[reborn-ton]

Автор: Кали Лейтаг
Бета: нет
Тема №1: Кольца
Пейринг: Шамал/Гокудера
Рейтинг: G
Предупреждение: Некоторые факты взяты из Реборновских новелл, но большая часть - домыслы автора.
Дисклеймер: Сюжет и персонажи KHR принадлежат Амано Акире.

Они отовсюду выпадали, они всюду закатывались, они множились. Они плодились, размножались и давным-давно жили своей собственной жизнью. Чертовы кольца. Зачем их столько?
Сопляк обычно на вопрос не отвечал и разговор на эту тему поддерживать не желал. Дома он вообще бывал молчаливым засранцем. За порогом, к сожалению, метаморфоза случалась только с молчаливостью. Шамал бы предпочел, чтобы все происходило наоборот. А еще он бы предпочел уехать обратно в Италию. В одиночестве. Чтобы не видеть подлеца как можно дольше. Желательно до самого конца своей несомненно продолжительной и счастливой жизни. О продолжительности он может позаботиться сам, счастьем же будет отсутствие в ней Гокудеры Хаято.
Веселье началось с самого утра, когда Шамал, с трудом разодрав глаза после бурных вечера и ночи, с еще большим трудом заставил себя встать и подумать о том, что неплохо бы добраться до ванной. Во рту у него сдохла собака. Может даже две. Определенно, две. Надо будет взять москита с унитиолом. Кто у него сейчас такой нужный? Летиция? Нет, у Летиции - яд туарегов. Кажется, унитиол у Молли. Или наоборот? Черт...
Вообще, веселье началось чуть меньше полугода назад, когда дон Тимотео сообщил, что воспитанник Шамала больше ему не воспитанник, а верный помощник потенциального Десятого Вонголы. И вот уже как пару дней по распоряжению Семьи находится в Японии. Шамал тогда, надо признать, немного погорячился. Поэтому последовал за сопляком так быстро, как только смог. В аэропорту ему чуть не пришлось отстреливаться и выпускать москитов. Но старый Тимотео давно заслуживал того, чтобы из уст Шамала услышать, как и где его мать сношалась с ватагой пьяной матросни. Отсылка Хаято в Японию без его ведома стала последней гирей на весах мысленной уверенности Шамала.
На самом деле, веселье началось полтора десятка лет назад, когда он в тот вечер не пошел вместе с будущим отцом сопляка в забегаловку, где играла на рояле будущая мать сопляка. Вот если бы пошел, может, надрались бы они с будущим отцом где-нибудь еще. И будущую мать не привели бы в дом. Тогда через пятнадцать лет - или сопляку все же шестнадцать? Или тринадцать? В общем, если бы полгода назад сопляк не попытался подорвать здание оперы лишь за то, что в нее вошел заказанный ему какими-то сукиными детьми Девятый Вонгола, то спустя месяц после несостоявшегося светопредставления Шамал бы не погорячился во время беседы с доном Тимотео. И у него бы не было на хвосте парочки горящих жаждой мести дурных голов, зато был бы выбор - ехать в Японию за сопляком или не ехать.
Вылезая из постели, Шамал с запоздалым облегчением увидел, что его вчерашняя подружка уже свалила. Как же ее звали? Молли? Нет, Молли - это яд туарегов. Наверно. А вчерашнюю по-другому звали. Это же Япония, Страна Восходящего, пусть оно катится к дьяволу, солнца - тут девушек вообще не так зовут. Хотя к черту ее имя. И старого Тимотео к черту. И сопляка, и папашу сопляка. Да к черту все!
В ванной он отвернул на полную вентиль холодной воды и пару раз плеснул себе в лицо. Только после этого решился посмотреть в зеркало, висевшее над раковиной. Одного взгляда было достаточно, чтобы поспешно плеснуть еще с десяток пригоршней, а потом и голову засунуть под струю. Надо сделать над собой усилие и почистить зубы, решил Шамал. Иначе трупы собак во рту грозились вступить в последнюю стадию разложения. Он, заранее передернувшись от ожидающего его химического мятного вкуса, потянулся к тюбику пасты. Под прилепленной к кафельной стене мыльницей из ИКЕИ - такая дрянь была одной и той же во всех странах, где Шамал успел побывать, - лежало два тусклых кольца. Вокруг одного уже отчетливо виднелся ржавый след. Шамал машинально брызнул на них водой. Несколько рыжих капель медленно скатилось по раковине к стоку, оставляя за собой цветные дорожки. Надо будет отправить сюда сопляка с чистящим порошком. Его кольца – он пусть и разбирается. Для разнообразия хоть раз ударит палец о палец. Шамал почувствовал, как при мысли о малолетнем бездельнике в нем поднимается глухое раздражение. Сегодня выходной, значит, Хаято не в школе. Наверняка, им сейчас предстоит столкнуться на кухне. Подлец не упустит шанса прокомментировать его состояние, вчерашнюю девочку и образ жизни вообще. А слышать голос воспитанника он этим утром попросту не мог. Каждый раз, когда Хаято переходил на повышенные тона, Шамалу представлялся бур. Огромный алмазный бур, который методично вкручивается ему в глаза, уши и затылок одновременно. Какому святому надо помолиться, чтобы сученка сегодня не было дома?
К и без того всеобщей радости паста в тюбике закончилась. Трупы собак во рту весело готовились праздновать победу, а утро с каждым мгновением становилось все паршивее. Шамал, как мог, выдавил на щетку жалкие остатки мятной мерзости и с содроганием приступил к уничтожению чертовых псин. Может, заставить сопляка оттирать ржавчину с раковины его собственной зубной щеткой? Тогда перед этим надо будет спрятать свою, иначе Шамалу придется покупать новую, а подлец заимеет полнейшее право записать себе на счет еще одно очко. В последнее время перевес что-то стал многоват…
Задумчиво водя щеткой по зубам, он бездумно рассматривал забытые на раковине кольца. Потом не удержался и взял одно из них – то, которое не заржавело. Поднес поближе к глазам, чтобы рассмотреть. Повертел, но пробы не нашел – ну правильно, где малолетнему голодранцу взять денег на серебряные цацки. Он вообще не очень представлял, где малолетний голодранец берет деньги. После резни все счета их семьи были опустошены; деньги, которые платил Хаято дон Тимотео, перечислялись на имя официального опекуна, то есть Шамала. Чужое ему без надобности, поэтому он отдавал сопляку все. Но это были гроши. Даже на сигареты хватать не должно…
Шамал попробовал нацепить кольцо на палец – влезло только на кончик мизинца. И черт побери, не желало сниматься! Шамал попытался сдернуть металлический ободок. Бесполезно. Только этого не хватало! А если сопляк увидит, чем он тут в ванной занимался! Проклятье!
После того, как даже мыло не помогло, Шамал начал подумывать о том, чтобы отчаяться. Он со всей злости тряхнул рукой. Но не рассчитал и локтем саданулся о раковину. Чуть не взвыл от боли – попал в нерв. Но зато добился желаемого результата - кольцо слетело. И закатилось куда-то в угол. Шамал потряс больной рукой, злобно шипя, и постарался задушить в себе ругательства. На шум вполне мог заявиться малолетний подлец. Подумав, он все-таки наклонился поднять кольцо, зажав зубную щетку во рту, и тут снова не рассчитал – когда вставал, еще раз стукнулся о раковину. Теперь головой. От удара зубы клацнули, щетка подпрыгнула и воткнулась в небо.
Тут Шамал уже не выдержал:
- Ах ты ж чертова мразь! – отшвырнув щетку и схватив с раковины второе кольцо, он ринулся на кухню, где, был уверен, найдет Хаято. Сопляк не мог там не находиться!
Так и оказалось. Он сидел на подоконнике и держал в руках кружку с чем-то дымящимся. Судя по запаху – недавно сваренным кофе. Растянутая майка, пару дней не мытые волосы стянуты резинкой на затылке, тапок с одной ноги слетел и теперь валялся на полу - они так и не привыкли ходить босяком по-японски. Гокудера покачивал босой ногой в такт ему одному слышимому ритму. Правда, Шамал не особо разглядывал воспитанника, чтобы задуматься о кофе или свалившемся тапке, - он слишком горел праведным негодованием и мучился похмельем.
- Ты не дерево. Дереву по количеству колец определяют возраст. Тебе же явно меньше ста. Ты не куропатка из зоопарка. Этой нужно одно и на ногу. Какого дьявола я вижу это везде? – Шамал со стуком положил украшения на середину кухонного стола, - Я просыпаюсь и вижу твои траханные кольца. Я иду отлить и в сортире вижу твои траханные кольца! Я хочу пожрать, открываю холодильник, а там угадай, что? Правильно! Твои траханные кольца!
Сопляк одарил его тяжелым взглядом исподлобья:
- Иди проспись, - буркнул он, отвернулся и уставился в окно. Весь его вид явно говорил о том, что даже находиться рядом с Шамалом ему тошно.
- Я, мать твою, не могу спать! Мне кажется, я закрою глаза и…
- Увидишь мои траханные кольца? Тогда ты окончательно двинулся, - пожал плечами Гокудера, - пойди и кольни себе какого-нибудь москита. А от меня отвали.
- Ты язык-то придержи, - нарочито спокойно произнес Шамал. Желание на чем угодно сорвать утреннюю злость как-то очень быстро превращалосьв желание проучить именно этого засранца, - Не много ли нынче на себя берешь?
- Какое слово в фразе "Отвали от меня" тебе не понятно? - Сопляк похоже не был настроен на конструктивный диалог. Это не могло не радовать, потому что Шамал тоже не собирался разводить с ним нежности.
- Мне не понятно, кто разрешил тебе отвечать мне вопросом на вопрос. Еще мне не понятно, кто разрешил тебе указывать мне, что делать. И мне не понятно, с чего ты взял, что я все это буду терпеть! - Шамал старался говорить спокойно. Но у него не получилось. К концу он почти сорвался на крик. Если бы не больная голова и сухое горло, точно бы заорал.
Сопляк оторвался от меланхоличного созерцания улицы и соизволил повернуться к нему.
- А терпи ты, что хочешь, - он гаденько улыбнулся, - Мне вообще покласть на то, что ты там себе думаешь. Как хочу, так с тобой и разговариваю. Ты мне никто. Вали. Я тебя не держу, - и неторопливо отхлебнул кофе, не отрывая от него насмешливого взгляда, в котором читалось «Ну и что ты теперь будешь делать, «опекун»?».
После такого Шамал не выдержал и с размаху ударил воспитанника по руке, в которой тот держал кружку. Голубой фаянсовый урод отлетел к стене, разбрызгивая по кухне горячую жижу.
С сопляка мигом слетела вся его спесь. Теперь он, приоткрыв рот, расстерянно смотрел на кружку, которая только что была у него в руке, а сейчас валялась на полу. Будто не ожидал, соасем не мог поверить, что так может быть. Потом моргнул и медленно перевел на Шамала по-детски удивленный взгляд. Широко открытыми глазами уставился прямо ему в лицо и замер. Шамала будто током ударило - слишком знакомый взгляд; уже давно, с самого детства в замке он так на него не смотрел. Даже обиды не было. Только ничем не замутненное непонимание - за что с ним так? Как в тот день, когда Шамал отказался тренировать своего будущего воспитанника дальше.
И когда он это понял, его неожиданно его накрыла вторая волна злости. Еще сильнее первой. Злости на все – на валяющуюся в луже кофе чашку, на идиотские дешевые кольца, на этого сопляка в одном тапке и растянутой майке, на его отца, на себя… Жгучая ненависть… Шамал задыхался от нее. А еще от старых обид и открытости детского взгляда. Что угодно, лишь бы на него перестали так смотреть...
И тут доктор Шамал, сторонник точечных и выверенных ударов, рьяный противник грубой силы сделал то, чего, был уверен, не сделает никогда – схватил сопляка за грудки, притянул близко-близко и изо всех сил встряхнул. Голова на тощей шее мотнулась, как у мертвого цыпленка. А непонимание и открытость, чтоб они были прокляты, из глаз так никуда и не делись. Гокудера не предпринял ни единой попытки защититься. Даже руки не поднял, чтобы высвободить футболку. И продолжал глядеть чертовым неверящим взглядом.
Шамал шумно выдохнул. Волна ненависти почти сразу схлынула, оставляя после себя опустошенность и обломки вывороченных из памяти воспоминаний. Что ты делаешь, отчаянно пробормотал кто-то в его голове, зачем?! Отпусти его, он не виноват ни в чем. Он единственный в твоей жизни, кто ни в чем не виноват! Отпусти, пока есть, кого отпустить!
Время как будто замерло, стопоря любое движение. Руки на футболке упорно не хотели разжиматься. Он отвел взгляд.
И сразу кто-то снял невидимый стоп-кран. Гокудера зашипел, рванул футболку на себя и ужом вывернулся из-под Шамала, который по-прежнему стоял слишком близко и не давал ему слезть с подоконника. Изо всех сил пнул под коленку. Шамал от удара вцепился в подоконник, но не рискнул обернуться. Сопляк был зол, как все черти ада. Была вполне реальная опасность словить удар в челюсть. Похмелье же притупило рефлексы и желание уворачиваться. Но Гокудера удовольствовался одним пинком. Вместо следующего удара он подошел и поднял кружку. На Шамала откуда-то накатило ощущение жуткой неправильности того, что он натворил. Что там накатило! Обухом ударило по больной голове! Черт побери, ему же стало стыдно! Этот сопляк, кажется, заставил его раскаиваться! Да единственным, в чем Шамал раскаивался, было согласие, которое он когда-то дал его отцу. И подписанные документы на опекунство! Мелкий ублюдок!
Гокудера, кажется, услышал его мысли, потому что в то же мгновение посмотрел так, будто хотел плюнуть в лицо, потом поставил кружку в раковину и пулей вылетел из кухни. Через пару минут хлопнула входная дверь. Сопляк шарахнул ей со всей силы - грохот асфальтоукладочным катком проехался по больной голове Шамала. Тот едва сдержал страдальческий стон - он было опять принялся вспоминать и уже почти вспомнил имя москита-унитиола, а теперь железная дверь снова выбила все из памяти.
- Присцилла, может быть? - пробормотал Шамал, массируя виски, - Ах ты, малолетний скот...
Это, в конце концов, был его дом! Точнее, квартира, снимаемая на его имя и главное - на его деньги. А значит, здесь будут его правила! Никаких хлопков дверью, никаких утренних огрызаний и никаких колец на раковине. Никакого чувства вины.

В тот же день Шамал собрал в доме все кольца, которые попались под руку, и выкинул. Это было первым ненужным шагом, но он об этом пока не знал.