тема 3

[reborn-ton]

фэндом: Реборн
автор:  Kaita-chan
бета:  ~tayo~
жанр: АУ, джен
рейтинг: PG13
пейринг/персонажи: Мукуро
отказ: все по прежнему не мое.
ахтунг: 1.АУ 2.практически фантастика (потому что позаимствовано кой-чего у любимого Желязны) 3. матчасть нервно курит в сторонке 5.драбблы планируются связанными между собой напрямую.

тема 3. Мукуро, 17 лет. Антикварный магазин.

1188 слов плюс почти 500 слов дополнения (чисто для справки)

- Синьор Мариньони, вы сегодня раненько!
- Ой, и не говорите, не спится и все, что ты будешь делать!
- А жара, жара-то какая стоит, правда?! Святые Небеса, видно, чем-то очень недовольны.
- Вестимо чем – молодежь-то нынче пошла, ни стыда ни совести! Вот в былые времена разговор-то с ними был ой как короток, уж я-то помню.
Ежеутреннее расшаркивание, приветствия, жалобы на погоду и прочие мелкие неприятности жизни – ритуал, свято выполняемый уже много-много лет. Улыбчивый старичок в большой, даже огромной соломенной шляпе, позвякивая внушительной связкой ключей, с трудом отпирает массивный замок, всем своим видом будто говорящий –«Взломать? Меня? Хаха!». Тетушка из пекарни напротив жалостливо качает головой ему в спину. Стар синьор Мариньони, ой как стар, а поди ж ты - каждое утро, в любую погоду идет и открывает свой магазинчик. Сильно любит, видать, свою работу, хотя какая там работа – сиди, мух отгоняй да пауков дави… Тетушка поджимает сухие тонкие губы, неодобрительно косясь на вывеску «Дядюшкин антиквариат» и ниже мелкими буквами «У нас можно найти то, что вы больше не найдете нигде (и никогда)». Уж, по правде, давно пора бы синьору Мариньони помереть да в землю с чистой совестью, и рухлядь всю свою туда же, в землю в смысле. А то вон, мыши бегают, пироги да булочки у нее свежеиспеченные таскают…
Синьор Мариньони, зайдя внутрь, устало шаркает прямиком к стулу и минуты две просто сидит, приводя в порядок дыхание. Годы не те, сидеть бы сейчас с синьорой Бовино, той самой тетушкой, на веранде, да чаек попивать, внучку ее истории из молодости рассказывать. Хоть тетушка и считает все его россказни выдумкой и старческой болтовней, пацаненку нравится, смышленый он, пацаненок-то тетушкин… Синьор Мариньони не торопясь встает, в привычном полумраке так же медленно идет к единственному окну, служащему еще и витриной, и раздвигает тяжелые плотные занавеси, которые сами скоро станут антиквариатом. В лучах утреннего солнца хорошо видно, как заплясали в воздухе пылинки, тут же оседая на старинных часах, потемневших бронзовых чашах и кукольных фигурках. Рано, в такое время никого не бывает у синьора Мариньони, да и вообще редко кто заходит в его лавочку, предпочитая солидные антикварные магазины в больших городах, а то и вовсе торговые центры с их псевдоисторическими бутиками – не ценит народ нынче старинные вещи, не ценит память, что несут они в себе, вздыхает старичок. Он привычно ставит чайник на маленькую переносную плитку. Сходить бы к тетушке за свежими рогаликами…
- Я каждый раз удивляюсь, что вы еще живы, синьор.
Синьор Мариньони, пряча усмешку, не спеша повернулся. Шляпа мешала рассмотреть вошедшего, поэтому он ее аккуратно снял и положил прямо на прилавок, коим служил стол века 18го, с одной поломанной ножкой и неработающими замками в секретере, но вполне могущий послужить подставкой для шляп и утренних газет. Хотя мог бы и не снимать, но уж больно неудобно в ней в помещении, вот на улице, да под солнцем…
- Здравствуйте, юноша, - едва заметный кивок головы, или это просто у старика уже маразм проявляется, Мукуро так и не понял. – Чаю?
- Спасибо, не надо. Вы достали то, что я просил? – Мукуро осторожно обошел большую статую неизвестного происхождения, на раскинутые руки которой в дождливую погоду вешались сохнуть зонтики и промокшие плащи. Спешить было некуда, но старик действовал ему на нервы, несмотря на то, что давно уже был не у дел и одной ногой практически в могиле. Насчет второго Рокудо, правда, сомневался. Да и насчет первого иногда тоже.
- Эх, молодежь, все-то вы спешите, все-то торопитесь… - Синьор Мариньони заварил себе душистый Портиолли и с удовольствием шумно отхлебнул. – Вот когда я-
- Когда вы отдадите мне мой заказ, я буду абсолютно счастлив. – Перебил его Мукуро. – А вашу очередную историю я выслушаю как-нибудь в другой раз.
Синьор Мариньони прищурился, делая очередной глоток, и взгляд его неуловимо изменился. Исчезли смешинки в уголках век, чуть сдвинулись к переносице брови, и старческого мутноватого налета как не бывало - взгляд опытного, много повидавшего человека.
- Деньги? – спросил он совсем не дребезжащим, а вполне уверенным голосом, лишь немного проглатывая окончание слова.
Мукуро достал из кармана тугой конверт и положил перед синьором Мариньони на стол.
- Пересчитайте, - фыркнул он, - а то молодежь-то нынче не та.
- Не в ваших интересах обманывать меня, юноша, и вы это прекрасно знаете. Посмотрите тут, пока я хожу за вашим заказом, - старик, не открывая, сунул конверт в ящик стола, - может, что-то присмотрите. Я сделаю вам скидку.
Мукуро проводил его ничего не выражающим взглядом. Огляделся. Он знал наперечет все барахло, обитавшее в этом магазинчике, и чего тут еще посмотреть, просто не представлял. Выкинуть все к чертям, разнести, уничтожить, а если заденет окружающие дома и даже улицы – так даже лучше… Он зашипел, потирая ладонью правый висок. Действие таблеток заканчивалось, как и сами таблетки, а это означало, что Камень начнет с ним спорить и всячески подталкивать к разрушению всего вокруг. Пусть они и научились более-менее жить в ладу друг с другом – Камень терпел нового хозяина, исправно показывая невозможное и неведомое, а Мукуро терпел ежеминутную боль, частично заглушая ее таблетками, частично воспринимаю как плату за новые возможности. Таблетки ему выдавали в приюте, не говоря, что это и почему именно это, раз в неделю и на семь дней соответственно. Прежде чем Мукуро понял, зачем так делают, он уже не мог обходится без лекарств. С недавних пор он начал планомерно искать им замену. Новокаин, диклофенак, трамадол, фентанин, вплоть до кетамина и ЛСД. Ощущения от всех этих поисков и опытов на самом себе приносили странное, наполовину мазохистское удовлетворение, каждый раз забирая у Рокудо часть его самого и одновременно открывая перед ним, благодаря Камню, точно так же подвергавшемуся действию препаратов, новые, иногда совершенно дикие возможности. Вроде способности открывать проходы в места, для людей явно не предназначенные. Вчера, например-…
- Держите, юноша. - Синьор Мариньони протянул ему длинный сверток. - Как с ним работать, думаю, разберетесь. Перчатки идут за дополнительную плату, но если вы решите приобрести что-то из окружающих вас вещей – я отдам их практически задаром.
Мукуро, гася злость, схватил первое попавшееся под руку – маленькое и с острыми краями - и протянул старику.
- Хм. – Тот нахмурился, но потом взял предмет, тщательно осмотрел и согласно покивал головой. – Хороший выбор, не пожалеете.
- Сколько?
- Знаете, юноша, я видел немало всяких людей, хороших и не очень, и не совсем людей. Шарлатанов и убийц, торговцев и просто искателей приключений. Вы не похожи на них. Вы намного страшнее.
- И к чему все это? – Мукуро нетерпеливо повел плечом. – Сколько, и я пойду.
- Считайте это подарком за то, что мой магазин простоит на этом месте чуть дольше, чем все остальное в этом городе.
Синьор Мариньони отвернулся обратно к успевшему остыть чайнику и снова включил единственную конфорку.
- И завязывайте с таблетками, - негромко проговорил он, не оборачиваясь. – Иначе никогда не сможете избавиться от Камня.
Скрипнула дверь и в помещении воцарилась тишина, нарушаемая только периодически похрипывающей плиткой.

- Старый хрен, блядь. – Мукуро осторожно провел пальцем вдоль свертка, даже через толстый слой бумаги чувствуя, как трезубец отзывается на его - его! – прикосновение. – Твою лавочку я уничтожу первой, не сомневайся.
Он сунул руку в карман и поморщившись, вытащил оттуда брелок с черной совой. Сова мрачно посверкивала красными глазами, хищно раскинув крылья в полете, и именно об ее острые перья он только что едва не порезался во второй раз. Мукуро хмыкнул. Сова, значит. Смерть и мудрость, значит. Ну, пусть будет так.

---
Минутка ликбеза.
*Портиолли – сорт чая.
* Сова является амбивалентным символом. Это птица мудрости, но также мрака и смерти. Ее считали птицей смерти в Древнем Египте, Индии, Центральной и Северной Америке, Китае и Японии. Как ночная птица сова - символ грусти, ностальгии и одиночества. Кроме того, она олицетворяет опустошение и несчастье, темноту, ночь, дождь. Во многих традициях совы несут угрозу, пророчат беду. В сов могут обращаться ведьмы, колдуны, злые духи. Ей приписывали дар пророчества, возможно, из-за способности видеть в темноте.
Некогда сова была символом способности не испытывать страха перед темнотой, то есть знать тайны, обычно скрытые для смертных. Но со временем, в поздней античности и в средние века, суеверие придало сове демоническое значение. В настоящее время это эмблема проницательности и книжной эрудиции.
В египетской системе иероглифов сова символизирует смерть, ночь, холод и пассивность. Она принадлежит царству ночного солнца, спустившегося за горизонт и пересекающего озеро или море тьмы.
В индуизме это эмблема Ямы, владыки царства мертвых. В Индии сову почитали как покровителя ночи и посланца загробного мира, призванного провожать души в царство мертвых. Кроме того, сова служит верховым животным богини Дурги, супруги Шивы в одной из ее грозных ипостасей.
В Китае сова ассоциировалась с молнией и громом, летним солнцестоянием. С другой стороны, ее связывали с жестокостью, злом, преступлением, смертью, неблагодарными детьми. Сова посвящена кузнецам; в древние времена она была покровительницей дней, когда кузнецы ковали мечи и волшебные зеркала.
Для индейцев Северной Америки сова символизировала мудрость и пророчество, считалось, что она может прийти на помощь.
В Древней Мексике богиня дождя почиталась в виде священной совы. У ацтеков и майя сова символизировала некое демоническое ночное существо, злые предзнаменования и являлась атрибутом бога подземного мира, вестником смерти или проводником душ в потустороннем мире.
В греко-римской традиции сова символизировала мудрость и была спутницей и атрибутом богини Афины (Минервы). Сова Афины - птица ночная, птица тьмы и леса. Сова встречается в качестве атрибута аллегорических фигур Ночи и Сна. С совой связана одна из мойр - Атропос («неотвратимая»), прерывающая нить жизни.
В христианстве сова символизировала силы тьмы, запустение, уединение, скорбь, дурные вести. Крик совы – это «песня смерти». Как существо, ведущее ночной образ жизни и вообще загадочное, сова стала символом нечисти и колдовства. Кроме того, сова символизирует одиночество, она фигурирует в сценах, изображающих молящихся отшельников. Однако издревле считается, что сова наделена мудростью, в этом качестве она присутствует на изображениях св. Иеронима. Есть у совы и другое значение, в котором она выступает как атрибут Христа, который пожертвовал собой ради Человечества. Именно этим объясняется присутствие совы в сценах распятия.
В иудаизме ночной демон женского пола Лилит (злой дух) изображается в обществе совы.
Сова в славянстве относилась к группе нечистых птиц и наделялась демоническими свойствами. По поверьям, появление совы возле дома предвещало смерть или пожар. В брачной символике она выступает как символ вдовы или старой девы. Символ совы использовался и в качестве оберега. Сове также приписывается роль хранительницы подземных богатств, кладов, разрыв-травы, помогающей отмыкать любые замки.