[reborn-ton]

Дико извиняюсь за опоздание, но в интернетах нынче бываю исключительно наездами. Следущий этап постараюсь выложить в срок!

Автор: Кали Лейтаг
Тема №3: Сердце
Пейринг: Шамал/Гокудера
Рейтинг: G
Дисклеймер: Все принадлежит Акире Амано

Включенный ноутбук валялся на кровати. Из подключенных к нему колонок лился глубокий голос Рикардо Фольи и рассказывал о повседневных вещах.
Storie di tuttii, Storie di tuttii giorni...
Не то, чтобы он очень сильно скучал по Италии... За свою жизнь он объездил и перевидал столько, что уже слишком отвык от родины, многое забыл... Но там было лучше, это он знал точно. А вот чертова Япония с каждым днем раздражала Шамала все больше и больше. В крошечной, Богом забытой Намимори все было не так плачевно, но ему на днях пришлось выбраться в Токио. Вот это действительно оказался жуткий город. Круглосуточный гул, переизбыток неона, невообразимые толпы народа и почему-то повсюду ремонты дорог. Или еще какие-то уличные работы, - за три дня, которые Шамал пробыл в Токио, он уверился - столица перекопана вдоль и поперек. А кое-где даже не по одному разу.
В общем, этот город не оказался городом его мечты. Впрочем, как и Намимори, которой-то статус города был слегка велик. И где Шамала по возвращении ждала вполне привычная картина. Он ведь даже какое-то время назад - за неделю до отъезда, наверно, - думал, что довольно долго уже не был ей свидетелем. Ну вот и дождался. Давно пора!
Сопляк отлеживался. И зализывал свежие раны. Когда Шамал вернулся из Токио, то застал дома не воспитанника, а отбивную. Похоже, в этот раз тот связался с ребятами, которые явно оказались ему не по зубам. Вид у сопляка был жутковат, но по дому он бегал довольно бодро. А когда на второй день пребывания Шамала во временно-родных стенах Гокудера стал снова видеть обоими основательно подбитыми глазами, он окончательно успокоился. Правда, не то, чтобы Шамал от волнения потерял сон и аппетит. Скорее уж такое бы произошло, если бы сопляк вдруг задался целью стать лучшим другом и всеобщим любимцем на расстоянии пяти миль вокруг. Да Господь-Создатель, это же Гокудера Хаято! Где бы не оказывался, он всегда лез на рожон. Доказать, кто тут самый крутой, передравшись со всей шпаной в округе - это же дело чести и практически личный подчерк! Шамал уже давно бросил считать, сколько раз он видел воспитанника таким избитым.
Вот и снова сработала привычная схема: вначале осмотреться на новом месте, потом прикинуть диспозицию противника, а после пойти бить противнику морду. Просто с диспозициями у Хаято всегда было плохо. Найти мог, а вот адекватно оценить... Что их силы, что свои возможности. Шамал каждый раз после такого вздыхал и снова убеждался, что из сопляка толку не выйдет.
Нынче все, на самом деле, оказалось просто прекрасно - Гокудера не шипел от боли, передвигаясь по дому (да и вообще, перевигался), значит не было сломано, порвано или травмировано ничего жизненно важного.
"Повседневные истории" закончились, их лирический герой, как честный человек, дострадал до самого конца. Началась следующая, Soli, кажется... Эта была пободрее. Шамал подхватил сигареты, ногой отодвинул стеклянную дверь и вышел на балкон. После Soli должна быть Solograzie. Если это Сан-Ремо восемдесят второго, конечно. Он не очень помнил, какой альбом ставил на воспроизведение.
Шамал щелкнул своим старым зиппером, прикурил и сделал первую затяжку. Выдохнул почти безвкусный дым - в городе крепких сигарет не продавали. Еще пара месяцев этого сена, и он будет готов заказывать нормальные из Италии. Или трубку. Точно! Надо достать где-нибудь трубку и хороший табак. В конце концов, он заслужил! Столько мучается здесь с сопляком, сестрой сопляка и друзьями-товарищами сопляка, что имеет право на свою собственную маленькую радость!
Шамал машинально покрутил между пальцами зажигалку - потертую, с остатками давно облезшего золотого покрытия... На корпусе когда-то была гравировка. Сейчас единственным о ней напоминанием остались только темные зарубки. Но Шамалу не было нужды смотреть на гравировку, чтобы видеть ее. Там был москит. Летящий амазонский москит. Он помнил его в малейших деталях.
Зажигалка стала ему подарком больше пятнадцати лет назад. Шамал тогда был совсем молодым врачом, но по рекомендации попал в домашние доктора к одной очень богатой семье. В особые домашние доктора. К особой богатой семье. В старинном замке на западе Аппенин - там, где в хорошую погоду с гор видно море, Шамал стал для супруги хозяина и его новорожденной дочки личным врачем. А еще личным охранником, но это стоило держать в секрете. Не обязательно чужим было знать, что доктор Шамал умеет убивать так же легко и виртуозно, как и лечить. Через два года у хозяина появился еще и сын, ребенок другой женщины. Шамалу предложили взять под крыло и его тоже. А в знак признательности и искреннего расположения преподнесли позолоченную зажигалку. Синьора сама заказывала гравировщику москита. Она чудесно рисовала, ей ничего не стоило в точности изобразить то, что она хотела бы видеть на памятной для него вещице. Подарок был пустяковым. Да его вообще могло бы и не быть. Хватило бы одной единственной просьбы, одного слова синьоры, чтобы он горы свернул. Что уж говорить о таком пустяке, как забота о ребенке!
Тем более, ребенок был непростым. И Шамал прекрасно это понимал. Сын другой женщины, которого синьору вынудили растить, как своего собственного. Но и тут она осталась верна себе и с честью приняла навязанные правила. Шамал видел почти каждую минуту, что она провела со своим новым сыном. Ни разу ему не досталось любви меньше, чем родной дочери. Так разве он мог не преуспеть там, где преуспела она! С тех пор Шамал уделял маленькому Хаято внимания едва ли не больше, чем когда-то Бьянке.
Тем более, мальчишка оказался занятным. Подвижный, вертлявый. Одаренный, как все полукровки. Скороспелый - в три года он выглядел и был развит, как пятилетний. Любопытный, отчаянный - малолетний бандит лез повсюду, толком даже не научившись ходить. По-детски обаятельный и почти сразу ставший любимцем всего замка. Задиристый, драчливый, с пяти лет мутузивший всех мальчишек в городке. Нередко после таких подвигов прибегавший к Шамалу с разбитым носом, царапинами, ссадинами и непролитыми слезами. Только к нему - ни к матери, ни к отцу проигравшим Хаято не совался. Выигравшим, правда, тоже. Не их это было дело, считал он. И промывающий и бинтующий ему очередную боевую рану Шамал был в чем-то тут с ним солидарен. Куда делся тот мальчишка и почему на его месте теперь угрюмый, злобный и неприятный парень, Шамал знал. Но понимать не хотел.
Неожиданно хлопнувшая входная дверь, вырвала его из череды воспоминаний. Ключи от этой квартиры имелись всего лишь у троих человек, двое из которых уже были внутри. Врядли сопляк собрался прогуляться на ночь глядя, он часа три назад отрубился на диване, а часа два - перебрался в свою комнату, что-то ворча под нос, и продолжил дрыхнуть там. Значит, в гости к нему пожаловали...
- Почему ты опять оставил его в таком состоянии?! Ты же врач, черт тебя дери!
- И тебе добрый вечер, моя прекрасная синьорита, - Шамал облокотился на перила балкона, продолжил курить и крутить зажигалку в руках.
- Долго еще ты будешь делать вид, что тебе все равно? - Сколько праведного негодования!
- А долго еще ты будешь бегать за ним и подтирать ему... - Шамал еле сдержался, но все же не стал сквернословить в присутствии дамы, - сопли? Он уже большой мальчик и сам решает, кто бьет его на этот раз.
- Но я же не просила тебя не давать ему драться! Просто осмотреть повреждения! - И уже намного тише, неувереннее, - Я бы сама могла, но будет только хуже...
- Он сам их заработал. Сам пусть имеет дело с последствиями. И кстати, почему я должен это делать? Я кому-то обещал сдувать с малолетнего паршивца пылинки? Или мне за каждую намазанную йодом ссадину будет списываться по десятку грехов?
- Но что тебе стоит! Вы же с ним живете в одном доме!
- Ты, правда, считаешь это достаточным поводом для того, чтобы начать портить жизнь друг другу? - Последняя затяжка. Может, сттоит прикурить еще одну? Тогда необходимость напрямую общаться с терзаемой родственными чувствами Бьянкой отпадет еще минут на пять, - Кстати, никто не говорил, что ты без крайней необходимости можешь вот так заявляться в этот дом в ночи и без предупреждения. А вдруг от твоего неожиданного появления у меня бы случился сердечный приступ?
- У тебя нету сердца! Приступу будет не с чем случаться!
- Отлично... - Шамал затушил окурок о перила и все-таки шагнул в комнату. Его, честно говоря, все это уже порядком допекло, - Просто прекрасно... Скажи мне, раз я, по твоим словам, такое бессердечное чудовище, то имеет ли смысл каждый раз взывать к моему милосердию так настойчиво, как это делаешь ты? Или тебе просто нужен предлог, чтобы приходить ко мне? Что скажешь, моя прекрасная синьорита? - и он многозначительно поиграл бровями. Слишком хорошо знал, как Бьянку это бесило.
- Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты катился к дьяволу! - Шамал даже не успел толком протянуть руки, чтобы обнять ее за талию, как получил звонкую оплеуху. По-прежнему зажатый между пальцев зиппер со звоном упал на пол.
Ух, мегера! Такая маленькая, а уже столько страсти. Настоящая итальянка!
Бьянка смерила его презрительным взглядом - она явно считала, что для того, чтобы показать, каким ничтожеством она его считает, одной пощечины мало. А потом наклонилась, подняла упавшую зажигалку, резко выпрямилась и с шумом грохнула ее на ближайшую поверхность.
Оба замолчали. Бьянка прнялась прожигать его негодующим взглядом, Шамал же никак не мог оторвать глаз от старого кусочка металла, оказавшегося на прикроватной тумбочке.
В ноутбуке закончился очередной трек. Начался следующий - Felicita.
- Знаешь, какой красоткой была Ромина Пауэр, - прервав молчание, зачем-то сказал Шамал.
Яростный взгляд Бьянки после этой пустяковой фразы вдруг стал тяжелым и пристальным. Он ненавидел, когда она так смотрела. Как брат... и как отец.
- Старая зажигалка, старое шмотье, старые записи, - Лучше бы она не начинала говорить... Теперь каждое слово вбивала в пространство комнаты, будто гвоздь, - Да оглянись ты вокруг. Ты по уши закопался в прахе. Скоро он забьет тебе легкие, и ты забудешь, как дышать нормальным воздухом. Совсем.
Шамал забрал зажигалку и засунул в карман брюк.
- Есть у тебя еще какие-нибудь пожелания, которые я бы мог выполнить? Потому что, касаемо твоего брата... Даже если ты крепко поцелуешь доброго дядю доктора, добрый дядя доктор не пойдет лечить мерзавца.
- Нет у меня к тебе пожеланий. Все что ты мог, ты, кажется, уже сделал. Много лет назад. Сейчас же способен только вспоминать про это.
- Тогда не задерживаю тебя больше.
Бьянка еще раз взглянула на то место, где минуту назад лежала старая зажигалка.
- Не будешь ему помогать?
- Нет.
- Ты же обещал его вырастить.
- Его еженедельные синяки вполне совместимы с жизнью. А то, что твой брат ничему не учится - это уже не мое дело.
- Кого ты с самого начала пытаешься заставить поверить, что он тебе не нужен? - не глядя на него, пробормотала Бьянка, - Я думаю, себя! Потому что он уже поверил. Ты своего добьешься: остается только прошлое, потому что настоящего вот-вот не станет,- с этими словами она резко развернулась и почти выбежала из квартиры.
Шамал не стал смотреть ей вслед. Если уж быть откровенным, он залюбовался несуществующим видом из окна сразу после упоминания о его давнем идиотском обещании. Вырастить... Те, кому он его давал, уже много лет, как мертвы. Стоит ли цепляться за никому не нужую обязанность?
Сигареты остались на балконе. Ночью мог полить дождь, надо было их забрать. Хоть табак был дрянным, выбрасывать его Шамал смысла не видел. Все равно, другого не предвидится. Ни из какой Италии ничего он заказывать не будет, зачем себе-то врать.
Сигареты в карман, где обычно лежали, не лезли. Ну да, точно! Шамал сунул руку в брюки еще раз и вытащил убранную туда пару минут назад зажигалку на свет Божий. Что-то многовато потертому куску железа внимания за один вечер... Зато сигареты теперь лежали на своем месте.
Он в последний раз невольно посмотрел на проклятую зажигалку, перед тем, как убрать ее следом за сигаретами, но почему-то замешкался. Будто ждал чего-то. Может, что стершаяся позолота засверкает, и сквозь нее проявится гравировка с москитом? Глупости! Какие же глупости!
Налетевший порыв свежего ветра заставил Шамала вздрогнуть. Ветер был злым, веселым и сумасшедше пах морем, водорослями и западной оконечностью Аппенин. Совсем, как пятнадцать лет назад. До боли знакомо и забыто. И повинуясь этому порыву родного ветра, Шамал поднял руку, в которой все еще была зажата старая зажигалка. Да к черту ее, к черту все это старье! Все закончилось много лет назад: поместье, его хозяйка, ее маленькие дети... Позолоченная зажигалка с непрочной гравировкой...
Вон у дороги симпатичные и, самое главное, густые кусты. Там ей самое место. Там всему старому мусору самое место! Пусть летит к дьяволу, и он ей в аду прикуривает!
Замахнулся... И со вздохом убрал зажигалку в карман. Бред какой-то... Что за помутнение на него нашло?
Ветер стих. Шамал устало провел рукой по волосам и шагнул обратно в комнату, закрывая за собой балконную дверь. Это был третий неверный шаг на его пути, но он об этом пока не догадывался.