сердце его не стало осколком льда. Не смотря на уродливые шрамы оно оставалось всё тем же сердцем - горячим, сильным, громко стучащим в груди подобно пульсирующему Пламени.
И Гокудера знает – воле этого сердца он будет служить до конца своей жизни.

@темы: марафон 1, Tsunayoshi Sawada, Hayato Gokudera

---

[Maugin.]

Автор: Sincerely Yours, R..
Бета: на перекуре, простите пожалуйста т.т
Тема № 3: Сердце
Пейринг: Луссурия/Бельфегор (pre-slash)
Жанр: action, наверное.
Рейтинг: PG-13 (исключительно за нехорошие слова!)
Предупреждение : временной отрезок - где-то до основных событий аниме/манги, ругающийся в адрес Луссурии Бельфегор - вканон, обусловленный оф.данными о персонажах.
Дисклеймер: моя только комбинация буковок.

буковки

Огромный плюс Варии, как кажется Бельфегору, состоит в том, что каждый из них работает по большей части индивидуально. На то они и профессионалы, легенды мира киллеров.
Он не готов поменять свое мнение даже сейчас, когда какой-нибудь банальный передатчик, рация для связи с группой могли бы спасти Принцу жизнь. С последней он заранее попрощался. Шахта лифта, в котором он умудрился застрять, обороняясь от охраны, находится на грани обрушения; тщательно заминированное якобы офисное здание осыпается по частям; то, что еще не стерто в пыль, явно горит – просторную кабину понемногу заполняет тяжелый едкий дым. Надо быть законченным оптимистом, чтобы думать, будто в таких условиях есть какой-то шанс на выживание.
Оружие Бельфегора не предназначено для разрезания нескольких слоев бронированного металла, но он все равно попробовал. Один ножик где-то на сантиметр врезался в дверь, да там застрял, мелко подрагивая. Как и ожидалось.
Где-то совсем рядом грохнуло, тряхнуло, полыхнуло жаром. Бельфегор сполз по стенке, щуря слезящиеся от дыма глаза, вспомнил план здания, расположение взрывчатки и попытался прикинуть, откуда ждать его персонального последнего взрыва. Получалось, что справа. Он совсем не боялся – бояться стоило неизвестного, а Принцу было прекрасно ведомо, что его ждет. Было только любопытно, ошибся он в своих расчетах или нет, да немного мешала боль в легких и жаркий воздух, пекущий лицо. Шикарные светлые волосы начали скручиваться мелкими ломкими завитками, перед глазами все расплывалось. «Недостаток кислорода, - отметил Бельфегор, - не потерять сознание…»
Он практически справился. Смутно понял, что кабину снова тряхнуло и через силу разлепил глаза, продирая спекшиеся ресницы. Он был еще жив и это настораживало.
***
Луссурия быстро размял едва не вывернутое плечо – даже ему было нелегко справиться с заклинившей и вдобавок нагретой до предела дверью лифта – стянул с себя мокрый плащ и быстро завернул в него Бельфегора.
- Неаппетитно дымишься, я тебе скажу, Потрошитель-сама!
Принц наконец найден, бессильно обвисает в руках боксера, но вроде бы жив, и подтверждает это, приподнимая голову:
- А, штатный педик… Как?..
Голос у него хриплый, еле слышный. Конечно же, парень ведь дыма наглотался по самое не хочу, думает Луссурия, а сам как можно быстрее пересекает полуразрушенные и горящие помещения. Лишь бы успеть, хотя бы до второго этажа вниз – и лестница, и несущие стены на ладан дышат. На ходу отшучивается:
- Это все мое чуткое сердце подсказало! Не разговаривай, Принц-сама, тебе вредно…
Обижаться на Потрошителя Луссурия и не думает, не до того сейчас, он от Бельфегора и пожестче высказывания в свой адрес слышал. Лучше посчитать это за сомнительную благодарность спасителю. А Бельфегор, в свою очередь, прислоняется к груди боксера – не висеть же практически вниз головой, - и закутывается поплотнее в пропитанную водой чужую одежду. Раз уж он все равно оказался спасен, продолжать плавиться заживо смысла нет.
Левым ухом Бельфегор слышит, как учащенно бьется вышеупомянутое «чуткое сердце». Принц мимолетно удивляется: как обыкновенная гоняющая кровь мышца могла отправить боксера на его поиски? Потом он спросит, если они выберутся. Точнее, когда выберутся – как ни странно, Принц без всяких расчетов уверен в «этом безмозглом гомике», как он обычно величал Луссурию. С этой мыслью он все-таки отключается, чтобы позже, очнувшись живым и относительно невредимым, в очередной раз удостовериться в своей гениальной догадке.

@темы: марафон 1, Lussuria, Belphegor

---

[Катана сан]

Драббл3,
тема-Сердце,
Автор-Катана сан
Бета-Folie
Слов-632.
Пара-Мукуро-Цуна,
Рейтинг-ПГ,
Жанр-романс,мистика,ангст,юмор.


Мукуро судорожно задергался, распутывая кокон из одеяла, который ухитрилось соорудить его тело, шлепнулся на пол, на четвереньках добрался до высохшей одежды и кое-как натянул ее на себя. Тюремная роба висела на нем мешком, но это было лучше, чем сидеть в камере нагишом.
Обстановки в камере между тем, добавилось - в окно внизу двери просунули поднос, на котором стояла кружка с водой и тарелка с какой-то склизкой на вид субстанцией.
Мукуро все так же на четвереньках добрался до двери, без энтузиазма ковырнул в тарелке прикованной к подносу ложечкой.
Что ж, по крайней мере, Вендиче были не настолько садистами, чтобы предлагать ему жареное мясо.
Умом Мукуро понимал, что в его состоянии склизкая кашица - самое то, но любви к тюремщикам ему это не добавляло.
Мукуро привалился к стене, повел плечами, стараясь не обращать внимания на изрядно отросшие волосы, с отвращением сунул в рот ложку с не опознаваемой ни на вкус, ни на цвет жижей.
Полученная от Савады энергия согрела его и придала сил, но не привела в порядок мышцы- даже для того, чтобы передвигаться на четвереньках, ему приходилось прилагать усилия, да и сердце после этой «прогулки» колотилось, как бешеное.
Может, еще парочка сеансов общения с Савадой поможет…
А пока следовало поддерживать иллюзию - Мукуро невольно ухмыльнулся иронии ситуации - иллюзию того, что он собирается в любую минуту отдать концы. Может, тогда его переведут в госпиталь, а уж оттуда сбежать можно в два счета.
Но сначала следовало выяснить, чему он обязан своим освобождением?
***
Когда он появился на подоконнике комнаты Савады, тот отреагировал вполне ожидаемо - выронил из тощих лапок учебник, заверещал и кинулся к двери.
- Начинай привыкать ко мне, Тсунаеши, - Мукуро легко перехватил сопляка у двери, прижал спиной к себе, чувствуя, как под рукой бешено колотится чужое сердце. - Или ты на всех своих Хранителей так реагируешь?
- Они ко мне через окно не ходят,- голос у Савады ощутимо дрожал, но мальчишка изо всех сил пытался вырваться.
- Но это же та-аак романтично, нэ? - издевательски протянул Мукуро. - Я так понимаю, что ты с Шамалом не говорил?
Он с сожалением выпустил из хватки теплое тело - прижиматься к Саваде было приятно, но хорошего понемножку; не стоит доводить мальчишку до того, что он начнет защищаться всерьез.
- Я его давно уже не видел… - промямлил Тсуна, одергивая одежду.
- А самому его найти что, так сложно? Он же с твоим хранителем Урагана живет - прикажи, чтоб он к тебе сам явился.
- Но… он же старше… это не вежливо, я не могу… - Савада нелепо замахал ладошками.
Мукуро щелкнул его по лбу.
- Не мямли. Ты босс, твое слово - закон.
Глаза у Савады стали совсем круглые - очевидно, такая концепция ему в голову еще не приходила. Дитё дитём…
Мукуро схватил со стола телефон и всунул в руки Тсуны.
- Звони своему белобрысому дружку.
- Э… но… - Савада вдруг нахмурился, - зачем тебе доктор? Ты собираешься навредить ему?
От такого вопроса Мукуро аж поперхнулся воздухом.
- Ну, ты даешь, - выдавил он, наконец. - Кто ж в таком прямо признается? Ку-фу-фу… я хочу поговорить с ним. По-го-во-рить.
- О чем?
Мукуро оценивающе взглянул на Тсуну. Сказать - не сказать? А, ладно, вреда это не причинит.
- Меня освободили из колбы. И мне очень интересно, кто же проявил такое великодушие к одному из «черного списка» Вендиче.
- Освободили? Это же здорово! - Савада расплылся в улыбке. - Это замечательно, Мукуро-кун… Мукуро-сан… сама…?
Мукуро фыркнул.
- Довольно забавно слышать такое от того, кто меня уделал. Просто «Мукуро» будет достаточно. Но ты с мозгами хоть немного дружишь? Меня могли освободить только с двумя целями: либо для помощи тебе, либо для первербовки. И в том и другом случае это значит что?
- Что? - автоматически повторил Савада.
- Что намечается что-то интересное, и ты опять в центре этого. Инстинкт выживания у тебя ведь есть, мой милый Тсунаеши-кун?

@темы: марафон 1, Tsunayoshi Sawada, Mukuro Rokudo

---

[puni]

Название: Мы в ответе за тех, кто нас приручил
Автор: puni
Тема №3: Сердце
Жанр: стеб
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Девятый/Занзас
Дисклеймер: Амано Акира
Предупреждение: deathfic, о да :3

Занзас ни в коем случае не собирался забывать, как однажды был выдран ремнем по заднице (1). О нет. Такое унижение он не простил бы и какому-нибудь очень хорошему человеку, а уж этому грязному извращенцу? Да никогда.

А какие еще кошмарные деяния Занзас не мог простить Девятому? По большому счету, перечислить их все не представляется возможным, хотя на маленьком сердечке ребенка находилось место для незаживающей, постоянно кровоточащей раны от каждого чудовищного поступка коварного Вонголы-педофила. Одним же из самых неблаговидных было, пожалуй, решение подарить сыну какое-нибудь домашнее животное. Почему-то Тимотео решил, что Занзас будет о своем маленьком подопечном заботиться, со временем сдружится с ним, полюбит… В воображении Тимотео милый Ксанси-тян уже тискал пушистого писклявого котенка, выгуливал по утрам смешного большелапого щенка, наблюдал, как крутится в колесе крохотный юркий хомячок…

Однако на деле все оказалось гораздо прозаичнее. Щенка Занзас случайно прихлопнул дверью, хомячка ненароком оставил на солнце, а котенка уже вполне целенаправленно утопил в фонтане. Рыбок смыл в унитаз, канарейку безуспешно пытался пристрелить игрушечным пистолетом (а потом – вполне успешно – настоящим), с трудом расколол-таки кирпичом черепаший панцирь, скормил шиншиллу соседскому ротвейлеру. С самим ротвейлером Занзас связываться бы не стал, слишком понимающе тот на мальчика смотрел, но, к счастью, пес умер, подавившись занзасовым браслетиком на шиншилле. Занзас потом долго плакал, что сдуру забыл снять с шеи мыша браслетик - браслетик был неоновый, светящийся в темноте.
Через некоторое время до Девятого дошло, что дарить сыну маленьких и беззащитных животных – не вариант. Вот тогда и наступил тот день, в который детство мальчика снова стало тяжелее, а замысловатый узор на занзасовом сердце пополнился очередным ноющим шрамом предательства.

День рождения маленького Занзаса.
- Что это за уродство? – спрашивает мальчик, нервно косясь на какую-то недоразвитую ублюдочную лошадь с маленькими корявыми ногами.
- Ксанси-тян, это пони. Его зовут Ромашка-кун, - улыбается Девятый. – Ты будешь о нем заботиться?
- Нет. Шел бы нахуй, старый извращенец! – фыркает Занзас и идет к столу кушать торт.

На следующий день Занзас, естественно, попытался разделаться с извращенским подарком, но на возмущенное ржание этой «долбанной блядской лошади» сбежалась вся прислуга вонгольской резиденции и мальчику пришлось делать вид, что он вовсе не поливает охапки сена бензином.
После этого ребенок записал Ромашку-куна в свои личные враги, отведя коварной лошади третье место своего черного списка. На первом, естественно, находился старый извращенец, на втором – его чертов помощник (2).

Однажды проходя мимо конюшни, Занзас услышал грустное ржание. Мальчик осторожно подкрался к приоткрытой двери, надеясь увидеть, как чертов пони загибается от какого-нибудь неизлечимого недуга, но тот лишь цокал копытом и тряс гривой. Включив свет и подойдя ближе, Занзас решительно отверг всякую возможность скорого отхода животного в мир иной и тоскливо вздохнул. Лошадь ткнулась носом ему в плечо и обнюхала бутерброд в руке ребенка.
- Это мое! – рявкнул маленький Занзас, отпихнув в сторону лошадиную морду. – Обойдешься бля, я и так тут в анальной осаде.
- И-го-го?
- Ага. Он вообще оборзел, иногда прям смотрит и все думает, как бы он вставлял мне, если б я не умел быстро бегать!
- Иииии!
- А когда он меня в парк водил, прикинь - старый гомосятник! – решил сфоткаться на память, облапал меня своими лапищами и улыбался бля, знаю я такие фотографии! Да, хорошо, что я ему между ног тогда врезал, иначе б до сих пор сидеть не мог.
- Иии-го!
- Ага, долбанный мусор! Но я его убью когда-нибудь! Хочешь бутерброд?

Конечно, маленький Занзас тщательно скрывал свои приятельские отношения с Ромашкой. Ха. Он прекрасно знал, ради чего чертов Вонгола таскает ему всю эту мерзкую живность. Можно подумать, Занзас позволит себе привязаться к какому-нибудь грязному вонючему щенку, чтоб потом услышать «Либо снимай штанишки, Ксанси-тян, либо я утоплю твоего Рекса!» Ага. Ну разумеется.
Ромашка был идеальным другом. Вставлял свое иногда обрадованное, иногда чуть раздраженное или смущенное и-го-го в занзасовы жалобы об анальных истязаниях, сочувственно тыкался мордой в ладони и с аппетитом жевал бутерброды и пирожные. Иногда мальчик даже жалел, что Ромашка – всего лишь пони, если б он был человеком, они бы уже точно избавились от престарелого сластолюбца и возглавили бы Вонголу.

Но никакое счастье не вечно, а Занзас в первый и последний в своей жизни раз разочаровался в дружбе. Нет, Ромашка не подпоил своего хозяина и не подложил его размякшее тельце грязному педофилу в постель, нет, он не захватил власть в Вонголе единолично, нет, мерзкий пони даже не прервал очередной занзасов рассказ о неожиданной анальной атаке.
Он просто умер.

День, когда умер Ромашка.
- Ксанси-тян, - окликает проходящего мимо конюшни Занзаса Девятый. – Подойди, пожалуйста к нам.
«К нам?!! Ну нет, драть меня при всех он побоится!» - фыркает мальчик и смело шагает к отцу, что-то обсуждающему с кучкой каких-то скорбного вида людей.
- И че?
- Ромашка-кун умер, ветеринар думает, что это отравление, - Тимотео огорченно вздыхает и неловко одергивает пиджак, повторяя: - Умер, сегодня утром умер.
- Ну и давно пора, - пожимает плечами Занзас. – Эта тупая бесполезная лошадь слишком много места занимала.

В тот день Занзас пришел к выводу, что дружба – это такая чреватая предательством и разочарованием «сраная бесполезная муть», заниматься которой не следует. Когда тем же вечером Девятый зашел в комнату сына с ремнем наперевес, руки у Занзаса тряслись так, что он даже не сумел отодвинуть задвижку на окне и удрать от чертова педофила, да и ноги тоже стоять отказывались. Впервые в жизни мальчик решил отнестись к анальной каре философски.

Девятый ушел, так ничего и не сказав, а Занзас потом до утра ревел, размазывая слезы и сопли по подушке. Вспоминалась ему не собственная отшлепанная задница, а «долбанный блядский» пони со своим придурочно-восторженным «и-го-го» при виде очередной пироженки и добрыми понимающими глазами.
«А я еще собирался сделать его своим советником, - шипел в мокрую подушку Занзас. – Можно подумать мой советник имеет право дохнуть без моего разрешения!»

День, когда умер Ромашка, два часа спустя.
- Так что все-таки произошло с Ромашкой, - спрашивает Тимотео у ветеринара, осматривающего труп. – Правда отравление?
- Да, похоже этот пони очень долго питался только сладкими и мучными продуктами. Ни одно животное такого не выдержит, кто у вас следил за его рационом?
- Хм, ну случайно такого не сделаешь… Конюх у нас хороший.
Девятый в растерянности кладет трубку и вспоминает занзасовых утопленных рыбок, разможженную черепашку, фразу «давно пора» и вообще самого Занзаса.
И со вздохом берется за ремень.


Сердце Занзаса условно можно поделить на несколько частей.
Большая часть этого органа холит и лелеет свою ненависть к старому педофилу, тщательно подогревая ее с каждым оброненным всколзь пошлым намеком и похотливым взглядом. Около четверти выделено небритому козлу-советнику гребаного извращенца, процентов пять остается для прочего мелкого мусора, не знающего, где ему положено находиться и в какой позе.
Ромашки-куна в занзасовом сердце нет и быть не должно. Потому что много чести – думать о какой-то там тупой лошади. Потому что чертова лошадь при своей жизни и так занимала кучу места в конюшне, обойдется этим. Потому что хватит с дурацкой лошади и вздыхающего иногда Тимотео. Потому что Занзас очень старательно забывал Ромашку-куна.
Ну и потому что, наконец, забыл.

1) см второй драббл, о да
2) об этом позже

@темы: марафон 1, Timoteo, Xanxus

---

[Rin-kun]

Автор: Rin-kun
Бета: Krister
Тема № 3: Сердце
Пейринг: 8059
Жанр: сильно ангстовый романс (как мне сказали)
Рейтинг: PG
Предупреждение:

лучше не читать, дабы не портить эффект от самого драббла

смерть персонажа
Дисклеймер: ничего не мое, только идея.

С самого начала, с самой первой их встречи Ямамото вызывал ураган чувств у Хаято, заставляя его сердце бешено стучать в груди.

Гокудеру выводили из себя эти дурацкие улыбки Такеши. Он гневался и порывался взорвать все вокруг себя почти каждый раз, как видел этого фанатика бейсбола. А слыша всякий раз фразы, что они играют в очень интересную игру под названием "мафия", Хаято бесился еще больше, в глубине души не понимая, почему он вообще так остро на все это реагирует и почему его сердце колотится от ярости.

Но когда он увидел этот серьезный взгляд, так не свойственный Ямамото, Гокудера почувствовал, как его сердце на миг замерло и стало биться по-другому. Где-то на задворках сознания он все же понял, что Такеши не так прост, каким кажется на первый взгляд, что он, в действительности, все понимает, просто пытается сохранить иллюзию обычной жизни не только для себя, но и для других, старается уверить всех, что все будет хорошо.

Гокудера ни за что не признается, что во время битвы со Скуало за кольцо Хранителя дождя, он действительно волновался за этого бейсбольного придурка. Он никогда не сознается, что на самом деле с замиранием сердца следил за каждым движением двух противников. И будет уверять, что когда битва закончилась, и он почувствовал облегчение - ничего не значит. Он был рад победе, а не тому, что Ямамото остался относительно цел и все же жив. Но в глубине души Гокудера все-таки знает правду.

Когда Такеши предлагает начать ему встречаться, Хаято ошарашено смотри на него и выпускает сигарету из пальцев, которую курит по своему обыкновению. Но соглашается, чувствуя при этом, что сердце бьется от радости. Правда отвечает в своей обычной грубой манере, но это уже мелочи.

Когда Ямамото впервые его целует, Гокудере кажется что он задохнется, а сердце не выдержит. Еще никогда оно не билось так быстро. Ему кажется, что оно бьется безумно громко и его стук слышат абсолютно все, особенно Ямамото. Во время их первой близости Хаято волнуется и все-таки немного боится, но ничего не может с собой поделать. А сердце стучит как бешенное, грозя вырваться из груди.

Всякий раз, как Ямамото пристально смотрит на Гокудеру, впитывая его эмоции, следя за его движениями, сердце Хаято взволнованно бьется от смущения. Потому, чтобы скрыть его, он и ворчит каждый раз.

Стоит Такеши отбыть на очередную миссию, как Хаято не может найти себе место. Ничто не может отвлечь его от волнений за жизнь его бейсбольного придурка. Даже сигареты, которые он в такие дни курит чуть ли не пачками, не помогают ему упокоиться. Он становится более раздражительным, ворчливым и вообще просто несносным. Но с возвращением Ямамото украдкой облегченно вздыхает и почти моментально успокаивается.

Хаято не раз задумывался, почему он стал так зависим от Такеши, почему он не может без него и почему только рядом с ним его сердце бьется по-особенному. Ответ он, несомненно, для себя нашел, но никому не скажет о нем, решив оставить при себе.

Но … Когда Гокудера узнает, что Ямамото погиб, он чувствует, что его сердце остановилось, а жизнь закончилась…

@темы: марафон 1, Hayato Gokudera, Takeshi Yamamoto

---

[John Keats]

Название: "..и я убиваю тебя"
Автор: Xan-san
Бета: нет.
Пейринг: Тсуна/Бьякуран, И-пин.
Рейтинг: R
Жанр: дарк.
Предупреждения: AU, ООС, упоминается гибель персонажей, автор любит дарк.)
Примечание: Мысли и цитаты - курсив.
Дисклеймер: Реборн и песни - собственность авторов.

я должен быть один
я должен бить больней.

Она получила посылку ровно в три часа дня. До базы ехать пришлось около двадцати минут. Затем проверка, идентификация. Ламбо, встретившийся по пути - задержка на девять минут.
Она переживала и снова опаздывала. Возможно, если можно было бы подраться с временем, И-пин обязательно вызвала бы его на дуэль. Но это невозможно, время - безразличное, нематериальное понятие, некая плоскость, в которой движутся различные предметы. Кое-кому везёт и он ловит одну волну с собственным временем, а кто-то, например, И-пин, обречён вечно опаздывать.
"Босс ждёт" - она бежит по коридору изо всех сил, нетерпеливо переминается с ноги на ногу в лифте. Босс так не любит ждать, хоть и тщательно скрывает это за вежливой улыбкой. Тсунайоши Савада, Десятый босс Вонголы, совсем не такой, каким был в детстве. И-пин помнит себя ребёнком и помнит ребёнком своего босса. Дамэ-Тсуна, постоянные курьёзы, смущение, Киоко-чан, друзья...
А теперь. От историй грязных уж не отмыться.
И-пин переводит дыхание в очередном коридоре, бежит дальше. На ходу можно думать, можно вспоминать. Когда босс стал таким, как сейчас? Время...время пробежало. Когда Киоко-чан вышла замуж за другого. Когда погибли Реборн и Колонелло. Когда семья Миллифиоре нанесла первый удар?
Девушка расправляет платье перед тем, как войти в покои Десятого. Тсуна стал таким, как сейчас, когда ему пришлось взять на себя роль мясника.
Босс стоит возле окна, спиной к двери. Кажется, он специально подставляет себя под удар, но это обманчивое впечатление - чтобы проникнуть в святая святых базы Вонголы, нужно пройти не одну проверку. Это защита, это гарантия, что живой залог спокойствия мира не погибнет. Только вот хочет ли жить этот человек?
- Босс. - у девушки по-прежнему детский голос, а ведь скоро восемнадцать, - я принесла то, что вам было нужно.
Тсуна оборачивается, кивает. Он не смотрит на И-пин, а она старательно вышагивает к боссу, разглядывая носки своих туфель. Легкое прикосновение к пальцам мужчины, И-пин краснеет и старается побороть в себе желание отдернуть руку поскорей. Успокойся, босс носит защитные перчатки.
Коробка в руках Тсуны, И-пин может выдохнуть с облегчением и наконец-то исчезнуть из кабинета.
Когда девушка уходит, Десятый бросает посылку на стол, облокачивается на него и тяжело дышит. Он слишком устал. Слишком. Всё перешло границы, только случилось это уже очень давно. Хочется выйти, наорать на нерасторопных подчинённых - его выпивки до сих пор нет. Тсуна рассмеялся бы горько, вспомнил бы Занзаса крепким словечком за его наследие в виде привычки пить, но...о мертвых плохо не говорят.
Мужчина мотает головой, проводит ладонью по волосам. Искрит от пламени.
- Цц, - приходится укусить себя за губы, чтобы не кричать. Каждую минуту, каждый день всё это доводит. Приступы ностальгии - верное начало конца. Тсуна тянется рукой обратно к коробке, морщась от неприятных ощущений - шрамы тянут.
- Здравствуй, тоска. - на ладони появляется ампула жидкости ультрамаринового цвета. Сегодня будет весело - так думает зверь внутри Десятого босса Вонголы. Тсуне даже не стыдно за то, что он делает. Просто была война, а теперь каждый спасается как может. Кто-то плачет по ночам, кто-то продаёт себя на панели, кто-то глотает галлюциногены. А кто-то, например, Савада, убивает людей. Одного человека. День за днём.
И Тсуне очень нравится мстить и издеваться. Винить его, а не себя за собственные ошибки. За те самые "не умею" и "не могу" из-за которых его клан разрушен, растерзан и убит.
---
Сорок ступеней вниз - он считает каждую. Каждая врезается в память Савады, ведь на них потрачено столько дней, месяцев, даже лет. Он внизу, ждёт. Покорный, связанный. Униженный. Лишенный силы. Тсуна уже предвкушает очередную победу и триумф.
Двери камеры открываются, ладонь инстинктивно сжимает ампулу.
Фиолетовая вспышка - настороженный взгляд. Он поднимает голову, смотрит из под космы снежных волос. Изуродованный.
Савада подходит ближе, по-хозяйски берёт за подбородок мужчину.
- Здравствуй, Бьякуран.
На плечи опускается гробовая тишина - пленник забывает дышать. Он снова исхудал, видимо, не ест. Одежды порвана - снова пытался освободиться из оков. Тебе ничего не поможет - Тсуна смеётся.
- Больно, Бьякуран?
Легкий кивок служит ответом, а мужчина пытается отодвинуться. Савада может вспомнить каждый день, когда он учил Бькурана быть обычным человеком. Бояться, плакать, просить о помощи и прощении. Конечно, ледяная статуя растаяла от его Пламени.
Легкое движение - он заставляет Бьякурана запрокинуть голову. С улыбкой смотрит на широкий ожог кольцом вокруг его шеи.
- Ты прекрасен - беззвучный шепот. Бьякуран морщится и плюёт ему в лицо. Тсуне ничего не стоит стереть слюну со щеки. Затем отойти и залить в шприц наркотик. Вернуться. Встретить животный ужас в глазах беззащитного врага. И всадить иглу в вену дрожащей руки.
И-пин зажимает рот руками. Она не должна кричать, иначе босс услышит и....Девушка даже не знает, что Тсуна сделает с ней. Остаётся только проклинать себя, ведь сотню раз предупреждали, что нельзя сюда заходить, что это запрет Десятого. Но И-пин так хотела помочь, развеселить Саваду. И вот...получается, Бьякуран жив?!
Девушка не хочет верить своим глазах, не хочет смотреть, но никак не получается - картина привлекает. Босс возвышается над стоящим на коленях мужчиной. Он только что вколол Бьякурану что-то в руку. И теперь смеётся.
- Ненавижу, - удар с размаха. Тонкий вскрик, Бьякуран падает на пол. И-пин успевает заметить, что Тсуна снял перчатку. А на щеке босса Миллифиоре алеет свежий ожог. Дальше - хлеще. Девушка честно пытается пару раз уйти, но ноги сами возвращают её обратно. В душе что-то кричит и корчится от боли - подсмотренное ранит китаянку. Босс предстаёт жестоким, безжалостным человеком. В конце концов, И-пин съеживается от страха, зажимая уши - так сильно, надрывно кричит Бьякуран.
- Это тебе за Ямамото и Гокудеру. За моих родителей, за отца Такеши. - удары, пощечины...крик. - за Варию. За беззащитных мирных людей. - в ладонях Тсуны вспыхивает чудовищное пламя, а в глаза Бьякурана - ужас - За Реборна, за Колонелло, за Лар Милч, за моих друзей, - по щеке пленника ползет слеза.
Всё катится в пропасть, причем уже не в первый раз - Тсуна понимает, что устал. Пришло время приступать к другим вещам, тем более, что наркотик начал действовать. Бьякуран неровно дышит, выгибается на полу, и это заставляет Тсуну смеяться ещё сильнее, а И-пин - плакать от страха.
Босс склоняется над врагом, что-то делает. Девушка следит за действиями с холодной уверенностью, что завтра же покинет Семью. По сторонам разлетаются ветхие тряпки, служившие одеждой Бьякурану.
- Савада...что ты делаешь? - оказывается, он ещё может говорить. Голос хриплый, сорванный.
- Ничего, что бы не делали с тобой раньше, мусор.
На самом деле это в первый раз и Тсуна малодушно думает, что зашел слишком далеко. Но ведь это Бьякуран, чья вина есть во всем случившемся. В том, что Киоко-чан боится его, что тела друзей глубоко под землей. В том, что мир однажды опрокинулся и уже никогда не станет прежним.
Тело под пальцами холодное. Бьякуран даже не кричит - терпит, только вглядом следит за тем, как на коже расцветают алые отметины прикосновений. Саваде не жаль врага. И по идиотском стечению обстоятельству только к Бьякурану он теперь может прикасаться. Если других его руки прожигают насквозь, то на боссе Миллифиоре они оставляет несильные ожоги. Вот такое проклятье Пламени Десятого,
Он переворачивает Бьякурана на спину, наваливается сверху. Теперь в комнате полно звуков: тяжелое дыхание, неслышные протесты, ругань, звук пощечины. Вскоре Тсуна тоже раздевается, это заставляет И-пин покраснеть и спрятаться получше. Но не уйти, нет. Она твердо решила досмотреть до конца. Конечно, то, что происходит дальше, не является для неё чем-то новым, но....она бы никогда не подумала, что босс прячет в самом сердце их базы Бьякурана, чтобы мучать и насиловать его.
Хотя....
Это нельзя назвать насилием - И-пин удивлена, но увиденное говорит само за себя: Бьякуран мягко улыбается. Бьякуран обвивает его талию ногами. И взгляд Тсуны становится чуть более теплым, чем обычно. Немного...нежным что ли?
Он гладит человека со снежным цветом волос по щеке, склоняется ближе. Хороший наркотик. Нужно будет заказать ещё.
- Бьякуран, а теперь...скажи, что ты этого хочешь. Умоляй.
Рука сама опускается на сосок пленника и начинает осторожно его теребить. Факт того, что Бьякуран хочет секса, упирается в плоский живот Тсуны достаточно недвусмысленно. По-прежнему красивый. Похоже, как бы я не уродовал его тело, никуда не денутся эти точеные черты лица, изящные пальцы, соблазнительный, но слегка угловатый перекат бедёр. Костлявый, потому что тощий. А все равно...нравится. Сука.
- Хочу. - одно слово. Тсуна планировал выуживать из пленника признание, но от бархатного шепота капитально сносит крышу. Дальше - дело техники. Савада знает, как брать запретное, а Бьякуран уже научился отдавать, не протестуя. И отдаваться.
Тела сплетаются в единое целое. И всё теснее, чем хотелось бы. Саваде кажется, что сейчас смешались их эмоции и мысли. Он даже целует сухие. теплые губы Бьякурана. Получается неловко и излишне заботливо, но мужчина никак не комментирует это - в конце концов, здесь никого нет. И-пин притворяется пустым местом и продолжает наблюдать.
Босс берёт Бьякурана достаточно медленно, но без осторожности - это заметно по гримасе пленника, по его стону боли. Движения такие неторопливые, даже...сонные? Бькуран продолжает стонать, но уже от других ощущений - жарко, невыносимо, слишком медленно, да давай же, Савада.
И действительно, Десятый меняет темп - теперь это быстрые, чуть хаотичные толчки. Он рычит и грубо ласкает безвольное тело под собой. Бьякурану нравится, но он не утруждает себя лишними движениями. Последнее движение, уже на взводе. И он чувствует горячую сперму. Как лава. Очень больно. Черт бы тебя подрал, Пламенный Посланник.
И-пин закрывает глаза - она увидела больше, чем хотела бы. Босс спит с врагом. Босс над ним издевается. Возможно, босс стал чудовищем и никогда не вернётся к нормальной жизнью.
Босс лежит на холодном полу, сжимает в руках дрожащего, как диковинная птица, Бьякурана и босс счастлив.
- - -
Где-то далеко мирно спит в своей кровати И-пин. В ладонях пятилетней девочки любимая игрушка. И мыслях - только сладости, игры с Ламбо и Тсуной. Сам будущий Десятый босс Вонголы тоже спит, развалившись на всю кровать - тренировки вымотали мальчишку. Ему снится зима и снеговик, который они слепили вместе с Гокудерой и Ямамото.
А ещё дальше, вне времени и пространства, открывает глаза божество. Вздыхает - сон плохой, голова разболелась. Пьёт медленно воду, смеётся. Власть несбывшегося. Слишком сильно - чувствовать за троих.
- Тсунайоши Савада, значит, так всё могло пойти, если бы...
Если бы не его тело лежало в саване белых цветов.
"Прикоснись ко мне, Пламя" - Бьякуран улыбается и отправляет в рот зефирку.

@темы: I-Pin, Tsunayoshi Sawada, крэк-фест 2, Byakuran

---

№2 1869

[hitamyu]

Автор:  Мартышка Вундеркинд
Тема № 2: дети
Пейринг: Хибари Кея х Рокудо Мукуро, фоном Мармон х деньги
Жанр: жестокий крэк.
Рейтинг: PG-13, наверное.
Предупреждение: я искренне верю в то, что этот фик будет читаться лучше, если вы в курсе Gossip Men и первого фика марафона.)))) Но, конечно, это необязательно. Ах да, считайте подарком ко дню рожденья Мукуро!
Дисклеймер: все не мои, кроме рехея и пейринга.

- Итак, собрание Таинственных Купидонов объявляется ЭКСТРЕМАЛЬНО открытым, - торжественно провозгласил Рехей и позвонил в колокольчик, недавно подаренный Ламбо Гокудерой («Чтобы всегда слышать, когда эта тупая корова приближается!») и Гокудерой же у него ради собрания отобранный. Сам Ламбо мирно грыз шоколадку, не обращая внимания на то, что его признали Таинственным Купидоном. Гокудера, в очередной раз услышав дебильное на его взгляд название, поморщился и вопросил:
- Какой гребаный идиот это придумал? Я не верю, что ты, башка-лужайка на ЭТО не способна!
- Доктор Шамал посоветовал, - ответил за Рехея Ямамото. – Он сказал, нам подходит. Кстати, где Тсуна?
- Он сказал, что Дино пригласил его сегодня на обед, и ЭКСТРЕМАЛЬНО быстро убежал, - пожал плечами Рехей. – Ничего, мы ему потом все расскажем!
- То есть, Десятый одобрил название общества? – подозрительно уточнил хранитель шторма, доставая бомбочку на всякий случай. – А то мало ли…
- Одобрил и название, и идею, - радостно улыбнулся Ямамото и хлопнул Хаято по спине: - Да не переживай ты так, Гокудера, все будет супер. Немножко усилий, и наша резиденция перестанет быть… эээ…
- Борделем, - мрачно закончил Гокудера.
- Осьминожья башка, ну не при детях же! – возмутился Рехей, указывая на многоуважаемого хранителя грозы, который тем временем прикончил шоколадку и подбирался к торчащей из кармана Хаято упаковке с печеньем. –Ламбо еще ЭКСТРЕМА…
- Слушай, а ведь дети – это отличная идея! – воскликнул, перебивая Рехея, Ямамото. – Сасагава, ты гений.
- Мукуро-сама любит детей, - задумчиво сказала Хром. Гокудера хотел было спросить, не шпионит ли она за ними в пользу Мукуро, но передумал. В конце концов, может, все пройдет только лучше, если одно из заинтересованных лиц будет в теме.
- Дети так дети, - согласился он. – Но не тупая корова же?..
- Нет, конечно, - вздохнул Ямамото. – Ламбо слишком большой уже для воспитания, это для борделя он слишком маленький…
- Ямамото, ну я же предупреждал, что тут ЭКСТРЕМАЛЬНЫЙ ребенок! – расстроенно завопил Рехей. – Такие слова могут плохо повлиять на его психику.
- Этой психике уже ничего не поможет, потому что у тупой коровы ее нет и не было, - пробормотал Гокудера, а потом высказал свое предложение: - А если… Реборн-сан?
- Думаешь, мы его уговорим? – с сомнением в голосе проговорил Ямамото. – Так-то, конечно, Аркобалено – хорошая мысль…
- Реборн-сан не единственный Аркобалено, - робко сказала Хром. – Помните…
- Даааааааа! – завопили хором все парни, кроме Ламбо. У него рот был занят гокудериным полдником. Остальные переглянулись, резко вскочили и синхронно бросились к двери. Остановил их тоже тихий голос Хром:
- А… а в чем план-то?
- Ну как, - ошарашенно ответил Гокудера. – Сейчас находим Десятого. Он связывается с Варией. Отваливаем Мармону кучу бабла. Напяливаем на него чепчик и слюнявчик, подкидываем Мукуро с Хибари и…
- ЭКСТРЕМАЛЬНО счастливое семейство съезжает обниматься и воспитывать ребенка в отдельную квартиру! – закончил Рехей, после чего троицу как ветром сдуло. Хром растерянно присела рядом с Ламбо. Ей почему-то не казалось, что подсовывать Мукуро-сама Мармона в чепчике, слюнявчике и с соской во рту – хорошая идея.

- Дино-сан, объясните Десятому, что Занзас не страшный, - умолял Гокудера. Глава семьи Каваллоне растерянно почесал в затылке и заметил:
- Ну вообще-то он страшный.
- Не буду я ему звонить, - в сотый раз повторил Тсуна. – Ничего хорошего из этого не выйдет. Хибари-сан еще может закусать Мармона до смерти.
- Разве ж это называется «ничего хорошего», - хмыкнул Гокудера. После того, как Тсуна уставился на него полными ужаса глазами, он добавил: - Шучу.
- Савада, звони Занзасу и я сделаю тебе ЭКСТРЕМАЛЬНЫЙ бонус при вступлении в боксерский клуб! – попытался подкупить десятого босса Вонголы Рехей. Тсуна ожесточенно замотал головой, вообще отрицая свои намерения вступать в боксерский клуб. Тогда Ямамото попытался пустить в ход тяжелую артиллерию:
- Мой отец будет кормить тебя бесплатными суши три месяца, Тсуна. А еще ты наконец-то перестанешь постоянно натыкаться на обнимающихся Мукуро с Хибари в нашей резиденции.
- Я потерплю, - мужественно заметил Тсуна. – И перейду на пасту. Дино-сан, как готовить карбонару?
Дино с облегчением ушел от опасной темы и принялся рассказывать Тсуне разные итальянские рецепты. Хранители Вонголы грустно послушали немного и вышли из столовой. Рехей порылся в кармане в надежде, что там все-таки завалялся проспектик боксерского клуба, описывающий все его прелести, и вытащил скомканную розовую бумажку с сердечками. Он развернул ее и обрадованно воскликнул:
- Нам не надо, чтобы Савада звонил Занзасу! Этот ЭКСТРЕМАЛЬНЫЙ мужик оставил мне свой номер телефона!
- Он про кого? – изумленно спросил Ямамото у Гокудеры. Тот напомнил бейсбольному придурку про Луссурию и быстро вручил Рехею свой мобильник, пока боксер не передумал. Рехей набрал номер, и вскоре разговор начался:
- Здорово, Луссурия!.. Нет, не забыл, ты что, у меня ЭКСТРЕМАЛЬНАЯ память! Нет, не за этим звоню… Нет, Луссурия, я не хочу секс по телефону! Нет! Неееет! Аааа!
- Он сейчас трубку бросит, тупая башка-лужайка, - недовольно пробормотал Гокудера и отобрал у Рехея мобильник. Ему самому понадобилось сказать Луссурии всего лишь пару фраз, чтобы тот позвал Мармона. Ямамото тем временем откачивал хранителя солнца от пережитого шока.
- Теперь надо сказать Тсуне перевести на личный счет этого мелкого засранца три миллиона, - довольно сказал Гокудера, закрывая крышку телефона. – Мармон прилетит завтра утром. Ямамото, ты поговори с Тсуной. Хром купит все детские принадлежности. Рехей, ты пойдешь домой.
- А чего это ты тут раскомандовался, осьминожья башка? – попытался слабо посопротивляться Рехей. Однако то, что ему успел наговорить Луссурия, слишком сильно впечатлило хранителя солнца, так что он все-таки пошел домой.
- Молодец, Гокудера, ты истинная правая рука Тсуны. – Ямамото чуть ли не сиял от восторга, что план идет как надо. Таким сияющим он и отправился обратно к Дино и Тсуне. Гокудера покачал головой и позвонил Хром.

- Пссс, да не толкайся ты, - прошептал Гокудера и сам пнул Ямамото. Тот только улыбнулся и пожал плечами: что ж поделать, раз в кустах у особняка Вонголы так тесно.
- Делайте ставки, кто придет первым, - тоже шепотом предложил им Мармон. В чепчике, памперсе и слюнявчике он выглядел довольно странно, хотя бы потому что даже трехлетние дети редко носят подобные шедевры дизайнерской мысли, а варийский иллюзионист выглядел на все четыре. Но Гокудеру, Рехея и Ямамото это не особо волновало, а Хром не хотелось ругаться. Сам Мармон неожиданно обнаружил, что в памперсы довольно-таки удобно прятать калькулятор, так что и он не жаловался.
- Какие нахрен ставки, заткнись, - огрызнулся Гокудера. – Вон, Хибари уже идет. Все помнят план?
- Рехей задерживает вошедшего у дверей, пока не приходит второй, после этого я ставлю коляску с ребеночком у двери, звоню, Хибари или Мукуро открывает дверь, Рехей убегает на кухню и оставляет их втроем, - заученно повторил Ямамото. Гокудера облегченно вздохнул и подумал, что бейсбольный придурок все-таки не такой уж придурок. Только опять пинается и рукам его почему-то неймется. Мармон презрительно фыркнул, залез в коляску и принялся под одеяло подсчитывать свои прибыли от этого предприятия.
- Мукуро зашел! – прошипел спустя пять минут Гокудера. – Ямамото, соску!
Такеши ловко всунул соску в рот Мармону, отобрал у того чековую книжку и сунул ее под подушку. После этого он схватил коляску и быстро подкатил ее к крыльцу. Позвонив в дверь, хранитель дождя стремительно прыгнул обратно в кусты к Хаято. Они оба напряженно замолчали и принялись наблюдать за происходящим.
Дверь на звонок открыл Хибари. Он недовольно огляделся и уже собрался закрыть ее опять, как увидел ребенка. Ребенок сосал соску и блаженно взирал на него круглыми глазами. Хибари поморщился и спустился к нему.
- Что тут, Кея? – почти пропел Мукуро, выглядывая на улицу. У него явно было очень хорошее настроение. – Ой, какой милый, куфуфу. Не покусай его.
- Тут записка, - мрачно ответил Кея и подал ее хранителю тумана. – И судя по ней, закусать до смерти стоит того, кто этот кошмар подкинул нам.
- «Позаботьтесь о нем… ест мало… умный… с благодарностью, Таинственные Купидоны», - пробежался глазами по записке Мукуро, после чего умиленно сказал: - Кееея-кун, это же очаровательно, ойя! Тем более, смотри!
Рокудо запустил руку под подушку Мармона, извлек оттуда чековую книжку и помахал ею перед носом Кеи.
- Видишь, эти купидончики приложили сюда оплату нашего с тобой великодушия. Ну давааай, Кеееея, разве тебе неинтересно попробовать поухаживать за малышом?
Хибари резко вырвал чеки из рук Мукуро и сунул в карман. Затем он направился к выходу с территории резиденции Вонголы. Гокудера чуть не выскочил из кустов, чтобы остановить его, а Рехей высунулся из окна кухни с воплем «ЭКСТРЕМАЛЬНЫЙ провал?!». К счастью, все отнесли это на счет только что сгоревшего на плите кекса для Тсуны. Мукуро же взял Мармона на руки и крикнул вслед Хибари:
- Кеееея-кун, не сбегай с денежками! А то я заставлю тебя платить мне алименты, куфуфу.
- Успокойся, травоядное, - хмуро ответил ему Кея, не оборачиваясь. – Я же не собираюсь покупать ему детское питание и подгузники на свои деньги.
Мармон в душе обливался слезами. Псевдокупидоны же ликовали. Их план явно начал действовать. Усомниться в этом нельзя было ни минуты за весь день: Ямамото усиленно шпионил за Хибари и искренне радовался, когда тот выбирал питание получше, а потом обучал Хиберда детским колыбельным, пока никто (ну естественно кроме Такеши) не видел.

- Они правда ведь думают теперь, что это сработает, - хихикнул Мукуро, закрывая дверь в комнату только что уснувшего Мармона.
- Травоядные идиоты, - презрительно сказал Кея, раскинувшись в юкате на кровати. Мукуро сел рядом с ним и задумчиво произнес:
- Но все-таки из тебя получился бы неплохой папочка… Ойя-ойя, не надо меня бить за это! Кея!
- Ты мне кимоно порвал, несчастный, - ровным голосом сказал Хибари и сощурил глаза. – Вали теперь к себе в комнату.
- А как же супружеская обязанность? – загоготал Мукуро. (Когда ночью Мармон проснулся от кошмара, что завтра новоиспеченные мама с папой потратят еще денег, то ему стало вдвойне страшно от издающихся по соседству звуков.)

@темы: марафон 1, Kyoya Hibari, Mukuro Rokudo

---

[лидлёс скальд]

прошу прощения за опоздание, были свои причины)
Автор: Pineapple-man
Тема № 2: Дети
Пейринг: Бельфегор/Марммон, сбоку Занхас/кто-то там
Жанр: бред, как никогда ранее, претензии на хумар.
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: ООС.
Дисклеймер: тс-с, пусть это останется между нами.

***

-Внебрачный сын Занзаса?!
Бельфегор подобрал челюсть с пола и захлебнулся истеричным хихиканьем. Луссурия умилился чуть ли не до слёз, а Марммон только нахмурился, в уме высчитывая, во сколько им обойдётся содержание годовалого ребёнка с учётом кризиса и прочих проблем мировой экономики. Леви, к всеобщему счастью пропадал на миссии, и его реакция на это заявление осталась неизвестной.
Сквало мрачно зыркнул на спящего младенца у него на руках, и буркнул:
-Именно, придурки. Нам нужно присмотреть за ним недельку-другую, пока босс не найдёт нормальную няньку.
-Предыдущая, видимо, не выдержала этого кошмара. - прошептал принц и хихикнул.
-Ничего, скоро ты почувствуешь себя в её шкуре, недоносок!.. - остатки терпения Суперби явно подходили к концу. Он уже был готов сорваться и заехать этому недо-принцу по роже, но тут свёрток на его руках завозился, и послышался плач, переходящий в рёв - ребёнок просыпался...
Все дружно застонали.

***

Неделя подходила к концу, и в головах несчастных варийцев засела одна-единственная мысль - волосы Сквало достаточно крепкие, чтобы на них повеситься?..
Вопросы типа "как мальчика зовут" и "с кем Занзас умудрился его сделать" так и остались без ответа. Зато Бельфегор мог предоставить эксклюзивную информацию - во время очередного купания малыш впервые связно выразился. Вода оказалась слишком горячей, и юное дарование, почувствовав неугодную температуру, выплюнул тонким голоском "Мусор!" в сторону обалдевшего принца. Тот потом долго бился головой об стену и шипяще ржал - истерика была очевидна. Марммон весь вечер отпаивал несчастного афобазолом, не забыв, однако, записать это как долг Беля. Сквало ещё долго фыркал, глядя на чересчур нервного принца.

***

-Э-э-э... а куда класть использованные памперсы? - прогнусавил Бельфегор, зажимая нос.
Молчание было ему ответом.
...После двадцать седьмого раза варийцы раз и навсегда решили не заводить семью.

***

Изощрения с кормлением чадушка - особая тема. Манную кашу он размазывал по столу, овсянкой плевался в лицо мечника, пшёнку вываливал на пол.
Наконец, с трудом запихав в дитё рисовую кашу, обильно посыпанную мармеладом, Бель опустился на стул и тихо взвыл.

***

Марммон злобно ухмыльнулся, глядя на стонущего во сне принца, и добавил в мастерски созданную иллюзию новую деталь. Он всё ещё не мог простить мальчишку, который нашёл одну из наиболее ценных заначек Аркобалено, и потратил немалые деньги на дорогущие шоколадные конфеты из французского бутика.
Ребёнок, что с него взять.

@темы: марафон 1, Belphegor, Viper (Mammon)

---

[Squalicorax]

Автор: S-Sa
Бета: Skata
Тема № 2: Дети
Пейринг: Мукуро/Бьянки. Также в поле зрения можно наблюдать 1896(или наоборот))) и 1869(или наоборот). 6996 за кадром.
Жанр: джен
Рейтинг: G
Предупреждение: А кому Аушных ООСов? Все те же, с блекджеком и шлюхами.
Предупреждение 2: В драббле ноль действия. Написан, чтобы отмазаться от ужасной темы, что обуславливает качество. Вернее его отсутствие. И слово «дети» упоминается ровно целый один раз.
Дисклеймер: Не мне.


— У тебя все идеи ненормальные, — Хибари недовольно зыркнул в направлении развалившегося на диване партнёра. — Даже комментировать не буду.
— Это из-за маленького словарного запаса, — мурлыкнула себе под нос Бьянки, встряхивая баночку с перламутровым лаком.
— Ты испытываешь пределы моей лояльности, женщина, — без выражения заметил Хибари, и не подумав отвести взгляда от Мукуро. Определённо, только что выработавшаяся в организме бывшего облачного хранителя порция яда тоже достанется ему.
— Ну хорошо, а ты что можешь предложить? — дружелюбно поинтересовался Рокудо, раздражённо дёрнув рукой.
— Я могу предложить тебе взглянуть на наш финансовый баланс. Для тебя это будет поучительно.
— Кёя, разница между тактическим и стратегическим планированием в том…
Бьянки пожала плечами и аккуратно стряхнула излишки лака с кисточки, примериваясь начать с большого пальца. Думать – мужская работа. Вот и вперёд.
Через четверть часа диспозиция в целом оставалась той же, но вот индикатор градуса напряжения в комнате явственно сместился с отметки «шампанское» на «виски». И, похоже, уже готовился перепрыгнуть на «царскую водку».
— Я тебе ещё раз говорю, что если мы сейчас прохлопаем ушами – нас завтра просто сожрут! Ням-ням! — Мукуро, весь подавшись вперёд, сидел на самом краешке дивана и вкрадчиво шипел сквозь неизменную ласковую улыбку. Оценив выражение, с которым иллюзионист разглядывал Хибари, Бьянки сдвинула стул чуть в сторону, чтобы уж точно не перекрывать ему обзор. Мало ли. — Знаешь, скольким мы успели насолить, ещё вместе с Вонголой? Вот лично ты! Не говоря обо мне…
— Полезут – просто забьём всех до смерти, — Кёя, отвернувшись к журнальному столику, быстро-быстро щёлкал клавишами лаптопа. — А вязаться в сомнительные авантюры…
— Кёя, нам нужна доля в Венесуэле, другого шанса ещё долго может не представиться.
— …нерационально. Вот, — Хибари резким движением развернул бук в сторону иллюзиониста, демонстрируя ровные столбцы цифр на экране. — Ты это видишь? Четыреста тысяч в плюсе, расходов – на полмиллиона. И ещё долг Варии. Денег на силовую акцию такого масштаба – нет, — голос бывшего президента дисциплинарного комитета был не слишком приспособлен для крика, но недостаток экспрессии в интонациях он с лихвой компенсировал злобными взглядами.
— Не думаю, что Занзас мне откажет.
— Что увеличит долг ещё в два с половиной раза.
— Ты циклишься на второстепенном. Если плантации будут отстёгивать нам…
Бьянки осторожно проверила языком, застыл ли лак, и, удовлетворённо кивнув, достала закрепитель.
— Объясни мне. Как. Я могу сделать полтора необходимых на операцию лимона из минус двух. Пока я не забил тебя до смерти.
— Может, тебе в порнофильме сняться? – меланхолично поинтересовалась Бьянки, осторожно помахивая руками, чтоб быстрей просушить ногти.
— А хорошая идея, дорогая, — хмыкнул Мукуро, — но, боюсь, даже если вы сниметесь с ним вдвоём, нужную сумму набрать не удастся.
— Всё, — констатировал Хибари, поднимаясь на ноги и перехватывая тонфы, — кто-то до…
— Кажется, тебе звонят, — с некоторым сожалением заметил Рокудо, и не подумавший вставать.
С ненавистью покосившись на Бьянки, Кёя пару секунд прямо и тяжело смотрел на иллюзиониста, будто производя калькуляцию всех «за» и «против» кровавой расчленёнки среди соратников, после чего всё же ответил на вызов.
— Да, — Хибари застыл, прислушиваясь к голосу в трубке, после чего медленно прикрыл глаза: черты лица неуловимо смягчились. — Да, любимая. Да, с ним. Да, дела. Нет, не волнуйся, не ругаемся. Хорошо, передам. Тебя тоже.
— А может быть, — задумчиво протянул Мукуро, потирая подбородок, — может, срежем расходы на операцию? Может, ну её, экипировку, наёмников – просто отправим тебя одного, а Кёя? Ты же страшный человек, все в штаны наложат…
— Короче, — Хибари, игнорируя подколку, уселся обратно в кресло, — я против. Рисковать нашими активами я не дам.
— Да пора уже начинать думать с учётом отдалённых перспектив, тебе не кажется?
— Мне кажется дурью разговаривать о перспективах с человеком, который только чудом не провёл всю жизнь в виде консервов.
— Кёя, друг мой, ты меня разочаровываешь. Скажи, неужели тебе хочется вот так вот до старости просидеть в жуткой дыре, — для наглядности Рокудо обвёл рукой прекрасно обставленную гостиную и особо ткнул пальцем в сторону окна во всю стену, за которым просматривались контуры альпийских вершин. — Хочешь прятаться и отбиваться, в забвении и безвестности, как жалкое травоядное?
— А ты начинаешь меня всерьёз раздражать.
— Боже-боже, сколько шума из-за ерунды, — Бьянки бросила последний взгляд на свеженький маникюр, оценивая качество. Это почище каллиграфии, одно неверное движение – и вся работа насмарку. — Подождите, мальчики. Всё дело в финансировании, так? И сколько конкретно нужно достать?
— Один миллион триста двадцать тысяч. По предварительным прикидкам, — Хибари клацнул кнопками, выводя на экран файл с расчётами.
— А как быстро удастся отбить бабло?
— В течение двух недель. По предварительным прикидкам, — Мукуро отправил Кёе непередаваемо мерзкую улыбку. — Но вообще за неделю.
— Никаких проблем, — Бьянки достала телефон и, стараясь касаться кнопок только подушечками пальцев, набрала номер. — Курому, дорогая! Да, конечно, в порядке, что ему, мерзавцу, сделается… Ты не напомнишь, сколько у нас там на шоппинг с аукционов было отложено? Да, на том счете, ну ты знаешь. Белиссимо, дорогая! Как считаешь, мы же можем одолжить мальчикам эту сумму на пару недель? Да. Ну вот и отлично. Да, целую, увидимся! Да, передам. Чао.
— Я восхищён, — Мукуро несколько раз хлопнул в ладоши и уважительно склонил голову. — Как и ожидалось от Ядовитого Скорпиона. Подработки на стороне? Но почему ты раньше не сказала?
— Ты не спрашивал, — Бьянки пожала плечами и поправила лезущую в глаза прядь волос.
— Это что-то незаконное? — подозрительно спросил Хибари, — Курому в этом участвует? Насколько сильно вы засветились?
— Всё практически легально. Курому же занимается организацией благотворительных выставок, а выручка в фонды поступает не сразу… Ну мы немножко её покрутили, так, чтобы не наглеть… — Бьянки потянулась и встала, расправляя складки пеньюара. — Вы, мужчины, сущие дети, в любом возрасте. Вы из любой мелочи делаете проблему и повод для воплей и драки. Пойду позагораю, что ли, пока солнце неяркое…
— Это всё прекрасно, — мягко заметил Рокудо, поднимаясь, чтобы галантно открыть дверь даме, — но почему никто так и не удосужился передать мне привет?

@темы: марафон 1, Bianchi, Mukuro Rokudo

---

[Кали Лейтаг]

Автор: Кали Лейтаг
Тема №2: Дети
Пейринг: Шамал/Гокудера
Рейтинг: G
Дисклеймер: Все принадлежит Акире Амано
Примечание: В боулинге: фрейм - два броска, за которые надо сбить десять кеглей. Партия состоит из десяти фреймов. Страйк - сбивание всех кеглей за один удар. За партию можно набрать максимум 300 очков. Дабл - два страйка подряд, хембоун - четыре.

Боулинг-клуб в конце их улицы пустовал даже субботними вечерами. То ли японцы вообще не любили катать шары, то ли их чем-то не устраивал конкретно этот клуб, но факт оставался фактом - когда все мало-мальски приличные (да и неприличные тоже) бары в округе были до отказа забиты целеустремленно напивающимися в хлам сарарименами, здесь можно было сразу же получить свое пиво, не дожидаясь очумевших от наплыва посетителей официантов, и покатать партейку-другую на любой дорожке. Именно поэтому Шамал, никогда особо не любивший боулинг, стал тут завсегдатаем. Душные, до отказа забитые сигаретным дымом, парами разлитого алкоголя и полупьяными телами заведения он любил еще меньше. Гораздо меньше.
После первого же вечера перед выходным днем, блаженно проведенного в почти пустом, просторном зале клуба, Шамал поклялся приходить сюда до тех пор, пока у стойки здешнего бармена не начнет толпиться больше десяти человек одновременно.
А еще здесь он чувствовал себя старым и сентиментальным. Местячковая псевдоамериканщина – все эти ковбойские шляпы, картонные головы быков, плакаты с Малышом Рутом, Братьями Блюз, девочками из восьмидесятых и президентом Кеннеди – навевали на него исключительно приятные воспоминания об интернатуре по обмену, которую он проходил в благословенном городе Сент-Пол, штат Миннесота много лет назад. Шамал находился в Японии всего пару месяцев, а уже успел раз и навсегда озвереть от национального колорита, проклятых иероглифов, рыбы и официанток, наглухо укутанных в свои кимоно. Кстати, девочки в этом клубе хоть и были японками, Шамалу полюбились. У них были хорошенькие фигурки, не сильно прикрытые звезднополосатыми платьицами, индейские перья на голове и правильный подход к клиенту. Дружелюбный. На близком контакте. Очень славные девочки…
Ну а когда выяснилось, что здесь можно курить где угодно, даже на дорожках, то Шамал понял, что войдя сюда однажды, он, кажется, попал в рай и задержится в этом раю надолго. Может даже «надолго» не закончится после того, как ему пару раз придется подождать заказанное пиво.
Поэтому каждый субботний вечер он доставал из шкафа свою старую любимую куртку, подаренную во время той самой блаженной интернатуры веселыми девчонками из хирургии, и шел сюда. Шамал уже успел увериться, что куртка эта объездила в его чемодане полмира именно для того, чтобы раз в неделю быть надетой именно сюда. Этот давний залог итало-американской дружбы идеально подходил к повсюду налепленным шляпам, родео и индейцам. Кожаная, с потертыми по краям рукавами и вышитым на груди слева орланом в окружении звезд, куртка просто кричала: "Посмотри на меня и пойми, что ты видел дух Америки!" Этому клубу она была необходима, так же, как он - ей.

Сегодня же, несмотря на наличие всех условий, включая любимую куртку с вышитым орланом, личный рай Шамала взял выходной – за ним в боулинг увязался Гокудера Хаято. Зачем, когда и самое главное, какое помутнение его накрыло, что он это допустил, Шамал не понимал. А теперь старался лишний раз не оборачиваться, потому что тогда можно было представить, что он по-прежнему в одиночестве наслаждается боулингом и духом Америки, а личный крест, упорно тянущий его на вершину Голгофы, а отнюдь не в обход по хорошей дороге без солнцепека, зато с лимонадом и дозаправками, не сидит позади на бордюре, отделяющем ресторанную зону от дорожек, не курит и не бурчит что-то себе под нос. Готовясь к очередному броску, Шамал постарался заставить себя получить удовольствие. Он окинул взглядом хайтековский стеклянный купол, сооруженный над дорожками, полюбовался сквозь него на ночное небо, зеленоватое от городских огней, постарался подумать о вечном, глядя на тускло поблескивающий в неярком освещении лакированный настил…
- Спину прихватило? – издевательски-сочувствующий голос со стороны бордюра, - Это бывает. Это возраст.
- Пошел к черту, я прицеливаюсь, - отмахнулся Шамал.
- А я-то думал, что это ты уже хрен знает сколько стоишь и не можешь разогнуться, - с бордюра донесся щелчок зажигалки, а через пару мгновений до Шамала доплыли сизые обрывки дыма от первой выдохнутой Гокудерой затяжки, - Оказывается, не спина, а зрение… Близорукость, да? Я слышал, близорукость бывает от онанизма.
- А я слышал, что с этого бордюра часто падают и ломают себе позвоночник. Хочешь до конца жизни гадить в утку, Хаято?
- Да пошел ты!
- Уже иду. Только выбью триста десять из трехста…
- Если тебя опять не подведет зрение…
Отвечать на такое и продолжать перепалку Шамал посчитал ниже свего достоинства.
- Ты будешь играть, или я забираю твои фреймы себе? – вместо этого спросил он.
- Даже мои фреймы тебя не спасут, поэтому забирай, - великодушно разрешил Гокудера.
Отлично! Благодарим вас за сотрудничество...
- Смотрите, девочки! Сейчас папочка покажет вам хембоун! – Шамал выбрал шар потяжелее.
- Да ты в жизни не выбьешь страйк четыре раза! Ты и дабл-то не закроешь!
- Это я-то не закрою?! Да я брал по 290 очков за партию, когда ты еще лежал в пеленках и пускал слюни!
- Все равно промажешь!
- Скамейке запасных слова не давали, - и Шамал красиво пустил шар вперед.
После такого он просто не мог промахнуться. Иначе сопляк в их общем счете прибавил бы себе очередное очко.
Прибавил. Шамал изящно и легко выбил первый страйк. А второй бросок… Фрейм он закончил с двенадцатью кеглями. Сопляк искренне и неприкрыто радовался.
- Да у меня просто руку повело! – огрызался Шамал.
- А у тебя ее повело, потому что ты никогда играть не умел, слишком старый или просто идиот? – торжествовал Гокудера.
- Пойди встань на мое место, возьми шар и выбей хотя бы шестерку за фрейм, молокосос!
Да… Это был однозначный провал.

- Зачем ты приехал в Японию, - неожиданно спросил его Гокудера спустя еще одну партию.
Вечер вдруг предупредил, что сейчас собирается стремительно испортиться.
- Реборн вызвал, - как-то неразборчиво выговорил Шамал и сам на себя рассердился. Чего он мямлит! Ведь давно ждал этого вопроса.
- Нафига? - И чего сопляк к нему прицепился?! Вызвали - и вызвали. Точка. Кстати, вызов от Реборна он действительно получил. Правда, сам Шамал тогда уже садился в самолет.
- Тебе-то какое дело?
Гокудера подошел к нему, затушил в привинченной к подаче шаров пепельнице окурок и отправился к себе обратно на бордюр.
- Да хочу понять, какого черта он мне жизнь испортил... - И тут же закурил следующую.
- А ты не много ли о себе думаешь, мальчик? Чтоб Реборн тебе что-то там портил... - Шамал постарался хмыкнуть как можно более пренебрежительно. Вот не надо знать сопляку, что Аркобалено действительно хотел присмотра за ним, - Делать ему больше нечего.
- Нет, а с хрена ли ты здесь? Скажешь, он тебя не за мной следить вызвал?
- Жаргон свой убери. В школе так разговаривать будешь. Я нахожусь здесь в качестве квалифицированной и срочной медицинской помощи.
- Ты?! - Сопляк подавился собственным воплем, - Ты - медицинская помощь?! Да ты же только телок лечишь! Кончай мне заливать!
- Хаято, жаргон, - Шамал поморщился и пустил вперед еще один шар. Он сбил все кегли кроме второй и девятой. Сплит. Восьмерочка.
- Погоди! Погоди! - Сопляк, осененный внезапной догадкой, заерзал, завертелся, хлопнул себя ладонью по коленке... - Ты что, сам приперся? Тебя не звал никто?! Ты лично пасти меня захотел?
Шамал от этих слов слишком рано отпустил шар, тот криво пошел и даже до кеглей не докатился. Отправился в полозу и снова появился из отверстия для подачи снарядов.
Так. Кажется, пора внести ясность.
- Давай-ка разберемся, - Шамал даже не стал оборачиваться, - Ты мне не сын, не внук и не племянник. Ты мне вообще никто. Заноза в заднице. Я в жизни бы не бросил все свои дела в Италии ради того, чтобы примчаться на другой континент и иметь здесь возможность каждый день печь тебе булочки на завтрак. Ты постоянно создавал мне проблемы. И продолжаешь создавать. Тебя, как ты выразился, пасти - кара небесная. За уши вытаскивать из всех передряг, в которые ты влезаешь - увольте. Это все равно безнадежное занятие. Ты как та свинья - нарываешься даже там, где, казалось бы, ничего случиться не может. Ты упертый, неуправляемый идиот, тебе невозможно вбить голову ни единой здравой мысли. Ты на моей памяти так и не предпринял попытки хоть раз подумать перед очередной бредовой эскападой. Твоя единственная цель - самоутвердиться любой ценой. Мне продолжать перечислять твои неизмеримые достоинства, или уже сам понял, до чего ты золотой мальчик?
Закончив эту отповедь, Шамал посмотрел на сопляка. Тот сидел, судорожно сжимая и расжимая кулаки, и яростно буравил его взглядом. Лицо у него побелело от злости.
- Тогда какого хрена, - сипло выдохнул он. Прочистил горло и начал заново, - Какого хрена, если я всю жизнь тебе мешаю, ты всю эту долбанную жизнь таскаешься за мной. Нафига нам жить вместе, нафига тебе пробивать, кому я проясняю, кто здесь главный - я знаю, что ты ходишь в больницы, куда этих потом доставляют. Нафига ты все еще здесь?
- Я тебе сказал. Меня вызвал Реборн.
- Да не ври мне! Тебя такое никогда не останавливало. Сваливай уже на какие-нибудь тупые Гавайи! Я буду служить Десятому, не видеть тебя и умру счастливым.
- А ну-ка притормози, - Шамалу все это начинало надоедать. Он подошел и, засунув руки в задние карманы джинс, встал напротив Гокудеры – Ты прекрасно знаешь, что я обещал вырастить тебя и твоему отцу, и твоей матери.
- Она мне не мать!
- Твоему отцу и твоей матери, - повторил Шамал, особо напирая на последнее слово, - поэтому ты не сдохнешь от шальной пули, не подорвешься на своем динамите, не подсядешь на наркоту и доживешь до двадцати пяти, пока я здесь. Доживешь, понял? Остальное меня слабо волнует.
И как будто в подтверждение своих слов он зачем-то ткнул пальцем Гокудере в плечо. Тот дернулся, как если бы Шамал шарахнул его током, взрыкнул и со всей силой, с какой только мог, отбил руку в сторону. И все бы ничего, но только давно не стряхиваемый пепел с сигареты, которую он по-прежнему сжимал между пальцами, наконец-то слетел и попал на куртку. Прямо на орлана.
Шамал замер. Гокудера тоже. И быстро перевел взгляд на лицо опекуна. На мгновение Шамалу увиделся совсем детский испуг за невольную провинность, а потом сопляк ощерился и молниеносно прижал дотлевающую сигарету к его орлану.
Первой реакцией Шамала было двинуть малолетнему уроду по морде, отскочить от губительного окурка, а потом врезать еще раз. Но тут он, уже замахиваясь, случайно взглянул на сопляка. И рука сама остановилась на полпути. Мерзкий оскал исчез с лица Гокудеры. Как будто не было никогда. Как будто с самого начала сопляк смотрел на него вот так - пристально и очень серьезно. Сколько же вызова было в его взгляде! В сведенных в одну точку бровях, в сжатых в тонкую белую линию губах, в по-бойцовски выставленном подбородке. Он будто кричал: «Давай же! Врежь мне! Рассвирепей! Я плюнул в твою сторону! Ответь мне тем же!» Шамалу стало не по себе, когда он узнал это выражение лица. Слишком часто видел его раньше. И было это ни в блаженной интернатуре когда-то, ни среди японцев сейчас. Ни у членов CEDEF, ни в ближнем окружении Девятого никто никогда не смотрел так по-бульдожьи свирепо, уперто и бездумно, как делал это один единственный человек. А теперь еще и сидящий перед ним сопляк. Святая Дева, до чего же Гокудера Хаято был похож на своего отца!
Мысль стегнула кнутом. После этого Шамалу ничего не оставалось - он сделал шаг в сторону и отвернулся.
- Ты валить еще не собираешься? Вали, вот мой тебе совет, - бросил он, рассматривая аккуратно прожженную дырку на куртке, - Не задерживаю.
Сопляк слез с бордюра и теперь стоял около него, вытянувшись в струнку. Шамал пару раз провел по дырке большим пальцем. Капроновые нитки, которыми был вышит орлан, обуглились и царапали кожу. На самом видном месте... Птичке выжгли птичьи мозги... Куртку было безумно жалко.
Он все-таки обернулся, чтобы посмотреть на виновника. Тот стоял, судорожно сжав кулаки и, кажется, задержав дыхание. Если положить сейчас ему ладонь на плечо, отстраненно подумал Шамал, наверняка можно почувствовать, как его время от времени потряхивает. Разумеется, никакую ладонь никому Шамал на плечо класть не стал.
- Я тебя бить не буду, - вместо этого сказал он, - Я детей не бью. Особенно, чужих. Ты свободен. Домой сегодня, правда, тебе лучше не приходить. Твое присутствие будет желательно еще меньше, чем обычно. Хотя это, кажется, давно уже невозможно.
И снова взялся за отложенный шар. Теперь главное – забыть, что на куртке слева маленькая прожженная дырка. Прямо там, где нагрудный карман. Тогда можно представить, что ничего не было. Вон, даже шар у него в руках тот же самый.
Краем уха Шамал услышал, как Гокудера сорвался с места и бегом помчался к выходу.

Каждый раз надевая любимую куртку с прожженным орланом, Шамал гнал от себя непонятно откуда появляющееся ощущение неправильности и досады на самого себя. Все же, в тот раз надо было поступить по-другому. Непонятно как, но по-другому.
Но он предпочел в очередной раз разжать руки.
Это было вторым ненужным шагом, но он об этом пока не знал.

@темы: марафон 1, Doctor Shamal, Hayato Gokudera

---

[Maugin.]

Автор: Sincerely Yours, R..
Бета: Люся фон Хомяк
Тема № 2: Дети
Пейринг: Луссурия/Бельфегор (условно)
Жанр: юмор, пытался быть...
Рейтинг: G
Предупреждение: авторское видение персонажей, пытающееся уйти в ООС. присутствуют вредные дети.
Дисклеймер: моя только комбинация буковок

тык вморе

Вот что Луссурия действительно любил делать, так это водить машину. Даже потенциальные проблемы с парковкой или штрафами за неаккуратное вождение его не могли отвратить от этого в высшей степени крутого, по его мнению, занятия.
Работать с Бельфегором он, в свою очередь, любил за то, что с заданием Принц часто справлялся сам, снисходительно не посвящая начальство в подробности луссуриевского безделия. В этот раз всего-то и надо было незаметно укоросить очередного не дружившего с мафией важного дядечку. Его охрана в штатском была разбросана в толпе - работа именно для ножиков варийского гения.

В итоге Луссурия как раз совмещал приятное с полезным - подвез до места пребывания сегодняшней "цели" юного гения Бельфегора, а сам пытался припарковать бодренький синий "понтиак" ("и не выделяйтесь там, придурки!", - наставлял Занзасс) недалеко от места выполнения "заказа" в тени деревьев какого-то парка. И все бы ничего, и все прекрасно шло, если бы не дети.

Два карапуза, избавившись от надзора мамок-нянек, выбрались за парковую ограду и подобрались к проезжей части. То ли машины припаркованные рассматривали, то ли на слегка запылившемся багажнике "тойоты" что-то рисовали - Луссурия особо не вник. Он вообще этих пацанов заметил только потому, что резвились они на единственном свободном месте для парковки.

Мешая движению, он прижался к краю дороги. Дети никак не уходили, а потом вовсе сели на корточки и стали карябать мелом по асфальту.

Луссурия побибикал. Дети проигнорировали.

Луссурия прокричал, чтобы они ушли, ведь на этом месте будет сейчас стоять машинка. Дети злорадно переглянулись, встали и демонстративно остались стоять как вкопанные.

Луссурия вышел из машины, намереваясь прогнать маленьких поганцев, но понял, что мимо проходящие люди подозрительно на него косятся - а им проблемы не нужны, так что он забрался обратно в салон. Дети начали кривляться.

Луссурия наплевал на дипломатию и начал въезжать на свободное пространство. Уместил примерно полмашины, а дальше никак - дети загораживали проезд и чуть не лезли под колеса. Пришлось остановиться.

Апофеозом разворачивающегося действия стало то, что один пацан обогнул машину и стал стучать в стекло прямо перед носом Хранителя Солнца, а второй так и продолжал корчить дурацкие рожи, перемежая их неприличными жестами, которые он явно не в своем детском садике выучил. В сердцах Луссурия резко открыл дверцу машины, впечатав одному ребенку по лбу ("Надеюсь, у тебя останется огромный синяк, засранец мелкий", - сквозь зубы), тут же захлопнул ее. Чуток успокоившись, он показал ошалевшим детям "фак", откинулся в кресле и попытался задремать.

***

Так, боксер чуть не пропустил появление Бельфегора. Шально улыбающийся Принц в тинейджерской одежде - так легче было оставаться незамеченным, - подошел, что-то сказал детям и их словно ветром сдуло. Луссурия мгновенно проснулся окончательно и, подождав пока напарник устроится в салоне, радостно покатил прочь от злосчастной стоянки.

- Бель-чан, что это было?

- Что именно, Луссурия?

- Ну, как ты прогнал этих поганцев? Я из-за них нормально машину поставить не мог, между прочим! Как ты до них достучался?

- Ааа... - Принц довольно рассмеялся своим уникальным шипящим смехом. - Секрет, секрет. В конце концов, - добавил он, мимоходом оглаживая пальцами любимый ножик, - у меня тоже был братик...

Луссурия посмотрел на это жест и нервно сглотнул. Братик Бельфегора, говорите? Нет, лучше ему подробностей о детстве Принца не знать - мало ли по какой причине ушел в Варию гениальный юный киллер...

@темы: марафон 1, Lussuria, Belphegor

---

[Faribu]

Тема: Дети
Автор: .headache.
Бета: Faribu (aka Russia-oto-san)
Пейринг: Кен/Чикуса
Рейтинг: PG
Жанр: драббл
Дисклеймер: все права на героев принадлежат г-же Амано Акире.
Размещение: с разрешения автора.

Обычный летний день: яркое солнце, прозрачное голубое небо, легкие, еле заметные облака. Ветерок-проказник играл в волосах, шелестит одеждой, забавляется, баловник, вывесками магазинчиков. Они шли по узенькому переулку, ловко лавируя между прохожими. Кен шел немного впереди, недовольно морщась каждый раз, как только ветер поднимал столбы пыли с дороги. Пару раз он даже чихнул. Чикуса шел, как и обычно, с невозмутимым выражением лица. Невозможно было понять, что он думает по поводу ветра, погоды, людей, встречающихся на его пути – вообще ничего. Кен изредка оглядывался на него через плечо, но тот продолжал идти, нацепив свою извечную маску безразличия. Джошима злился, но поделать ничего не мог. Да и зачем? Ведь он знал, что Чикуса, если что, все равно его прикроет. Как-никак они были в одной упряжке.
Они бесцельно шли по улице - сидеть в полуразрушенном здании администрации надоело до чертиков. Воздух, пропитанный запахом тлена и пыли, раздражал и вызывал пульсирующую боль в голове. Стены с облупившейся краской, поломанная мебель – все это ужасно надоело. Хотелось, наконец, вдохнуть полной грудью свежий воздух, пройтись по улице, залитой солнцем. В конце концов, когда вот так вот просто идешь по дороге, в голову лезет меньше беспокойных дум. В окружении весело улыбающихся людей совсем не хочется размышлять о битве за кольца и о Мукуро-сама, запертом далеко отсюда.
Они остановились около парка, где была расположена детская площадка. Детишки прыгали на батуте, строили песочные замки, играли в догонялки. Так радостно было смотреть на их милые мордашки, светящиеся счастьем и восторгом. Ведь в их мире еще нет смерти, разочарования, предательства и разбитого безответной любовью сердца. Сейчас для них каждый день – новая глава их личной сказки. Фантазии и иллюзии правят балом в их повседневности. И не надо им иметь силу, подобную могуществу Мукуро-сама. Они придумают все сами, восторженность их чистых душ скрасит серую реальность ничуть не хуже.
Чикуса с интересом смотрел на играющих детей : у него детства не было. Были только белые стены палаты, капельницы, выматывающие тренировки и боль - такого он не пожелал бы даже врагу. Краем глаза заметил движение – это Кен тряхнул головой, отгоняя нахлынувшие воспоминания. Почему Чикуса решил, что Джошима думал сейчас о своем детстве? Все очень просто – он заметил зависть в его глазах, блестевшую мутным пламенем. Кен, хоть и хочет казаться взрослым, в душе по-прежнему остался маленьким мальчиком, недоласканым, отчасти наивным, смешливым и, как это ни странно, добрым. Он и сейчас бы, даже не обращая внимания на проходящих мимо людей, ринулся на детскую площадку, влился бы в общую игру, уходя хоть на время от гнетущих реалий мира. Но рядом с ним Чикуса - значит, он должен играть роль невозмутимого убийцы, служащего на данный момент идеалам мафии.
Чикуса улыбнулся: чувства Кена так легко прочитать, но, тем не менее, он не перестает от этого быть менее интересным. Ни на один миг он не пожалел, что когда-то решил стать другом Джошима. Без этого парня его собственная жизнь была бы блеклой и безвкусной.
- Кен, держи, это тебе, - Чикуса протянул ему мороженое. – Долго еще будешь смотреть на него? Оно же так растает.
Джошима переводил взгляд с друга на рожок и обратно.
- Ты придурок, Чика! Я что, маленький, что ли? Что ты мне сладкое покупаешь? – Кен возмущенно смотрел на Чикусу.
- Мне выкинуть мороженое? – это всего лишь игра, еще пара секунд и Джошима выхватывает рожок из рук друга.
- Конечно, нет! Мы не настолько богаты, чтобы выбрасывать мороженое просто так!
«Совсем, как ребенок, - думал Чикуса, с умилением глядя, как его друг увлеченно ест мороженое. – Мой ребенок. Маленький проказливый ребенок».

@темы: марафон 1, Ken Joshima, Chikusa Kakimoto

---

[lokid troika]

Автор:  Troika
Тема №2: Дети
Пейринг: 1827
Жанр: романс, юмор, флафф!!!
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: герои не мои
Примечание: по мотивам одной из 1827 додзинси ^^

Хибари оперся рукой о подушку, почти с нежностью глядя на лежавшего рядом Цунаеси. Тот, как будто почувствовав это, нахмурился и зевнул, раскрывая глаза. Выспался он хорошо - за окном сияло яркое солнце, щебетали птички и все такое, демонстрируя замечательный летний денек. Цуна заметил обращенный на него взгляд и смутился, словно его поймали за каким-то детским проступком.
- Ч-что, - Цуна присел на кровати, проводя рукой по волосам.
- Просто я подумал, какие у нас могли бы быть дети, - Хибари мечтательно улыбнулся. - Если бы это была девочка, она бы обязательно была бы похожа на тебя, - он провел кончиками пальцев по лицу парня. Воображение услужливо рисовало очень симпатичную девочку, уменьшенную копию самого Цуны. Такую же милую и улыбчивую, в голубом платьице. Она бы радостно говорила "папа" и они ходили бы в парк, Хибари бы покупал ей шарики и мороженное... А еще они могли бы делать семейные вылазки на природу, и ему наверняка завидовали бы - с такими-то милыми женой и дочерью!
- А если мальчик, - улыбнулся Цуна, - он будет похож на тебя!
Приятная картинка с Цуной и девочкой сменилась другой. "На меня?.." Это значит, что он тоже будет смотреть на Цунаёси совсем, не как на маму, а... дождется, когда Хибари уйдет из дома и завалит на стол и...
- Загрызу до смерти! - угрожающе произнес он, сжимая руку так, как будто в ней была тонфа. Цуна перепугался, не понимая такой резкой перемены любовника. - В любом случае, нам надо постараться, что бы у нас появился ребеночек, - Хибари поцеловал животик Цуны и в следующую секунду дернул того за лодыжку, заставляя того принять горизонтальное положение.
- Э?! Хибари-сан! – Цуна почти испуганно посмотрел на него. – Но я же не могу рожать!
Кёя хитро улыбнулся и парень вспыхнул. Хибри все прекрасно понимает и просто издевается над ним!
- Это все дело времени, Цунаёси, - протянул он, покрывая поцелуями грудь парня.

@темы: марафон 1, Tsunayoshi Sawada, Kyoya Hibari

---

[кайта]

Автор:  Kaita-chan
Бета: ~tayo~
Тема №:2. дети
Пейринг (действующие лица, точнее): TYL! Гокудера, TYL! Цуна, Ури, дети.
Жанр: попытка на ангст
Рейтинг: ПГ
Предупреждение: 403 слова.
Дисклеймер: все не мое, кроме слов и их сочетаний

- Посмотрите, посмотрите на меня! Я могу подтянуться целых 10 раз!
- А я могу 12!
- Сенсей, идите к нам! Мы играем в мафию!
- Отвали от него, он будет с нами играть в полицейских!
- Сенсей, а это правда, что вы умеете стрелять?
- Так, дети, тихо! Ты молодец, 10 раз это круто, но 12 круче, так что занимайся лучше. Нет, я не буду играть с вами в мафию. Нет, в полицейских тоже не буду, но вы отлично можете сыграть друг с другом. Нет, я плохо стреляю, но зато, - делает страшное лицо, - хорошо взрываю!
- Я немного удивлен, Гокудера. – Цуна улыбается уголками губ, наблюдая за смеющимися и носящимися по игровой площадке детьми. – Ты всегда нравился детям, но никто и подумать не мог, что тебе они тоже нравятся.
- Много есть чудес на свете. – Бурчит в сторону Гокудера, но внимание Десятого, как и прежде, делает его немного счастливее.
- Ури! Ури, стой!
- Лови кошку!
- Ури-Ури-Ури!
- Ты больше не запираешь ее? – Дети не обращают никакого внимания на разговаривающих взрослых, полностью поглощенные новой забавой.
- Не вижу смысла, - пожимает плечами Гокудера. – Я хотел оставить ее кому-нибудь, но она исцарапала мне все лицо и не захотела уходить. К тому же, как видишь, дети от нее в восторге. В отличие от меня.
- Ну конечно, - смеется Цуна. – Вы по-прежнему стоите друг друга, ты и Ури. И дети любят вас обоих.
Гокудера не отвечает. Хотя на этот счет у него есть свое мнение, но, по большому счету, Цуна прав. Если бы не Ури, выводившая его из себя день за днем, постоянно и с завидным упорством, вытаскивавшая его на улицу, требовавшая внимания и просто маячившая перед глазами, – он определенно сошел бы с ума. Если бы не дети, заниматься с которыми предложил Реборн и почти насильно притащил его сюда, - он сошел бы с ума еще вернее в те минуты, когда Ури не было рядом. А так…
- Мне жаль, что так получилось. – Цуна снова серьезен, но на Гокудеру по-прежнему не смотрит. – Но ты должен понять – по-другому было нельзя. Ямамото окончательно сорвался, он всех подвел под удар и-...
- Я понимаю. – Цуна замолкает, не закончив фразу. Хаято почти спокоен, к тому же не стоит пугать детей, наконец-то поймавших и с видимым удовольствием тискавших Ури.
Несколько минут Савада просто стоит рядом, а потом разворачивается. Я все прекрасно, мать вашу, понимаю, молчит Гокудера, глядя в спину уходящему Десятому. Только это ничего не меняет. Ничего.

@темы: марафон 1, Hayato Gokudera, Uri