[reborn-ton]

Название: Мы в ответе за тех, кто нас приручил
Автор: puni
Тема №3: Сердце
Жанр: стеб
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Девятый/Занзас
Дисклеймер: Амано Акира
Предупреждение: deathfic, о да :3

Занзас ни в коем случае не собирался забывать, как однажды был выдран ремнем по заднице (1). О нет. Такое унижение он не простил бы и какому-нибудь очень хорошему человеку, а уж этому грязному извращенцу? Да никогда.

А какие еще кошмарные деяния Занзас не мог простить Девятому? По большому счету, перечислить их все не представляется возможным, хотя на маленьком сердечке ребенка находилось место для незаживающей, постоянно кровоточащей раны от каждого чудовищного поступка коварного Вонголы-педофила. Одним же из самых неблаговидных было, пожалуй, решение подарить сыну какое-нибудь домашнее животное. Почему-то Тимотео решил, что Занзас будет о своем маленьком подопечном заботиться, со временем сдружится с ним, полюбит… В воображении Тимотео милый Ксанси-тян уже тискал пушистого писклявого котенка, выгуливал по утрам смешного большелапого щенка, наблюдал, как крутится в колесе крохотный юркий хомячок…

Однако на деле все оказалось гораздо прозаичнее. Щенка Занзас случайно прихлопнул дверью, хомячка ненароком оставил на солнце, а котенка уже вполне целенаправленно утопил в фонтане. Рыбок смыл в унитаз, канарейку безуспешно пытался пристрелить игрушечным пистолетом (а потом – вполне успешно – настоящим), с трудом расколол-таки кирпичом черепаший панцирь, скормил шиншиллу соседскому ротвейлеру. С самим ротвейлером Занзас связываться бы не стал, слишком понимающе тот на мальчика смотрел, но, к счастью, пес умер, подавившись занзасовым браслетиком на шиншилле. Занзас потом долго плакал, что сдуру забыл снять с шеи мыша браслетик - браслетик был неоновый, светящийся в темноте.
Через некоторое время до Девятого дошло, что дарить сыну маленьких и беззащитных животных – не вариант. Вот тогда и наступил тот день, в который детство мальчика снова стало тяжелее, а замысловатый узор на занзасовом сердце пополнился очередным ноющим шрамом предательства.

День рождения маленького Занзаса.
- Что это за уродство? – спрашивает мальчик, нервно косясь на какую-то недоразвитую ублюдочную лошадь с маленькими корявыми ногами.
- Ксанси-тян, это пони. Его зовут Ромашка-кун, - улыбается Девятый. – Ты будешь о нем заботиться?
- Нет. Шел бы нахуй, старый извращенец! – фыркает Занзас и идет к столу кушать торт.

На следующий день Занзас, естественно, попытался разделаться с извращенским подарком, но на возмущенное ржание этой «долбанной блядской лошади» сбежалась вся прислуга вонгольской резиденции и мальчику пришлось делать вид, что он вовсе не поливает охапки сена бензином.
После этого ребенок записал Ромашку-куна в свои личные враги, отведя коварной лошади третье место своего черного списка. На первом, естественно, находился старый извращенец, на втором – его чертов помощник (2).

Однажды проходя мимо конюшни, Занзас услышал грустное ржание. Мальчик осторожно подкрался к приоткрытой двери, надеясь увидеть, как чертов пони загибается от какого-нибудь неизлечимого недуга, но тот лишь цокал копытом и тряс гривой. Включив свет и подойдя ближе, Занзас решительно отверг всякую возможность скорого отхода животного в мир иной и тоскливо вздохнул. Лошадь ткнулась носом ему в плечо и обнюхала бутерброд в руке ребенка.
- Это мое! – рявкнул маленький Занзас, отпихнув в сторону лошадиную морду. – Обойдешься бля, я и так тут в анальной осаде.
- И-го-го?
- Ага. Он вообще оборзел, иногда прям смотрит и все думает, как бы он вставлял мне, если б я не умел быстро бегать!
- Иииии!
- А когда он меня в парк водил, прикинь - старый гомосятник! – решил сфоткаться на память, облапал меня своими лапищами и улыбался бля, знаю я такие фотографии! Да, хорошо, что я ему между ног тогда врезал, иначе б до сих пор сидеть не мог.
- Иии-го!
- Ага, долбанный мусор! Но я его убью когда-нибудь! Хочешь бутерброд?

Конечно, маленький Занзас тщательно скрывал свои приятельские отношения с Ромашкой. Ха. Он прекрасно знал, ради чего чертов Вонгола таскает ему всю эту мерзкую живность. Можно подумать, Занзас позволит себе привязаться к какому-нибудь грязному вонючему щенку, чтоб потом услышать «Либо снимай штанишки, Ксанси-тян, либо я утоплю твоего Рекса!» Ага. Ну разумеется.
Ромашка был идеальным другом. Вставлял свое иногда обрадованное, иногда чуть раздраженное или смущенное и-го-го в занзасовы жалобы об анальных истязаниях, сочувственно тыкался мордой в ладони и с аппетитом жевал бутерброды и пирожные. Иногда мальчик даже жалел, что Ромашка – всего лишь пони, если б он был человеком, они бы уже точно избавились от престарелого сластолюбца и возглавили бы Вонголу.

Но никакое счастье не вечно, а Занзас в первый и последний в своей жизни раз разочаровался в дружбе. Нет, Ромашка не подпоил своего хозяина и не подложил его размякшее тельце грязному педофилу в постель, нет, он не захватил власть в Вонголе единолично, нет, мерзкий пони даже не прервал очередной занзасов рассказ о неожиданной анальной атаке.
Он просто умер.

День, когда умер Ромашка.
- Ксанси-тян, - окликает проходящего мимо конюшни Занзаса Девятый. – Подойди, пожалуйста к нам.
«К нам?!! Ну нет, драть меня при всех он побоится!» - фыркает мальчик и смело шагает к отцу, что-то обсуждающему с кучкой каких-то скорбного вида людей.
- И че?
- Ромашка-кун умер, ветеринар думает, что это отравление, - Тимотео огорченно вздыхает и неловко одергивает пиджак, повторяя: - Умер, сегодня утром умер.
- Ну и давно пора, - пожимает плечами Занзас. – Эта тупая бесполезная лошадь слишком много места занимала.

В тот день Занзас пришел к выводу, что дружба – это такая чреватая предательством и разочарованием «сраная бесполезная муть», заниматься которой не следует. Когда тем же вечером Девятый зашел в комнату сына с ремнем наперевес, руки у Занзаса тряслись так, что он даже не сумел отодвинуть задвижку на окне и удрать от чертова педофила, да и ноги тоже стоять отказывались. Впервые в жизни мальчик решил отнестись к анальной каре философски.

Девятый ушел, так ничего и не сказав, а Занзас потом до утра ревел, размазывая слезы и сопли по подушке. Вспоминалась ему не собственная отшлепанная задница, а «долбанный блядский» пони со своим придурочно-восторженным «и-го-го» при виде очередной пироженки и добрыми понимающими глазами.
«А я еще собирался сделать его своим советником, - шипел в мокрую подушку Занзас. – Можно подумать мой советник имеет право дохнуть без моего разрешения!»

День, когда умер Ромашка, два часа спустя.
- Так что все-таки произошло с Ромашкой, - спрашивает Тимотео у ветеринара, осматривающего труп. – Правда отравление?
- Да, похоже этот пони очень долго питался только сладкими и мучными продуктами. Ни одно животное такого не выдержит, кто у вас следил за его рационом?
- Хм, ну случайно такого не сделаешь… Конюх у нас хороший.
Девятый в растерянности кладет трубку и вспоминает занзасовых утопленных рыбок, разможженную черепашку, фразу «давно пора» и вообще самого Занзаса.
И со вздохом берется за ремень.


Сердце Занзаса условно можно поделить на несколько частей.
Большая часть этого органа холит и лелеет свою ненависть к старому педофилу, тщательно подогревая ее с каждым оброненным всколзь пошлым намеком и похотливым взглядом. Около четверти выделено небритому козлу-советнику гребаного извращенца, процентов пять остается для прочего мелкого мусора, не знающего, где ему положено находиться и в какой позе.
Ромашки-куна в занзасовом сердце нет и быть не должно. Потому что много чести – думать о какой-то там тупой лошади. Потому что чертова лошадь при своей жизни и так занимала кучу места в конюшне, обойдется этим. Потому что хватит с дурацкой лошади и вздыхающего иногда Тимотео. Потому что Занзас очень старательно забывал Ромашку-куна.
Ну и потому что, наконец, забыл.

1) см второй драббл, о да
2) об этом позже